***
Он ненавидел, когда так случалось. Терпеть не мог того, что все шло не по плану. Оказавшись в одиночестве возле какой-то старой халупы в окружении густого леса, Малфой был почти уверен, что этот их чертовски гениальный план шагнуть в зелёную воронку претендовал на звание худшего в этом году. Он понял, что все пошло не так с самого начала, только как они зашли в портал. Странная энергия, абсолютно атипичная той, к которой он привык, заставила его насторожиться почти сразу же, стоило им подойти достаточно близко. У слизеринца создалось ощущение того, что их…испытывали. Осматривали. Драко сам не знал, почему ему так казалось, но это чувство было столь острым, что игнорировать его не получалось. Грейнджер отшвырнуло в сторону, и, кажется, Паркинсон вместе с ней. Их с Забини разделило почти сразу же после того, как девушки исчезли с поля зрения, и последнее, что понял Малфой, перед тем, как плюхнуться на голую землю — этот хренов портал сделал все специально. Намеренно их разделил. Драко знал, это абсолютно не было ошибкой. Мерлин, упаси их от того, чтобы не натворить ещё большего дерьма, чем они уже успели сделать. Блондин отряхнулся, очистив палочкой одежду. В самый последний момент он умудрился поставить защитное заклинание, и потому сейчас не лежал бесформенным куском мяса на земле, в ожидании, пока его найдут. Нет уж, спасибо, только такого позора ему и не хватало. Драко осмотрел местность, сконцентрировавшись на собственных ощущениях. Он пытался услышать чужую мысль. Хотя бы отголосок. Потому что до самого последнего момента Малфоя не покидала надежда, что место, в которое они попали, окажется не настолько дремучим, чтобы в нем ещё и заблудиться можно было. Ничего. Тишина и только. Это начинало злить. Видимо, пока они перемещались, успело здорово стемнеть, потому что блондин помнил, что во время их трансгрессии стоял поздний вечер, а здесь уже спустились сумерки. Серые глаза с прищуром окинули местность вокруг, в надежде отыскать хотя бы намек на знакомые места, однако спустя пару мгновений Драко обречённо вздохнул. Здесь он никогда не был. Ветка неподалеку хрустнула, и слизеринец резко обернулся на источник звука. Он явно чувствовал, что кто-то к нему приближался, и потому, резко сорвавшись с места, спрятался за дом. Малфой выглянул из-за угла, пытаясь рассмотреть в темноте людей, но ничего не смог увидеть, кроме неясных очертаний их силуэтов. Двое. Их было двое. Трава шелестела под их ногами, и шаг у незнакомцев был тихий, осторожный, почти крадущийся. В голове Драко сразу созрел план, что, если они подойдут ближе к его укрытию, то минимум в одного он успеет кинуть Инкарцеро, и, если повезет и второй не среагирует моментально, то он успеет сколдовать Петрификус. Шаг. Ещё шаг. Малфой сжал палочку почти до хруста в пальцах, готовый выпрыгнуть из своего убежища. Темнота скрывала его среди местности, делая почти незаметным, если не приглядываться. Сердце бешено стучало в груди, и Малфой почти перестал дышать. — Долго ты там будешь прятаться? — насмешливый голос раздался прямо под ухом, и Драко рефлекторно дернулся, не ожидая, что кто-то окажется так близко. Он резко обернулся назад, но застал только голую каменную стену дома. — Давай, дружище, мы знаем, что ты здесь. Мы не враги. Охереть, как замечательно. Просто высший класс! Они не враги, поэтому опусти, дружок, палочку, и не вздумай колдовать всякие запрещённые штучки во свое спасение. Радость какая. Малфой вышел, но палочку держал наготове, готовый в любой момент пустить несколько запрещенных в случае опасности. Шарик люмоса осветил местность, и блондин смог разглядеть лица волшебников перед ним. Женщина средних лет недовольно взглянула на него, а затем, кивнув молодому парню и что-то записав при этом в блокнот, удалилась вниз по дороге. Брюнет, стоявший перед ним, был долговязым и немного нескладным на первый взгляд, однако Малфой чувствовал — внешность обманчива. За этим пряталась огромная сила, и Драко буквально кожей ощущал ее. Он никогда не чувствовал ничего подобного от других волшебников. Парень перед ним был, определенно, сильнее и проворнее, чем сам слизеринец. Даже от всеми любимого Поттера не ощущалось ничего подобного. Это напрягало. Нет. Это чертовски сильно напрягало. — Да опусти ты свою игрушку, — выдохнул тот и, сделав несколько движений рукой, закрыл портал. Малфой даже не заметил того, что он до сих пор был активирован, пока неясное зелёное свечение не вспыхнуло над ним и не потухло окончательно. — Это мой дом, кстати. Хочешь зайти? Брюнет приветливо улыбнулся и, не обратив никакого внимания на подозрительность слизеринца, устремился вверх по ступенькам ко входу в дом. Драко хоть и понял, что никто не собирается на него нападать прямо сейчас, доверять незнакомцу всё ещё не решался. Палочку прятать не стал, а только едва опустил руку, готовый в любой момент атаковать. — Давай, давай, проходи, — поторопил его парень. — Не знал, что в мой первый год на посту я встречу иного. Удача, конечно, всегда на моей стороне. Малфой все ещё молчал. Он тихо поднялся по ступенькам вслед за брюнетом, уже давно орудовавшим в доме. Свет немного слепил глаза, но был более щадящим, чем шар ужасающе яркого люмоса. Как только он ступил за порог, незнакомец щелчком пальцев закрыл за ним дверь. — Не волнуйся, выйти ты отсюда всегда сможешь. Просто не хочу, чтобы сквозняки ходили, — ответил он как бы сам для себя. — Рассказывай уж, как зовут, зачем сюда пожаловал. Гости в этом измерении не такая редкость, конечно, но в последние столетия сюда приходят единицы. — Драко Люциус Малфой, — представился блондин. — Сюда вел след человека, которого мы искали. — Не девушку ли, случаем? — Да, — кивнул он, наблюдая за тем, как незнакомец бегал по комнате в поиске посуды. — Откуда… — Я это знаю? Очень просто, — улыбнулся брюнет, доставая из комода две фарфоровые чашки, — она и была единственной, пересекшей портал десять лет назад, а затем ещё около двух лет назад. Ой, точно! Я же не представился! — вспомнил он и тут же подошёл к Малфою, протянув ему руку. — Меня зовут Ганзель. Я Хранитель этого измерения. И, пожалуй, именно я должен буду присмотреть за тобой, пока ты не вернёшься обратно. — Рад встрече, Ганзель, — пожал ему руку Малфой, уже окончательно опустив палочку вниз. — Десять лет назад? — Да, такое может быть, когда время между измерениями течет по разному. Так, например, один год здесь приравнивается к одному дню у вас. Малфой прикинул в голове сроки и понял, что слова Ганзеля вполне могут иметь правдивую основу. Если так, то тогда временные промежутки совпадали. Но как идиотка Гринграсс вообще отыскала это место? Если бы не счастливый случай и упрямство Грейнджер, они бы сами ни за что не нашли его. — Здесь не было других людей? Двух девушек и одного парня. Их не выбрасывало сюда? — Возможно, — пожал плечами Хранитель, а затем лёгким взмахом руки призвал чайник. — Скорее всего, их уже выбросило. Просто не здесь, а в других точках. Тот портал, в который вы прыгнули, один из немногих в своем роде. Таких на земле открыто всего шесть. Однако, все они напрямую связаны с тринадцатью здешними, и каждый портал может отправить вас в любой из находящихся здесь. Так что, возможно, твои друзья сейчас находятся под присмотром одного из Хранителей. — Возможно? — насторожился Малфой. Ему не нравилось, когда в ходе их плана или случайных событий появлялось слово «возможно». Почти всегда это означало «вы в заднице, господа». Сейчас приоритетом стоял поиск пропавших товарищей, и единственное, что ему оставалось — выслушать Ганзеля. Драко быстро смекнул, что, скорее всего, в обязанности Хранителей входит не только контроль порталов, но и подготовка «иных» к временному пребыванию здесь. Видимо, краткий экскурс начался уже сейчас. — Порталы живые, — спокойно пояснил Ганзель Малфою. — Они могут счесть некоторых волшебников недостойными прохода в это измерение, и тогда вполне могут расщепить либо (а это куда более щадящий вариант) отправить обратно на землю, из которой они пришли. Малфой почувствовал, как необъяснимый страх сжимает его горло. Грейнджер. Грейнджер. Грейнджер. Где, блять, сейчас была Грейнджер? Потерять соулмейта ему хотелось меньше всего. Если её не удастся найти, то поимка Дафны станет делом уже глубоко второстепенным, если вообще ещё будет маячить на горизонте. Он втянул в это львицу, не подозревая, к чему все могло привести. Если она пострадает по его вине… Нет, стоп. Выдохни, Малфой. С ней все должно быть в полном порядке. Годы погоди за Темным Лордом натренировали ее покруче Пожирателей. — И кого он может счесть недостойными? — стиснул зубы слизеринец, пытаясь взять эмоции под контроль. — Этого мы не знаем. Но я могу послать сообщение в остальные одиннадцать контролируемых точек. Если твои друзья там, то они в безопасности. — Одиннадцать? — Малфой нахмурился. — Ты же сказал что порталов тринадцать. Не считая этого, остаётся двенадцать. Что ты не договариваешь? Хранитель тяжело выдохнул, разливая по чашкам ароматный чай. Он молчал, и слизеринец терпеливо ждал, пока тот продолжит. В груди зрело нехорошее предчувствие, сродни тому, что он ощущал во время войны. Предчувствие того, что они в опасности или скоро в ней окажутся. На миг Малфою показалось, что он раскрошит себе все зубы, так сильно он сжимал челюсти. Ганзель махнул рукой, предлагая сесть за стол. — Да, здесь есть тринадцать порталов. Однако контролируем мы лишь двенадцать из них. Дело в том, что тринадцатый портал находится в местности, где обитают лилимы. Туда даже сильному волшебнику проходить небезопасно. После смерти трёх хранителей, руководство больше не решается отправлять туда наших людей. Поэтому тринадцатый портал остаётся без присмотра. Очень невелик шанс того, что путешественников выбросит именно оттуда, но если это случится, то выбраться из того места они вряд ли смогут. Лилимы беспощадны, друг, — голос Ганзеля стал на порядок тише. — Кто это такие? Малфой чувствовал, как до этого простая тревога оборачивалась внутри настоящей паникой, сдавливая мозг. Он надеялся, что Грейнджер со своей хреновой удачей влипать в самые опасные ситуации в этот раз оказалась как можно дальше от них. — Это создания, питающиеся человеческим разумом. Они сводят с ума своих жертв, создавая иллюзии их самых сильных страхов, а затем, когда у тех не остаётся сил на борьбу, постепенно начинают проникать в их головы, путая мысли и заставляя забыть о том, кто они такие. Лилимы буквально сжирают воспоминания, одно за другим, до тех пор, пока от человека не останется лишь оболочка. В таком состоянии они уже не способны выбраться, прокормить себя или хотя бы двигаться. Они просто мучительно умирают, без единого воспоминания или знания о том, что происходило с ними. — И это никак нельзя исправить? Вернуть воспоминания, например, с помощью магии или зелий. — Друг, — грустно усмехнулся Ганзель, опустив взгляд на чашку с остывшим напитком, — нельзя восстановить то, что вырвали с корнем. На самом деле, когда говорят «вернуть воспоминания», подразумевают просто смахнуть пыль с самых дальних уголков сознания, потому что оно всё ещё хранит их внутри. Но лилимы пожирают это, и потому их жертвы никогда не приходят в норму и не восстанавливают утраченное, если им, все-таки, удается сбежать. Сначала в ход идут близкие, затем чувства к ним, события, встречи, цели и планы. А затем, когда ничего из этого не остаётся, лилимы поглощают воспоминания о том, как ходить, говорить, думать и даже дышать. Малфой сжал руки в кулаки, почувствовав, как золотое кольцо едва сдавило ему палец. Грейнджер. Пожалуйстапожалуйста, сделай так, чтобы ее там не было. Предчувствие ужасного било по вискам, отдавая нарастающей головной болью. Потерять Грейнджер вдруг стало до жути страшно. Нет, блять. Просто… Пожалуйста, Мерлин, пусть ничего ужасного из его мыслей не оправдается. — Как с ними борются? — тихо спросил Малфой, успокаивая клокочущее в груди сердце. — Есть пара заклинаний, которые могут дезориентировать их и выиграть время для побега. Но убить лилимов нельзя. Можно выторговать себе жизнь в обмен на другую, но в таком случае на волшебника накладываются обязательства и магия лилимов попросту не даёт разорвать договор. Это будет означать мгновенную смерть, — тихо выдохнул Ганзель, отодвинув от себя чашку. — Контракты с лилимами часто маскируются сами по себе, стоит покинуть это измерение или отойти на слишком большое расстояние от тринадцатого портала. Драко невольно вспомнился пергамент Гринграсс. Тогда они предположили, что на нём есть заклятия морока, но что если при переходе из одного измерения в другое, пергамент просто принимал иной вид? Что если на нем не было никаких заклятий? И все их предположения могли иметь лишь малую долю истины. Возможно, это вообще не подчиняющий артефакт. Все не то, чем кажется. Малфой отчётливо осознавал, что все их предположения по поводу браслета и контракта были ошибочны. Чем больше он узнавал, тем меньше понимал, что происходило. Малфой вспомнил, что пергамент они захватили с собой, и Блейз передал его ему в руки перед тем, как они добрались до Хогсмида. Драко похлопал себя по карманам брюк, быстро обнаружив нужный предмет. — Как выглядят договоры с лилимами? — напряжённо спросил он, перед тем, как достать контракт. — Это черные пергаменты, содержащие в себе кровь контактора, — ответил Ганзель, встретившись взглядом с Малфоем. — Там выведены имена тех, кого он обязуется отдать на съедение лилимам. Обычно, к контракту прилагается какой-то предмет, вроде кольца, браслета, диадемы и прочей атрибутики. — И что случается, когда одно такое украшение оказывается на руке жертвы? — Жертв всегда больше, — поправил его Ганзель. — Но надеть такую вещицу можно на любого из тех, кто занесен в смертный список. Лилимы будут высасывать из волшебника воспоминания через украшение, а затем попросту образуют идентичный предмет на другом человеке. А что? Драко медленно достал договор Гринграсс, всеми силами стараясь не дать нарастающей внутри дрожи от осознания происходящего повлиять на него. Нет и ещё раз нет. Он неотрывно смотрел на Ганзеля, когда предмет оказался на столе перед ними. Хранитель, едва взглянув на него, испуганно отшатнулся. Малфой все ещё смотрел в глаза парня, наполняющиеся невероятным, почти нечитаемым ужасом. Блондин судорожно выдохнул, опустив взгляд на стол. Оригинал контракта Дафны был абсолютно черным, как сама мгла. — Послушай, мне необходимо найти своих друзей. А ещё узнать об этом измерении как можно больше. Ганзель встретился с пронзительными серыми глазами собеседника напротив, а затем, бросив всё ещё полный ужаса взгляд на пергамент, кивнул.***
— Черт, возьми, Грейнджер! Проснись уже! — Панси тормошила гриффиндорку за плечо, испуганно оглядываясь по сторонам. — Грейнджер, твою мать! Гермиона болезненно застонала, а затем медленно открыла веки, сощурившись от света люмоса. Она оперлась дрожащими руками о землю, с трудом приподняв собственное тело над землёй. Паркинсон выглядела напуганной, глаза слизеринки бегали по сторонам, словно высматривая кого-то. — Что случилось? Где мы? — тихо зашипела от боли в теле шатенка, все-таки приняв положение сидя. — Сама не в курсе, — хмыкнула Паркинсон, отряхивая остатки пыли со своей мантии. Снова оглянулась назад. — Что? Что там? — Не знаю… Странное чувство. — Не волнуйся, — попыталась успокоить ту Гермиона, с тихим выдохом поднимаясь с земли. — Мне тоже не по себе здесь. — Я не сказала, что мне страшно, Грейнджер, — огрызнулась в ответ Панси. Гермиона проигнорировала ее недовольство, принявшись оглядываться про сторонам. Кругом был темный и густой лес, а над ними, словно прощаясь, испускал последние блики зелёного света портал. Через пару мгновений он окончательно погас, оставив в качестве источника света только слабый огонёк люмоса. Гермиона попробовала наколдовать ещё один, но магия поддавалась туго. Шарик люмоса тут же потух, едва вылетев из кончика ее палочки. Грейнджер нахмурилась, повторив попытку, но заклинание снова не поддалось, не сработав так, как она на то рассчитывала. — Здесь что-то не так с магией, — тихо ответила Панси, смотря на собственный угасающий шар. — Мне пришлось приложить большое усилие для того, чтобы применить простейшее заклинание, а оно все равно скоро сойдёт на нет. Магия ведёт себя слишком странно. И кроме того, — на мгновение она съежилась, стоило Грейнджер отвернуться, — я ощущаю здесь чье-то присутствие. — Ты видела кого-то? — нахмурила брови Гермиона, окончательно бросив попытку применить неработающее заклинание. — Нет, говорю же, чем ты меня слушаешь?! Я просто чувствую, что что-то не так. — В любом случае, нам нужно узнать, где мы находимся и как отсюда выбраться, — Грейнджер спрятала палочку, а затем указала рукой на извилистую тропинку, ведущую дальше в лес. — Давай пойдем здесь. Все равно выбора нет. Паркинсон только выгнула бровь на приказной тон, а затем последовала за гриффиндоркой. Они шли, придерживаясь дистанции в метр друг от друга, пока заклинание Панси работало. Однако, как только шарик люмоса окончательно угас, обеим пришлось держаться едва ли не на расстоянии десяти сантиметров. Непроглядная тьма настораживала и почти пугала. Гермиона не припоминала, чтобы хотя бы когда-нибудь в своей жизни ей встречалась такая ночь. Возможно, это было связано с тем, что они ходили по лесу, однако даже тогда, когда ветви деревьев редели, и даже в немногие места этой местности должен был пробиваться лунный свет, там по-прежнему оставалась непроницаемая темнота. Девушки шли буквально на ощупь, пытаясь заново наколдовать заклинание света, однако из палочек вырывались только тонкие нити, которые едва ли могли облегчить им дорогу. Тропинка тем временем вела все в такую же мглу. Они не помнили, сколько уже бродили по бесконечно густому лесу в поисках выхода, когда слизеринка друг ощутила прикосновение к своей коже на запястье. — Грейнджер, — шикнула Панси, почувствовав, как рука гриффиндорки больно сдавила ее кисть, — ты мне сейчас руку оторвешь. — О чем ты? — Гермиона обернулась на звук, но не увидела ни малейших очертаний Паркинсон. — Блять, прекрати сжимать мою руку, — раздражённо выдохнула та, пытаясь вырваться из цепкой хватки львицы. Гермиона остановилась. Сердце пропустило удар, прежде чем она уставшим мозгом стала судорожно соображать. По тону было слышно, что Паркинсон абсолютно не шутила. Гриффиндорка задержала дыхание, прислушиваясь к звукам, и вдруг поняла, что именно ее так настораживало все это время. Их не было. Не было никаких звуков. Ни дуновения ветра. Ни шелеста листвы. Ни даже ночных животных. Здесь не было никого. — Панси, — она повернулась к слизеринке, коснувшись ее плеч. — Вот мои руки. Тишина звенела в ушах. Секунда. Ещё одна. Третья, четвертая, пятая… Паркинсон судорожно вздохнула, ощущая, как ладони Грейнджер, куда более маленькие и теплые, сжимали ткань ее мантии. Но то, что сжимало ее кисть, было мертвецки холодным и большим. У Грейнджер, определенно, не было таких рук. И настолько длинных пальцев. Она смотрела в темноту, но уже была уверенна, что ее взгляд был направлен прямо в глаза Гермионы. Обе замерли. Гриффиндорка вытянула палочку и направила ее вниз, туда, где приблизительно было запястье Панси. Она сделала едва слышный вдох, когда с губ сорвалось судорожное: — Люмос. Она приложила все усилия на то, чтобы сделать этот свет как можно ярче. И в этот раз получилось куда лучше. Широкие нити света вырвались из кончика палочки, осветив малое пространство вокруг. Этого оказалось достаточно. Достаточно для того, чтобы увидеть, что именно держало Паркинсон за руку. Сухая, подобная черной смоле, рука вцепилась в запястье слизеринки, обвившись настоящим удавом вокруг. Тонкие, сморщенные пальцы сдавили бледную кожу, оставляя синеющие пятна. Через мгновение свет погас. Гермиона успела закрыть ладонью рот, так и не издав ни звука. Паркинсон всхлипнула, свободной рукой достав из-под мантии палочку. — Грейнджер… — тихо прошептала она, ощущая, как рука неизвестного сжимается. Обе поняли друг друга без слов. — Остолбеней! — выкрикнула Гермиона, вложив все силы в заклинание. Магия послушалась, вырвавшись из палочки мощным потоком, а затем врезалась в черный сгусток, отбросив того на несколько метров назад. — Бежим! — скомандовала она. Теперь уже теплая рука Грейнджер схватила Панси за запястье, и они вместе рванули вперёд по тропе, почти не разбирая дороги. Лёгкие горели огнем, и им казалось, что кто-то неумолимо преследует их. Вернее то, от чего они только что избавились. Грейнджер знала, чем бы ни была та тварь, простым заклинанием ее надолго не задержать. Тьма, казалось, становилась все более и более удушающей, когда в самый последний момент обе успели заметить блеклый сгусток энергии. Небольшой шар буквально плавал вокруг деревьев, а затем, стоило им подойти ближе, взорвался ужасающе ярким светом. Волшебницы зажмурились, неожиданно услышав странный вой неподалеку, а затем все закончилось. Шар всё ещё светил, но теперь создавал стену из собственного сияния, сродни настоящему щиту. Той твари больше нигде не было. — Святая Ариэль! — женский голос заставил их вздрогнуть и закричать почти в один голос. — Не бойтесь! Не бойтесь! Я не причиню вреда. Из леса показалась фигура высокой женщины. Короткие волосы были заплетены в небрежный хвост, а лицо и одежда перепачканы грязью. Большие глаза, казалось, только увеличились в удивлении, стоило ей увидеть волшебниц перед своим носом. — Как вы сюда попали? — спросила она, глядя на испуганных девушек. — Нас выбросило из портала, — ответила ей Гермиона, чувствуя, как дрожь постепенно отступает. — А вы? — Я Зельда, — представилась она, подойдя на несколько шагов ближе. — Не думала, что увижу здесь ещё людей. — Я Гермиона Грейнджер, мы… — Да, да, — перебила та, — вы иные. Из другого измерения, я знаю. — Зельда, скажите, — подала голос молчавшая до этого момента Паркинсон, — где мы находимся? Стена света, по видимому, защищающая их от тварей за ней, начала постепенно гаснуть. Зельда тоже это заметила и сразу же поменялась в лице. — Боюсь, мисс, вас выбросило в самом незавидном месте из всех возможных. Мы находимся в лесу лилимов. Добро пожаловать за границы тринадцатого портала.