Я виноват

В день, когда все произошло, шел дождь. Холодным ливнем он покрывал улицы, отдаваясь в ушах непрекращающимся стуком разбивающихся о твердую поверхность капель. Плотной непроглядной стеной преграждал дорогу и сбивал путников расползающимся туманом. Тогда шел дождь. И сейчас, подобно ироничной шутке, идет вновь. Вот только Се все равно, он уже давно смирился с жестокой судьбой, заключившей его в бесконечном цикле непрекращающихся страданий. Что для него еще одно ненавистное явление в этом беспробудном кошмаре? Ноги утопают и вязнут в размокшей грязи, но Се лишь крепче сжимает рукоять зонта, продолжая следовать за маячащим впереди темным силуэтом. Он появился перед ним бесшумно, незаметно и неожиданно: смазанным сгустком темной энергии, по форме напоминающей человеческую. Указал следовать за собой и повел как можно дальше от особняка. Се не мог вспомнить, когда в последний раз так далеко отходил от места своего существования, но возвращаться был не намерен. Именно спонтанное чувство уверенности заставляло его двигаться дальше. Оно не было присуще его характеру: ломать все на своем пути, но добиваться правды любым способом - это черта Фана. А Се верил своей половине безоговорочно. Верил в то, что чувствует именно его. Верил, что внутри все еще тлели чувства, не исчезнув за долгие века проведенные в качестве охотника. Ему не хотелось думать, что сейчас его подталкивает вперед лишь смиренное равнодушие. Расплывающийся темный силуэт неумолимо вел вперед, практически сливаясь с бушующим ливнем, все больше напоминая иллюзию. Се так долго держался, чтобы не сойти с ума. Неужели это время все же настало и сейчас он петляет подобно неупокоенной душе? Как жаль. Как жаль. Впрочем, сила духа - это ведь тоже Фан. Сила - это Фан. Неумолимое желание двигаться вперед - он же. Интересно... он бы стал умирать из-за Бианя? Он бы последовал за ним? До чего глупая мысль. Вульгарная и эгоистичная. Се прикрывает глаза и слегка прислоняется головой к деревянной ручке зонта. - Прости, - слова не покидающее уста Бианя на протяжении многих веков вновь срываются с его губ. - Я виноват. Он виноват. Во всем виноват лишь он. Только он. И он будет шептать это Уцзю до скончания веков. - Встань. Чужой голос, раздавший подобно искаженной вибрации в его голове, заставил парня вынырнуть из недр собственных мыслей, сосредоточиваясь на внешнем мире. Силуэт, что вел его всю дорогу, больше никуда не шел. Он указывал в сторону, вынуждая Бианя посмотреть в нужном направлении. И то, что испытал Се, узрев представшую перед ним картину, убедило его в способности до сих пор испытывать человеческие чувства. Могущественный Страж давно должен был позабыть и не ощущать свойственный смертным страх, но как же тогда объяснить объявший его дикий ужас, напомнивший о прошлом? Перед глазами Бианя был мост. Каменное строение, под которым он столь часто проводил время будучи еще живым. Каждую трещину, каждую неровность, каждый изъян он помнил. Как мог он забыть собственную могилу? - Встань, где умер, - повторилось в его голове. Се поморщился, однако настойчиво вытянутая рука мрачного проводника неумолимо продолжала указывать под мост. Встать на то самое место? Что за игру ведет этот дух? Почему он должен... испытывать все вновь? Длинные пальцы сильнее сжали зонт, но тут же ослабили хватку. Се испуганно огладил рукоять и - вновь - извинился. Единственный смысл жизни он давно потерял, почему же сейчас в нем взыграл рационализм? Тот мальчик с вечно осторожными планами давно истлел, греховно мучить его воспоминаниями о давних временах. Но... что же делать, если единственное спасение осталось лишь в них? Биань слегка покачал головой, а после шагнул вперед, ступая на блеклую тень моста. Капли перестали назойливо стучать по раскрытому зонту и Се аккуратно отклонил его в сторону, чтобы взглянуть на каменный свод. Это было здесь. Никаких сомнений. Одновременно забавно и странно, но воспоминания о собственной смерти не вызвали в юноше ни горестных воспоминаний, ни мыслей о том, что принятое решение было ошибкой. Его жизнь была пустой и бессмысленной, так какая ему разница. Боль - это мысли о человеке, что стоял здесь и ждал. Надеялся, верил, тосковал. А Биань не успел, не помог, был бессилен. Биань виноват. Только он. - Фан Уцзю. Мрачная тень близко, буквально на расстоянии вытянутой руки. Силуэт клубами дыма тянется все ближе и Се понимает, что тому нужно. - Только попробуй, - шипит он, его взгляд леденеет. Зонт привычным движением руки становится оружием. Пусть это не стандартная охота на выживших и перед ним бесплотное создание, Се уверен, что победить может. Темный сгусток, однако, не предпринимает никаких ответных действий. Все также настойчиво витает в воздухе, то растворяясь в тумане, то возвращаясь в исходное положение. - Контракт исполнен. - Что? - Грехи отпущены. Контракт закончен. Искупление. Биань не понимает о чем говорит дух, но вновь ощущает "нечто" глубоко внутри себя. Это впервые, когда он действительно чувствует, а не воображает чужое присутствие. - Фан... Как и в тот день: такой же ливень, такой же мост и необъяснимая тонкая грань между двумя душами. Се понимает, что у него дрожат руки, а потому он быстро приходит в себя, больше не пытаясь защититься. Некоторое время юноша молча смотрит на зонт и мрачный жнец рядом не торопит его, давая время на осмысление. - Навредишь ему и я пройду весь Диюй, чтобы рассеять тебя. - Срывается шепот с бледных губ; сжатый зонт протягивается к полупрозрачному силуэту. Собственное действие вызывает у Стража тошноту и он готов поклясться, что его сердце - давно остановившееся - пропускает болезненные удары. - Закрой. Глаза. Больше Биань не спорит, он только что оторвал половину своей души и передал ее в руки неизвестному существу, какой смысл ему противиться дальше? Холодная темнота окутывает полностью, когда кончики пальцев перестают ощущать единственный оставшийся смысл его существования. Се абсолютно все равно если его душу сейчас рассеют. Только не это ощущение одиночества. Только не оно. Не снова. - Контракт исполнен. Искупление достигнуто. Биань порывисто выдыхает. Голос в его голове замолкает и остается лишь дождь. Острые когтистые лапы сжимают его горло, сдавливая страхом и воспоминаниями. Все будто бы повторяется. Эта пытка так искусно продумана, что хочется рассмеяться. Ах. Как же ему вновь умереть? - Биань. Собственное имя, произнесенное приглушенно и тихо, переполняет чашу. Нет-нет. Только не это. Нет, это слишком жестоко. Даже такой грешник, как он не заслужил этого. Он знает этот голос. О, святые Небеса, он любит этот голос. Как же он его любит, но услышать его сейчас... - Се. Белый Страж распахивает глаза, его тело колотит. Как он мог забыть, что чувствовать - это так больно. Биань медленно поворачивает голову и... последние силы покидают его, заставляя безвольной марионеткой упасть на колени. Наверное, он сейчас знатно веселит своим жалким, отвратительным видом Десять Царей и всех Небожителей. Что они придумают дальше? Как еще истерзают его душу? Сколько ему нужно испытать, чтобы раствориться в небытие? - Биань! - его персональный мучитель не спешит исчезать. Оказывается рядом, садится на одно колено и тянется рукой к темным волосам. На знакомом - таком знакомом - лице читается волнение смешанное с облегчением и радостью. Фан Уцзю рассматривает измученное лицо Белого Стража с таким восхищением, что действительно кажется настоящим. Может это наказание не так жестоко? Если Биань сможет видеть этот образ постоянно, то он готов принять свое сумасшествие за дар Богов. Чужая рука оказывается - ощущается - на волосах, а вокруг ничего не меняется, все тот же мост, дождь, тишина. Нет только силуэта. И зонта. Нет-нет. Этого... нет... невозможно. - Нет... - шепчет Се. - Нет... - Мой Ань-Ань. - Нет... - голос срывается. - Фа... Уцзю?.. - Я. Бианя накрывает беззвучной истерикой. Он все еще не верит в то, что видит, но и сдерживать себя больше не может. Ловит ртом воздух, неспособный вымолвить ни слова. Его дрожащая ладонь тянется к родному лицу, кончиками пальцев касаясь кожи. Настоящий. Не иллюзия. Се задыхается и хватается за чужую одежду, грозясь ее порвать. - Прости... прости... я виноват... я так виноват... - чужие стенания прорываются через всхлипы. Страх не успеть сказать то, что веками терзало душу вырывается из Се тихими вздохами подобно мантре. - Я так виноват... я так тебя люблю... прости, прости меня, виноват, я виноват... - Тише-тише. - Фан успокаивающе притягивает парня к себе, прижимая его. Он ощущает себя также, хочет извиниться не меньше, но понимает, что именно Се сейчас необходимо выплеснуть свое горе. - Все хорошо, я рядом, не бойся. Голос Уцзю глубокий, нежный и спокойный. Вмиг бередящий давние воспоминания о беззаботных и счастливых временах. О тех днях, когда Се не знал горя и страха, ведь присутствие рядом возлюбленного наполняло его мир красками и уверенностью в собственных силах. Фан всегда был его опорой и надежным плечом, вносящим в размеренный уклад жизни Бианя долю безрассудства. Они были друг для друга гармонией и отсутствие одного порождало в другом нестерпимые страдания. - Я так скучал... я так по тебе скучал... прости меня, Уцзю, я так виноват... я без тебя жить не мог, я эгоист... я так виноват. - Ты не виноват. Никто не виноват. Прошу, не неси больше этот груз. Я здесь, тебе не нужно терзать себя. Губы Фана невесомо касаются виска Се и тот устало выдыхает. Ах, это чувство... этот покой. Он и забыл, как легко и безмятежно может быть без давящего чувства вины, как надежно и умиротворяюще за крепкой спиной. Как тепло и свободно в родных объятиях. С момента гибели Фана Биань повесил на себя тяжкий груз вины и одиночества. Его Уцзю... его жизнь, его свет, его сердце у него отняли. Он не хотел без него существовать, не хотел бороться и жить. Он и не стал. Умерев с терзающими его чувствами, Белый Страж продолжил нести бремя одиночества. Их "слияние душ" было для него единственной ниточкой спасения, но также самым страшным наказанием. А теперь... контракт закончен? - Уцзю... нам нужно вернуться? - Куда? - черный страж не сдержал улыбки. - Думаю, путь в поместье нам заказан. У нас же выполнен "контракт". - Так ты слышал? - Не все, но суть уловил. - Тогда, что же нам теперь делать? - с трудом оторвавшись от возлюбленного, Биань поднял на него взгляд. Ладонь Фана скользнула на бледную щеку, заставляя Се тут же о нее потереться, оставляя легкие поцелуи. - Придумаем что-нибудь. Но прежде всего я хочу о многом с тобой говорить. - Юноша нахмурился. - И уйти отсюда поскорее. - Ах, но у нас... больше нет зонта. Фан аккуратно помог Се подняться на ноги, а после пожал плечами. - Ну и ладно, другой купим. Или одолжим. Могут духи одолжить что-то в храмах Небожителей? Задумчивый вид Уцзю вызвал у Бианя сначала легкий смешок, а после искренний заливистый смех, казалось бы навсегда утерянный в тот дождливый день. Его спасение. Его жизнь вернулась к нему. Пусть и не в прямом смысле. Наблюдающий за этой картиной Фан облегченно выдохнул. Им понадобится много времени, чтобы убедиться в реальности происходящего, но сейчас и этого более, чем достаточно. - Идем, - Уцзю аккуратно сжал чужую ладонь и не смог не отметить. - Теперь тебе придется держать не деревянную ручку, а меня. Не против такого зонта? Се в ответ прислонился лбом к плечу мужчины, не переставая улыбаться. - Готов отказаться от всех зонтов на свете ради тебя. На этот раз рассмеялся уже Фан. Он помотал головой и покрепче стиснув длинные пальцы, шагнул вперед, выходя под дождь. Ливень стихал, но по-прежнему заглушал звуки, с трудом позволяя разобрать чужие голоса: - Мне нравилась наша "охота" в особняке. Может будем наказывать провинившиеся души? А там и сами Небожителями станем. - Все, что захочешь, Уцзю. За тобой я пойду куда угодно. Силуэты, неумолимо удаляющиеся от моста, становились все менее и менее различимы; вскоре совсем исчезнув за непроглядной стеной дождя. Их негласный контракт был завершен. Но новый обязательно будет подписан. Когда-нибудь. Кем-нибудь. Во искупление грехов.