Гаррет Хоук незаметно для себя самого превращается в хищного зверя.
Саднящие ощущения на кончиках пальцев становятся свечением магической силы, огненными искрами. Он случайно поджигает юбку матери в момент ссоры, когда та в который уже раз отчитывает сына за мелкую шалость. Обида и злость преобразовывались в нем во что-то материальное, что он никогда не мог контролировать. С таким же успехом старший из сыновей Хоуков мог выгравировать на своем лице кровавую печать, привлекающую храмовников. В нем сочетались все те качества семейства, которые так были ценны по отдельности: собачья преданность, умение отшутиться в нужный момент (хотя чаще не нужный) и умение находить общий язык даже с теми, кто был самому Гаррету противен. Однако у каждого положительного качества находилось, как минимум, по пять побочных эффектов, подходящих скорее под «нежелательные». После смерти отца он решает сконцентрировать все свое внимание на трех добродетелях, которыми его наградили предки. Внезапные вспышки ярости, постоянные следы от побоев на теле и общая расхлябанность уходят на второй план во имя защиты семьи. Он же все-таки остался Старшим. На смену им приходят настороженность, усталость и вечная забота. Его сестрица Бетани, говорила, что заботу ее брата нужно было разливать по бутылкам и продавать как хорошее вино, пока он не выжал последние капли на очередного родственника или же товарища. На это Карвер только обиженно фыркал, а сам Гаррет чуть краснел. Но чтобы маг не делал, как бы не скрывал свои порочные стороны, как бы не защищал близких, все они исчезали из его жизни, оставляя после себя саднящие ощущения, ровно как первые проблески его магии. Но уже в районе грудины.Так было с отцом. Так было с Бетани. То же случилось с его матерью.
В момент, когда алая струйка крови закрывает сияющие узоры на руке Фенриса, внутри мага все леденеет, а затем разгорается с новой силой. Сам же эльф, будто не обращает внимания ни на рану, ни на остекленевший взгляд Хоука. Он одним большим прыжком прорывается вперед, взмахнув мечом. Воздух наполняется металлическим привкусом, а к горлу подступает тошнота. Это всегда случалось с организмом Гаррета, если убийство было совершенно не магическим образом. Он привык видеть мертвецов обледеневшими или обугленными, в корнях деревьев или, возможно, пораженных цепной молнией, но уж точно не рассеченных надвое. Эта мысль ненадолго остужает голову, мужчина выходит из оцепенения и взмахивает легким деревянным посохом. Он должен быть собран и сосредоточен на своих противниках. Поблескивающие пальцы же говорили своему хозяину, что спокойствие было чуть ли не последним в списке эмоций Гаррета. Каждый раз, как он перемещал взгляд на тело эльфа, заклятие становилось неконтролируемым. — Я сам могу позаботится о себе, Хоук, — глухо отвечает напарник, когда замечает того, колдующего над раной. Она была незначительной в контексте того, что рука у эльфа не отнимется только лишь из-за одного глубоко пореза. Только вот таких порезов было несколько, и с каждым разом их становилось все больше. Фенрис наотрез отказывался принимать помощь не только Андерса (которому, видимо, на роду было написано стать его злейшим врагом), но и даже малейшие замечания Гаррета. Ситуация доходила до откровенного абсурда: маг дожидался удобного момента и лечил друга тайком, неизменно прикидываясь дурачком потом. Но сейчас не было времени ни на привалы, ни на отвлекающие маневры. Хоук вытирает пот с широкого лба, надеясь, что у кое-кого проснется совесть хотя бы от его жалобного взгляда, но тот остается непреклонен. Мечник закидывает массивное оружие на плечо, жестом прося Гаррета следовать за ним. Сегодня командовал Фенрис. В отсутствие Авелин, которая не захотела очередные выходные проводить вне дома. Его худощавый силуэт контрастировал с выбранным оружием. Если маг в своем скорее варварском наряде выглядел будто боров (и пах, и звучал так же), то тот эльф ступал в изящном легком доспехе скорее, подобно галле. В свободное время Гаррету нравилось им просто любоваться, несмотря на то, что он не был подвержен этому эльфийскому фетишу, так сильно распространенному среди людей. С какой стороны не глянь, он считал эльфов похожими на подростков, а дети его не интересовали. Однако то, как двигалось тело Фенриса заставляло мага неотрывно следить за ним. В основном он двигался по-кошачьи согнувшись, но в бою рвался с места на место, будто мабари. — Так письмо от Карвера… — неожиданно прервал его размышления он, уставившись на Хоука этими большими зелеными глазами. — Было крайне лаконично, — вздох, — «Брат, кто-то хочет нашей крови. Вот координаты. Жду на месте. Карвер»! — передразнивая своего брата, Гаррет сделал несколько отрешенных замечаний, как это обычно делал Хоук-младший. У него была ужасная привычка все драматизировать. — Неужели хотя бы раз нельзя было написать поконкретнее. Он и домой так же пишет, знаешь? Фенрис тихо засмеялся: — Да, ты ведь каждый раз суешь эти письма мне в нос. — Практика чтения, — тут же уточнил Гаррет. Не желая еще больше смущаться, эльф чешет затылок свободной рукой, и больше не смотрит напарнику в глаза. Ему все еще было неловко от того, что иногда он проводит в родовом поместье Аммелов слишком много времени. — То есть мы будем втроем? — Соберемся чисто по-семейному. Ты. Я. Карвер. Легион порождений тьмы. Возможно, парочка одержимых гномов, — разводит руками Хоук, поправляя свои волосы, после чего без энтузиазма добавляет. — Странно, что Варрик отказался поехать. — Это ты к слову об одержимых гномах? — Он бы точно не дал нам заскучать по дороге. Не пришлось бы развлекаться с разбойниками, пауками, кунари… Не дав закончить фразу, мечник обернулся и с оскалом, присущем убийце, добавил: — Пока переходили амарантайскую пустыню, встретили еще венатори. — А я где был в этот момент? — Спал. Удивительно, но твой храп перебивал звуки битвы. На пути уже виднелись развалены старой тюрьмы Стражей. В записке Карвера были именно эти координаты, но самого его видно не было. Гаррет закипал от злости каждый раз, как вспоминал про злосчастные записки, присланные, что ему, что его брату. Остались только они, но кто-то постоянно норовил истребить род Малкольма Хоука, так что нужно было держать ухо востро. Маг опускает взгляд на руки: в когтистой перчатке виднеется сгусток пламени, почти в середине ладони. Он делает два протяжный вдоха, прежде чем замечает его отсутствие и относительное спокойствие. Как только они подходят ближе, мужчина понимает, что зря успокаивал себя. Перед ним Карвер в новеньком серебряном доспехе стража, сражается с несколькими гномами из Хартии. Именно она занималась последним покушением на жизни братьев. Не успело его остолбенение пройти, как мимо промелькнул мигающий синим силуэт Фенриса. Смачно ругнувшись, Гаррет кинулся за ним вслед. Ноги вязнут в песке, когда маг останавливается, окликнуть брата. Он реагирует незамедлительно, делая несколько выпадов в сторону коренастого бородатого гнома с массивным клеймом неприкасаемого на левой щеке. Он наносит удар за ударом, не подпуская того близко к себе. Отравленные клинки Хартии были так же знамениты, как и орден Серых Стражей. Карвер порядком измотался, когда по правую руку от него возник эльф, отшвыривая двух других одержимых в противоположную сторону. — Они хотят нашей крови. Буквально, — наскоро пытался объяснить Карвер ситуацию старшему брату, но дыхание сбилось, а битва была еще не окончена. В следующую секунду Гаррет дает молчаливый сигнал напарнику. Фенрис что-то говорит Хоуку-младшему, и тот пятит ближе к брату, попутно укладывая на лопатки того самого гнома с клеймом. Гаррет поджигает его бороду огненными искрами, полностью уверенный в том, что тот сгорит в ближайшие минуты дотла. Острие двуручного меча протыкает его голову в основание поднятой шеи. Оба мечника возвращаются к оставшимся гномам. Они перемещаются крайне проворно, что не дает магу точно прицелиться. Он чертыхается. На это заклинание у него всегда уходило много сил. Хоук решает колдовать огненным дождь, чтобы дать фору Фенрису и Карверу в ближнем бою. Дезориентированные и напуганные, эти разбойники не смогут использовать бомбы или скрываться в тумане. Мужчина разводит руками, жестикулируя пальцами. Огонь — то, что у него получалось лучшего всего. Флемент не зря обещалась обучить его превращению в дракона. Сейчас была очевидна сокрытая в Гаррете Хоуке ярость. Он копил ее для необузданных заклятий, способных наделать много шуму. Его окружает огненный круг, когда первые шары падают на землю, будто звезды. Большие, горящие звезды из лавы. Первый же шар задевает нападавшего гнома в синем кафтане, который тут же вспыхивает. Фенрис, оказавшись ближе, заносит руку для удара. Его опережает меч Карвера. Почему-то эльф заколебался или замедлился. Братья обмениваются кивками. Последнего гнома Хоук-старший силой мысли откидывает из-за спины лириумного призрака, и кидает в него молнией. Тошнотворный привкус металла витает в воздухе, но было что-то еще. Сладковатый запах доносился со стороны эльфа, осматривающего свою спину. Гаррет вбирает носом воздух, замечая очевидную открывшуюся рану на руке. Брюнет силится не обращать внимания на это, когда понимает, что под нагрудник Фенриса один из гномов умудрился засадить кинжал. Как и когда это произошло он не знал. — Ты ранен, — будничным тоном замечает маг, когда вытаскивает из-за спины напарника сладко пахнущий изогнутый кинжал. — И это яд. Карвер испуганно смотрит на предмет. Ему требуется время, чтобы собраться. Хоук, игнорируя недовольный взгляд, передает оружие в руки брата по первому требованию. Он вдыхает яд обильно, не страшась. — Не смертельный. Судя по запаху, он скорее изматывает. — Варрик на днях прочитал мне лекцию о том, что смоченные ядом стрелы Бьянки убивают за пару часов просто порезав кожу, — гнусаво пробубнил в ответ Гаррет, смотря куда-то в область лопаток Фенриса. — Тебе же говорят, что не смертельный. Идемте дальше. Быстрее закончим — быстрее домой.***
Через полтора часа напряженных битв, мелких стычек и обезвреживания ловушек, Хоук понимает, что его эльф скорее лукавил. Никто из них троих уже и не думал, что начинать это было хорошей идеей. Карвер ныл, что новый доспех натирает в шее. — Я бы предложил его снять, но если ты умрешь, то мамочка будет приходить мне в кошмарных снах за это. — Не волнуйся. Я ей не позволю, — невзначай кинул Фенрис. Каким-то магическим образом Хоук-младший не стал сам комментировать замечания брата. Голос Фенриса с каждой минутой звучал все более устало. Его тембр голоса всегда отличался усталостью и раздражительностью, но эти несколько десятков минут сделали его больше походящим на шипение. Пальцы эльфа все чаще ложились на переносицу, потирая ее. Гаррет ловил каждое движение. Он был готов прямо сейчас понести полутораметрового парня на себе. Кое-как он уговорил его перевязать раны на руке, но битву с ядовитым кинжалом все же проиграл. Мечник наотрез отказывался делать привалы, сетуя на то, что Хартия собиралась убить Хоука, а значит они должны вскоре и сами расстаться со своими жизнями. Ниже на уровнях были порождения тьмы. Оба брата одновременно воззвали к создателю, увидев перед собой несколько десятков гарлоков. Мертвецы с ошалевшими глазами еще их не заметили. Они лениво брели между колоннами, будто человек-лунатик. Сабли и мечи создавали эхо своим лязгом о каменный пол. Вокруг только песок, стены и останки, скорее всего, Стражей, спустившихся на зов. Взгляд Гаррета перемещается то на подрагивающие расписные пальцы, то на толпы демонических тварей. — Я особо не надеюсь, но, может, здесь есть обходной путь? — Да, Гаррет, а еще чайная комната Императрицы и спящий на злате дракон, — с нескрываемом раздражением отсчитал его Фенрис, снова потирая переносицу. Еще немного и он отправил Гаррета в угол, дожидаться, пока взрослые разберутся со своими взрослыми делами. — Я бы не отказался ни от первого, ни от второго. — Только дракона нам тут не хватало! — злобное шипение Карвера скорее походило на визг. Гаррет хотел сказать еще какую-то глупость, но эльф тут же прикрывает его рот рукой. Выходит крайне грубо. Он чуть ли не впечатывает когтистую перчатку в его челюсть. Звук получается таким звонким, привлекает внимание нежити. Хоук-старший ругается крепким гномьим словцом, которое в таких ситуациях отпускал Варрик. Следующие события происходят настолько быстро, суматошно и стремительно, что маг успевает осознать только треть своих действий. Первым срывается с места Карвер, за ним — Фенрис, а уже затем Гаррет накладывает на себя защитное заклинание духовного щита, делая буквально шаг вперед. Парочка порождений тьмы прорывается через лес рубящих ударов мечников и получают по головам древком посоха мага. Брюнет хочет их заморозить. Статуи бы заставили замедлиться этих тварей, ведь они чертовски юркие и быстрые. Их было значительно больше, чем казалось из убежища. Сзади виднелся эммисар — его нужно было валить в первую очередь. Хоук проклинал себя за то, то не уговорил Тетраса поучаствовать в походе на Глубинные тропы. Пара точных выстрелов бы сейчас помогли расправиться с видневшимся в дали колдуном. Он отгоняет от себя несколько хилых скелетированных тварей. А затем привычными жестами колдует заклятие холода. Они давались ему тяжелее. Бетани всегда бранила брата за импульсивность, не свойственную водной стихии. Их совместные тренировки всегда больше походили на танцевальное шоу, с завесой тумана и яркими вспышками пламени в нем. Он с легкостью обезвреживает нескольких гарлаков, полностью сдерживая контроль. Гаррет держит образ сестры, как оберег, заставляющий его остужать голову. Фенрис и Карвер поочередно сбрасывают нечисть на нижние уровни. По движениям эльфа видно — еще немного и он рухнет под действием яда. Гарлак-лучник стреляет в него быстро, но не совсем точно. Несколько стрел пролетают мимо, задевая барьер Хоука. Он наскоро лечит брата, заметив кровоточащий порез на левой ноге. Синяя ткань формы Хоука-младшего становится багряной не то от зловонной коричневатой крови нежити, ни от его собственной. Наконец-то они замечают эмиссара. Его окружают крикуны. Эти жуткие длинноногие твари снились Гаррету в кошмарных снах весь путь от Лотеринга до Вольной марки. Почерневшие глаза заметили мечников, и пронзительный вопль поочередно вырвался из троих порождений. От этого даже задрожали стены. Хоук-младший скользит по полу, выставив меч перед собой. На него гроздями падают внутренности и запекшаяся кровь, но будучи уже Стражем Карверу бояться было нечего. Он сплевывает и вытирает кровь со лба и глаз. Фенриса откидывает волной от крика крикунов куда-то в стену. Проходят мучительные секунды ожидания, а он не встает. Гаррет понимает, что эльф скорее всего просто потерял сознание, но следы битвы: кровоподтеки и открытые раны кажутся серьезными. Яд измотал его, он даже при всем желание не смог бы сейчас сражаться в полную силу. На кончиках пальцев Гаррета появляется знакомое ощущение. Маг замечает генлоков, пробившихся через оборону Карвера. Он, естественно, сейчас был сосредоточен на эмиссаре. Колдун успел оживить несколько скелетов, которые не были особой проблемой, но замедляли путь Стража к своей цели. В несколько быстрых шагов он оказывается у Фенриса. Его пальцы крепко сжимают меч. От напряжения кровь из раны еще сильнее хлещет, чем в первые минуты своего появления. Гаррет наскоро наколдовывает перед ними ледяной заслон. Он получается не самым прочным, но сгодится на первые минуты две. Ему необходимо было прийти в себя. Еще немного и его ярость могла бы вырваться наружу. В его памяти все еще свежи воспоминания о том, как его младшую сестричку так же отшвырнуло порождение тьмы, и та больше не встала. Обычно это эльф хлопотал над ним, а не наоборот. Тело Фенриса было тренированным, выносливым, а сам он не выказывал признаков слабости даже перед Хоуком, который уж точно никогда бы не причинил ему зла. Гаррет же был раздолбаем, который постоянно после боя отлеживался в клинике Андерса. Мужчина притягивает тело эльфа ближе. Стоило бы привести его в чувство, как можно скорее, но с такими ранами в бой ему идти нельзя было. Маг разворачивается, когда лед трескается, и когтистая лапа задевает его торс. Свободной рукой щелкает пальцами, и огненные шары размером с его головы устремляются в сторону бронированных генлаков. Один за другим. Он засовывает три добродетели семейства Хоуков подальше. В бою ему нужно было быть тем Гарретом, которого опасались соседские детишки. В настоящем бою ему нужна была та неконтролируемая ярость, та обида и та горечь утраты. В голове мелькнуло воспоминание, как его младшего брата забирают в Стражи. Его, осквернённого.Конечно, маг знал, что с ним все сложилось удачно — всего в метре от него рубило гарлаков живое доказательство, но сцена эта разрывала его сердце. Он стиснул руку Фенриса почти до металлического хруста. Еще одно заклинание. На этот раз электрическое. Молнии образовывались под потолком тюрьмы и точечно выкашивали нежить. Еще щелчок — в руках алая капля. Он использовал магию крови только в случаях, когда питался от собственной крови. Фенрис об этом ничего не знал. Он забирает свою кровь, готовясь завершить начатое. Гаррет кожей чувствует, как силы покидают его тело, но наполняют его пальцы магией. Они уже стали потрескивать от искорок ведьмовского огня. И вот взмах посохом, и новый огненный дождь. Он обрушивался оставшихся тварей мелкими искрами, возгорающимися от прикосновений. Одно из лучших его заклятий. Спустя минуту все прекратилось. Глаза Хоука буравили макушку эльфа начиная с того момента, как он схватил его под руку. Свободная рука дымилась, даже слегка обуглилась. — Брат. Гаррет шумно втягивает воздух в легкие, как учила его Бетани, и выдыхает. Он возвращает своего спящего хищника обратно в клетку.