Ещё один день

Чашка с чаем согревала холодные ладони, которые обхватывали белый фарфор. На улице было холодно. Дома было холодно. И, кажется, Базиль никогда раньше не одевался в теплую одежду настолько часто, как делал это здесь, в японском городке Намимори. Вообще, в Японии, и в Намимори в частности, было холоднее, чем в родной теплой, душной и жаркой Италии. Разница была не такой уж и большой — и там и тут были как теплые времена, так и «холодные» — но для Базиля она казалась просто колоссальной. Намимори находился в более северной части страны, и тут даже иногда выпадал неплохой такой слой бело-серебристого снега. С ним играли на улице дети, вылепляя снежные крепости и фигуры; он попадал за шиворот куртки, покрывал собою все дорожки и тропинки и заставлял трястись от холода одного конкретного итальянца. Вальс падающих с неба снежинок виделся Базилю чем-то волшебным, совершенно непривычным и завораживающим. Вот только не так часто он выбирался из дома для того, чтобы вблизи рассмотреть снегопад. Японские традиции, здешняя атмосфера и окружающие его люди приходились Базилю по душе. Не нравился лишь климат. И то, только из-за более низкой температуры, а не чего-то иного. Он замечал, что страдает не один. Гокудера-сан, выходя на улицу, кутался в красный пушистый шарф и начинал куда меньше курить из-за того, что для этого дела приходилось выходить из дома. Реборн-сан же даже иногда отменял тренировки для своего ученика, что вовсе являлось чем-то мистическим и моментально причислялось к фантастике. Бьянки же грелась под котацу, вылезая из теплого плена лишь чтобы помочь Нане-сан и залезть под стол обратно. Базиль просто мерз и пытался согреться с помощью теплых вещей и горячих напитков, но каждый раз терпел поражение в сражении с японским климатом. Ладно, не просто с японским климатом, а с зимой в конкретном городке Намимори. И раньше из гостеприимного, но такого холодного городка он как можно быстрее уезжал в свою родную и такую теплую Италию. В этот раз уехать побыстрее не получалось. Каждый раз поездка откладывалась на «еще один день». Он сам откладывал её. Виделась в этом некоторая закономерность, на которую сам парень закрывал глаза. Потому что догадки о собственных чувствах поначалу вводили в ступор. Потому что семейство Савад слишком радушно принимало тот факт, что он остается у них на этот самый «еще один день». Потому что сын его мастера так тепло и радостно смотрел на него все эти дни. «Еще один день» тянулся уже вторую неделю. По-хорошему, Базиль должен был уже давно улететь. Но было что-то, что задерживало его снова и снова. То тепло в груди, что, вопреки внешнему холоду, согревало и давало необходимый уют и покой. Он даже успел отметить Рождество и Новый год со своими новыми друзьями и семьей мастера. И хоть в Японии Рождество не особо празднуют, но с таким количеством гостей из Италии… не отмечать его в семье Савад было нельзя. Лучше был только куда более помпезный и масштабный Новый год. Нана-сан накрыла прекрасный стол, они ели праздничные моти и весь вечер и ночь веселились огромной толпой и проводили уходящий год в стиле Вонголы. Правда, Базиль все же немного сомневается, что сжигание проигравшего в снежной битве является истинно японской традицией… но если так сказал Реборн-доно, то сомнениям места здесь нет! Было холодно, но очень, очень весело. Настолько, что Базиль назвал бы эти праздники самыми яркими и лучшими во всей его жизни. Сейчас же он сидит в выделенной для него добрыми хозяевами комнате и пьет горячий зеленый чай в надежде согреться. Дверь, тихо скрипнув, открывается, и внутрь, держа в руках точно такую же кружку, заходит Савада-доно. От него веет таким необходимым сейчас теплом, и Базиль невольно замирает, стараясь прочувствовать ту особую атмосферу, которую он принес с собой. — Как ты, Базиль-кун? — спокойно спрашивает парень. — Все хорошо, Савада-доно, только немного холодно, — Базиль благодарно улыбается, приветствуя его. Внутри все привычно теплеет, и парень знает, что только что в его комнату зашла та самая причина того, что он все никак не может улететь в родные края. Критическим взглядом Тсуна проходится по его внешнему виду, делая про себя некоторые заметки и невольно любуясь тем, насколько мило и уютно выглядит Базиль в пуховом свитере. Итальянец ёжится от холода, глубоко в душе все же проклиная отсутствие нормального отопления в Японии. Рядом садится Тсунаёши — он тоже одет в теплый красный свитер с двумя привычными белыми цифрами. «Если бы я сидел у окна и грустно смотрел в него, то это выглядело как какое-то романтическое клише», — Базиль улыбается от таких глупых мыслей. У них есть своя собственная традиция — с некоторой натяжкой её можно назвать романтической, но все же атмосфера от нее скорее уютная, а не любовная. В тишине они пьют зеленый чай. Молчание правильное и комфортное, оно приятно тянется, по ощущениям и ассоциациям походя на что-то между расплавленным сыром и нугой. Это сильно разнится с атмосферой вне комнаты, где дети играют друг с другом, Бьянки помогает Нане, а Реборн выдумывает очередное испытание для своего ученика. И потому это еще более прекрасно. Кажется, это началось после того, как Базиль признался в том, насколько ему непривычно и холодно тут. Обычная дружеская поддержка, что переросла в разговоры по душам и приятное согревающее чувство внутри. Когда чай будет допит, и чашки опустеют, показав белое дно — из-за чего их и отставят на стол — они осторожно, будто невзначай, обнимутся и начнут разговаривать о всякой ерунде. Например, о том, насколько в Италии теплее чем в Японии (да, о тех нескольких градусах, что так сильно бьют по Базилю) или о новой тактике сражения с помощью коробочек. Выбор тем огромен и ничем не ограничен. В объятиях Савады-доно тепло и комфортно, и на самом деле именно этого момента Базиль ждал весь день. Именно этого он будет ждать завтра, и послезавтра, и… Базиль знает, что вскоре ему все же придется уехать обратно. Но а сейчас он просто погреется в чужих объятиях, ощущая такие необходимые чужие тепло и поддержку, и отложит свою поездку в Италию на «еще один день», несмотря на снег на улице и все остальные невзгоды.