Твой голос

— Теперь мы как полноценная семья с двумя детьми — крепко обнимая заплаканную рыжую и умиляясь ей, сказала Алина — Как назовёшь? Софья поднялась с колен своей девушки, оперевшись на руки и вернулась к серому котëнку с серыми, напуганными глазками. Лапки кошечки разъезжались по картону. Она тыкалась мордочкой в стенки коробки и периодически пищала, привлекая на себя внимание всех вокруг. Соня аккуратно и бережно взяла зверюшку на руки, и, осмотрев со всех сторон, прижала к груди. — Она такая неуклюжая- Сомусева пищала на одной высоте с котëнком. Она приподняла киску на уровень своих глаз и повела носом у мордочки хвостатого чуда, на что кошка начала фыркать и чихать. — Хахах, смешная такая — Алина погладила нового члена семьи. — Пупа… Пууууупа… Пупочка-булочка! — придумала Соня. — Пупа? Хахаха — от души посмеялась розовая — Ну пусть будет Пупа. Олешева поднялась и подошла к белому шкафу. От туда она достала большую коробку кошачьих игрушек и небольшой домик. — Вот ей хата, вот игрушки… А теперь… Хах. В ванную — она подошла к рыжей со спины и завела руку на нë грудь, начала медленно вести еë ниже и ниже, слегка вдавливая в любимое тело. Реакция Софьи выражалась в томном дыхании, содрогании от прикосновений и мурашкам по молочной коже. Соня запрокинула голову назад, положив еë на плечо своей девушки. Дойдя до солнечного сплетения, Алина резко остановилась, внезапно укусила Сомусеву за плечо, от чего та взвизгнула, и, унеслась в ванную комнату, чтобы всë подготовить к романтической обстановке. — Сучка! — крикнула ей вслед рыжая, потирая место укуса. Пока Пупа осматривала владения в виде старого домика, пары игрушечных мышей и лотка, а Саня с огромными, удивлёнными глазами наблюдал за этим непонятным чудом, Соня устало прилегла на долгожданную, мягкую, в отличии от больничной кушетки, кровать. Большие пуховые подушки забрали себе все мысли девушки, всю головную боль, а еë сознание отдали Морфею. — Всë готово — звонко прикрикнула Алина, выскакивая из-за угла дверного проëма и моментально замолкла, увидев, что младшая сладко сопит в обнимку с небольшим замызганным плюшевым зайцем. -Пфффф… В смысле, а ниче что я? Пфф- шепотом возмущалась розовая, зная, что не станет будить мирно спящую — Соня, ты жопа ебаная! — грозно, но тихо заявила она, сев рядом. Старшая подумала, что будет нехорошо, если бестия проспит всю ночь в уличной одежде. Она резко встала с кровати, и, расстегнув широкий ремень, начала плавно стаскивать узкие джинсы со своей девушки. Софья поворочилась, но глаза открывать не стала. — Как же тебе идёт это имя. Растянув ворот водолазки и приподняв рыжую голову, Олешева виртуозно сняла и этот элемент одежды, оставив Соню только в нижнем белье и в носках. Вытащив из-под спящей плед с одеялом, заботливая хозяйка квартиры накрыла спящее тело, сложила вещи и убрала их в шкаф. Выходя из комнаты она выключила весь свет оставив только плавно переливающееся мерцание новогодней ëлки. — Ну и что мне с эти делать? Саню купать? — придя в ванную спросила она вслух, глядя на зажжённые свечи, ванну розовой пены с сухими лепестками роз и разлитым по бокалам вином. — штош, устрою себе одинокий романтик. Этот вечер Алина провела в полном спокойствие. Переживать было не за что; любимый человек спит дома, нет проблемы с деньгами, от прошлой жизни ничего не осталось… Почти ничего не осталось. Лëжа в ванной и попивая уже второй бокал белого, розоволосая внимательно рассматривала своë тело, будто это не она. Прощупала каждый шрам на рëбрах, бëдрах и ногах, ощущая каждый и удивляясь их количеству. Но руки… Капли стекали с них не плавно, они задевали каждую преграду в виде рубцов, от которых не спасали заживляющие мази и не скрывали многочисленные, чёрные как смоль, татуировки. В этот момент еë лицо не выражало эмоций; ни злобы, ни отвращения она не чувствовала вовсе. Как будто это было не с ней… Спустя два часа вода уже остыла и морозила кожу, но после выпитой бутылки вина девушка холода совсем не чувствовала. Она могла пролежать в воде всю ночь, но боялась уснуть, подумала о том: «на кого бы тогда осталась Сонечка?». Без тени стеснения Алина вышла из ванной абсолютно голой. С волос по чистой коже стекали капли воды, огибая тонкий рельеф белого тела. Они падали на пол, оставляя мокрую дорожку, которой розовая шла до спальни. Олешева остановилась посередине комнаты напротив зеркала. Ночной фонарь, рассеянный стеклом, словно лунный свет освещал прекрасное тело старшей. Она завороженно смотрела на своë отражение и, словно в астрале, думала только об одном. — Проснись — не громко не тихо сказала она, повернувшись в сторону спящей Сони. — Соня проснись — громче и увереннее повторила Алина. В еë голосе звучало что-то взволнованное и историчное. Кровать зашуршала. Соня спросонья поднялась на локтях щурясь и пытаясь понять, что происходит. — Что такое? — сонно спросила рыжая. Алина стояла на месте как вкопанная и пристально смотрела прямиком в глаза Сомусевой, по крайней мере так казалось в темноте. — Алина, очнись! Как только Софья отодвинула одеяло и уже хотела встать, розоволосая резко сорвалась с места и в два шага оказалась около ничего не понимающей девушки. — Ты че одна нахерачилась? — почувствовав запах спросила бестия, но та опять промолчала. -Так и будешь мол м… ?! Соня не успела договорить, как Алина заткнула ей рот безумно-страстным поцелуем. Она нагло забралась на колени к рыжей, жадно цепляя руками еë волосы. От такого резкого наплыва эмоций низ живота сжался приятной судорогой, язык размяк и поддался острому, проворному языку Олешевой. Она вся была во власти сумасшедшей розоволосой стервы. Все движения были резкими и грубыми, еë как будто не интересовало состояние жертвы, она хотела одного. Сорвав лифчик так, что застëжки, заскрипев от напора, лопнули, Алина надавила всем своим горячим телом на младшую, от чего та рухнула на спину, но розовая крепко вцепилась в опухшие губы Сони, засасывая их до синяков и трещин, высасывая кровь как настоящий вампир. Алина всë делала сама. Рыжей лишь оставалось ублажать свою королеву, нежно сжимая еë грудь. Алина остервенело пыталась заграбастать себе всю Соню, не оставляя никому. — Ты моя …слышишь?! А я твоя, только твоя, вся твоя… А ты вся моя! Ты вся моя? Скажи же!..скажи! — прерывая поцелуй, по одному слову произносила розовая на выдохе. С каждым словом она всë больше и больше сдавливала челюсть нижней. — Я…твоя — пыталась отвечать Соня, но давление было слишком сильным. Услышав это Олешева замерла над рыжей, отпустив еë лицо из цепкой хватки и молча смотрела в глаза, положив ладонь на ключицы младшей. Опухшие губы пульсировали и горели, словно их намазали самым острым перцем. — Завела так продолжай — на выдохе томно выдала Софья. Услышав одобрительный знак Алина начала плавно надавливать на грудную клетку Сомусевой, ведя жёсткую ладонь вдоль. Тяжёлым, прерывистым дыханием отражались еë действия. Соня завела руку на скулы Алины, ощущая кончиками пальцев слегка заметный шрам, сделанный Алиной в начале их совместного пути. Она вспомнила как было сложно, как розовая винила себя во всех грехах, но поняла, что сейчас над ней уже свободный от прошлого человек. И уже нет никаких сомнений в чувствах, никаких переживаний. Тем временем рука Олешевой дошла до резинки от нижнего белья Сони. Не медля она вошла в горячее, мокрое нутро Сомусевой, растопырив два пальца и прокручивая их на пол оборота. Дыхание спëрло от несколько новых ощущений. Алина не переставала растягивать мышцы неопытной младшей, но еë остановил громкий крик и руки рыжей, вцепившиеся в кисть розовой. — Больно? — напугавшись спросила Алина, соединив пальцы внутри Сони. — Очень- стиснув зубы и сведя ноги ответила та. Словно что-то порвалось внутри еë, такого ещё не было. — Понятно. Недолго думая Олешева, сойдя с бестии опустилась на пол перед ней и села на колени. Она вольно стянула с Софьи трусы и закинула еë колени себе на плечи. — Сейчас буду извиняться — сказала она, перед тем, как припасть к раздражëнному, такому чувствительному месту. Поток нежнейших, напористых движений расслабил Соню. Алина старалась угодить возлюбленной, искусно работая языком, зализывая рваную боль. Шумные вздохи рыжей перекликался с тиканьем часов, словно Алина играла на ней под метроном. Язык быстро устал, но Олешева хотела сделать своей пассии приятно, поэтому плавно добавила один палец, массируя им клитор девушки ускоряя темп и постепенно убирая язык. Софья прогнулась в спине, колени слегка задрожали, а кисти крепко сжали и без того помятую простынь. Почувствовав это Алина утомлëнно улыбнулась и вернулась к лицу Сони. — Извинения приняты? — Я подумаю. Завтра ещё раз извиняться будешь, а сейчас спать — отрезала Софья. Алина удивлённо приоткрыла рот и выпучила глаза. — Спать сказала! — Ну Сонь! — Хахах, ладно… иди сюда моя сучка…