______________
Ощущения были всё те же самые; привычные, если вообще можно привыкнуть к падению в книгу, как в бездну. Ты шлёпнулся на какое-то поле, ну или на то, что от него осталось. Выжженная земля была усыпана горелыми растениями и пеплом. Отряхнув этот пепел с джинс, ты встал на ноги и простонал: — Ладно-ладно, что у тебя, Номи? Порция суши победителю? а из книги их вынести можно? или нет?.. Недалеко от себя ты увидел каких-то персонажей, нарисованных маркерами и ручками, таких ярких, что посыл «заткнись и выслушай моё мудрое наставление» был предельно ясен. Один из человечков, ниндзя, всматривался в ряд людей — кажется, преступников: пятеро здоровенных, злобных громил и солидный старичок-мудрец. Над сценкой появились слова. — «Внимание верно обрати, только так зло победи?..» Ну да, это значит, что… э… Угрюмые мужчины были вооружены до зубов — шипастые дубины, тяжёлые молоты, зазубренные мечи; но нарисованный ниндзя лихо перескочил через них и сбил с ног мудреца. Невысокий старичок упал, уронив маленький пустой коробок спичек. Он и был настоящим преступником — поджигателем. Номикон знает, как быть убедительным… Ты осмотрел обугленное поле и кивнул, надеясь, что усвоенный урок поможет в битве, ведь остался ещё один робот, а время не останавливалось, пока ты находился в книге — Говард иногда успевал много чего нарисовать на твоём лице. — Угу, ага. Э-э, спасибо за совет, мне надо быть внимательнее и побыстрее добить зло! Только ты, это… выпусти меня. Подняв голову, ты обнаружил, что три здоровяка окружили тебя, и все они уже замахнулись для удара. — А, ну да.______________
Ты открыл глаза, скривившись от боли в голове, которая, наверное, появилась от того, что ты отрубился на верхушке дерева, а сейчас распластался по земле; руки и ноги лежат, согнутые как попало. Ты вскочил вверх, потянулся и прибежал туда, где уже разделался с двумя роботами. — Так, послушай, — начал ты, поигрывая плечами и переминаясь, будто боксёр, готовящийся к схватке. — Ты видел, как я нарезал кубиками твоих дружков. Тебе неловко; я понимаю. Я никому не скажу, если ты согласишься мирно разойтись. Просто покажись; обещаю, что не нашинкую тебя на миллион кусоч- Внезапно тебя сбила с ног точная атака. Последний хамелеон сам раскрыл себя… решив расцарапать тебе лицо. Стремительным прыжком ты увеличил дистанцию, чтобы выиграть время и достать меч. Робот нёсся на всех парах, скребя железными когтями по тротуару, выпучив ярко-красные глаза-лампочки, оскалив металлические зубы; наконец, достигнув тебя, он- Он остановился. Буквально. Замер, как мёртвый. Ты нерешительно вышел из боевой стойки и почесал затылок. — Э?.. — Робот глупо пялился на тебя, стоя всего лишь в нескольких метрах. — Что… за фигня… — ты спросил сам себя и, набравшись смелости, подошёл ближе и помахал рукой прямо перед ним. — Мы это, д-драться-то будем? или как?… Робо-хамелеон резко высунул язык и распылил облачко какого-то вещества тебе в лицо. — А, понял, — ты едко усмехнулся, — опять этот план. Не расстраивайся, но после того случая я научился чихать в себя! Прямо в глотку, больно, к-конечно, но работает же… В общем! Иди и скажи своему боссу, чтобы не использовал идеи по два раза и придумал что-нибудь похитрее… Эй? Робо-ящер? Ты оглянулся, прислушался. Ещё раз оглянулся. Ничего не произошло. Тебе не впервой покидать поле боя с сомнительной победой, но пусть это останется ещё одним секретиком, о котором Говарду совершенно необязательно знать.______________
Снимать костюм и вновь становиться Рэнди Каннингемом всегда неуютно. Тело дрожит, ещё охваченное лихорадкой битвы, а мозг требует немедленно поделиться впечатлениями хоть с кем-нибудь. Хорошо, что сегодня большинство уроков ты разделяешь с Говардом. Ты идёшь по коридору, замечая, что почти все классы пустые: или потому что в них нет занятий, или потому что сейчас, вообще-то, обед. У своего шкафчика стоит Морган с подружками, и- Она всегда была такая красивая? Ты моргаешь и встряхиваешь головой. Странно. Конечно, в Старшей Школе Норрисвилля было за кем приударить, но по правде говоря… раньше тебе было всё равно… Всё равно… пока мимо не начинают проходить другие студенты- ты не знаешь их, но сердце пропускает удары один за другим; со всеми хочется познакомиться и угостить пирожными и мило сфоткаться и- Тебя подташнивает, что странно, ведь до столовой ты ещё не дошёл. Но каждый шаг даётся всё труднее, студентов в коридоре всё больше, а внутри зарождается невыносимое желание- о нет, только не это- В глазах плывёт и снова проясняется — и так несколько раз, как будто ты камера с неработающей фокусировкой; ты даже не замечаешь, что до сих пор идёшь куда-то, пока не- — Э! Ты в меня врезался! Я надеру тебе зад! Ну конечно же, это Бэш — а в кого ещё тебе повезло бы впечататься, как не во вспыльчивого хулигана. Бэш навис над тобой, ну или нет- зрение подводит, да и сам ты не в порядке; а сейчас тебе добавят и накостыляют. — А-ха-хах, Бэш, не трогай его. Пха-хах, ну. и. растяпа же. он. Мгновенно твой взгляд проясняется, и теперь тебе точно нехорошо, ведь этот голос- такой знакомый, с хрипотцой; и это странно, ведь- Это голос, который ты слышишь постоянно- Если не чаще. Бэш со своей братвой уставились на Говарда Винермана, прошмыгнувшего мимо них с натянутой улыбкой ради твоего спасения- Говард, Говард, это Говард Винерман- Ты не понимаешь, откуда в тебе такая страсть, но она есть; она распаляет тебя изнутри, разгоняет сердцебиение. Говард прямо рядом с тобой, улыбается во все 32, что-то объясняет и смеётся Бэшу, резко пихает тебя локтем в бок. Ты понял намёк и сдавленно хихикнул. Бессмысленную злобу в глазах хулигана сменило непонимание. Он пожал плечами, захлопнул свой шкафчик и ушёл; что ж, не сегодня, побои. Говард здесь- с тобой, и ты не знаешь почему, но мысль об этом не даёт тебе покоя, и ты осознаёшь это раз за разом. Говард стоит рядом с тобой. Только протяни руку — и вот он; и ощущение это почти болезненно. Поджилки трясутся, а тело содрогается так, как в те редкие (ладно, не такие уж и редкие) моменты, когда ты в своей комнате, один, сёрфишь инет. Это, мягко говоря, тревожный звоночек. Грубо говоря, это полнейший пипец, и ты сдерживаешься из последних сил, чтобы не начать действовать. Говард пристально смотрит на тебя, и этот хмурый взгляд тебя будоражит. Вообще весь он тебя будоражит, просто стоя здесь, и это сводит с ума. И ты не знаешь, почему. Нужно это остановить. Колени дрожат, и спокойно стоять стало ещё одной из множества проблем. Что бы с тобой ни происходило, это происходит слишком быстро и изматывает физически. Разум захлестнул поток мыслей о Говарде, и ты не помнишь, когда бы думал о чём-нибудь кроме него. Он недоверчиво щурится, как и всякий раз, когда ты ведешь себя настолько странно, что он не понимает, что с тобой. И всё равно тебя завертело в головокружительном вихре эмоций — кажется, ты задыхаешься, а глаза слезятся. Вот же он, Говард — просто прекрасен; он твоё всё, твой друг и тебе он нужен, нужен больше всего на свете. Тревожные мысли о том, почему так происходит, отпихнуты подальше, на второй план. Их заменила новая цель: заставить Говарда Винермана прикоснуться к тебе. Конечно же, ты осознаёшь, что эти чувства несколько… странные, слишком сильные, но ты уверен — стоит лишь удовлетворить желание, и боль утихнет. О да, тебе больно- невероятно больно. — Э-э-э, да, весело пялиться друг на друга как полные придурки, но мне пора в столовку. Догоняй, как закончишь страдать хернёй. — Г-Говард, постой. — Голос надломился; имя друга обжигает язык. Ты проглотил это пламя, нервно смеёшься и останавливаешь парня. — Надо зарулить в уборную, со мной пойдешь? Слава Ниндзя, такие просьбы — не редкость между вами, и Говард, закатив глаза и пожав плечами, просто разворачивается и плетётся за тобой. Ты идёшь в мужской туалет и отчаянно пытаешься осмыслить, что творишь; на скорую руку сочиняешь адекватный план действий, затыкая свои бредовые желания. Тебе хочется прикоснуться к Говарду- или чтобы он тебя потрогал- неважно- да хоть как; как угодно сойдёт и проблема решится. Всё логично. Логичнее, чем советы Номикона или ещё кого-нибудь. План простой, но тебе не хочется спугнуть или смутить его: в общении с Говардом косячить нельзя. Вы пришли в туалет. Говард ворчит: — Ой да что ты, Каннингем, всегда пожалуйста; с радостью спасу твой зад ещё раз! Ты повернулся к нему и бормочешь что-то вроде извинений, застыв на месте. — …Ну, быстрее давай, и пойдём уже! Ты уставился на него- он так прекрасен, даже в тусклом свете туалета. Нужно подойти к этому деликатно и с тактом- — Ты почему-у… Это какой-то странный ниндзя-прикол? Крайне важно правильно выразить свою мысль. — Ладно. Ты привёл меня сюда, чтобы и здесь таращиться на меня, как дурачок- — Подержимся за руки? Деликатно и с тактом. Молодец. Говард недоверчиво уставился на тебя, ведь вы и раньше держались за руки — подобные вещи обычны между бро — но никто из вас не просил об этом напрямую, тем более в туалете. — Слушай, знаю, звучит странно, — ты паникуешь, увидев, что Говард отстранился назад, — но просто поверь мне, друг. — Ты невольно смеёшься, надеясь убедить Говарда. — Поня-я-ятно, Каннингем, у тебя проблемы, думаю, в книжках медсестры найдётся лечение. Давай просто успокоимся, перекусим, пойдём в медкабинет и- — Медсестра не поможет! — Внезапно даже для себя кричишь ты и давишь на виски пальцами. В тебе слишком много напряжения — кажется, ты сейчас взорвёшься. Последние 5 минут тянутся как час, и так больно быть рядом с ним; хочется большего, но нельзя. — П-прости… слушай, — ты делаешь шаг вперёд и кладёшь руку на его плечо и господи, давно ты к нему не прикасался, будто сто лет назад. Во рту сухо; капелька пота стекает вниз, по лбу, и падает с носа. Нужно объясниться, или всё кончено. — Что-то… не так… Говард фыркает: — Да ладно. — И-и, чтобы всё исправить, — руку обжигает, ладонью чувствуешь его плечо- этого мало, и тело об этом сообщает, — н-нужно подержаться за руки… вот и всё. Понятно? Улавливаешь? Ну что- будем- может, переплетём пальцы? Ха-ха-ха?.. Говард смотрит на твою руку, лежащую на его плече, дрожащую- ты весь трясёшься; и переводит взгляд на тебя: — Значит… ты говоришь, что… мы сделаем это… и ты перестанешь чудить? Ты киваешь, киваешь сто раз, в надежде, что убедил лучшего друга. — Ладно, — рычит он, и запихивает тебя в ближайшую кабинку, отчего ты смущённо вскрикиваешь. — У тебя две секунды, а потом валим отсюда и ты снова ведёшь себя нормально. Понял? Да да да да. Вот оно, вот оно. Ты согласен вести себя нормально всю жизнь ради этого. Из горла вырвался сдавленный писк, ты тянешься к его рукам и чуть не падаешь в обморок, когда его короткие пальцы переплелись с твоими. Это прекрасно. Наверное, это самое эйфорическое чувство в твоей жизни. Тебе не хочется отпускать его- тебе хочется провести каждое мгновение с его рукой в твоей, тебе хочется быть похороненным с его рукой в твоей, тебе- Тебе не стало легче. Подожди-ка. Это чувство- оно не уходит, сколько бы ты ни усиливал хватку, ни поглаживал большим пальцем его руку, ни- Это чувство не уходит, тебе всё так же больно. На самом деле- На самом деле боль лишь усиливается, нарастая, будто клапан сорвало. — Ха-а-х, ладно! Ха-ха… Вау! Прекрасно, супер! Спасибо дружище хахах! — Замутнённый разум тонет в эмоциях, ты еле смог отдёрнуть руку; хоть и не хотел, совсем не хотел, и Говард вновь подозрительно щурится. Почему так? Ведь достаточно было потрогать его, ты был уверен в этом. Почему не сработало? — …ты, это… всё нормально? Его голос эхом раздаётся в твоей голове, живот скрутило. Это просто пытка, тебе хочется всего Говарда Винермана, ещё ближе, прямо рядом с тобой, и ты не знаешь почему. Дрожа, ты прислоняешься к стене кабинки; нерешительно поднимаешь пальцы вверх, пока по спине током бегут разряды удовольствия, побуждая снова прикоснуться к нему. — Точно? — он сомневается, — Просто… твоё лицо краснее, чем фирменная свёкла моего кузена Барни… не знаю, как она выиграла на соревнованиях по рестлингу, хотя нет, погоди; кажется, я видел, как она вломилась к соседу на участок… — Ладно, я соврал. — Стонешь ты, сильнее подпирая стенку. Говард, озадаченный, хмыкает и ожесточённо трёт глаза: — Каннингем, что с тобой не так, я ничего не понимаю. — Не знаю, не знаю! Я странно себя чувствую, мне жарко и холодно и будто сейчас взорвусь- — Типа запор? — Нет же, не так, а как-то… как-то по-другому, знаешь, когда тянет где-то внизу, и это слишком- ну знаешь, когда просыпаешься после этих снов, и у тебя- — Так, всё, Каннингем, хватит, хватит! Я понял, а теперь ответь мне, что происходит и как это остановить. Ты напрягаешь мозги, пытаясь уловить в мыслях хоть что-нибудь кроме Говард, Говард, Говард — кажется, ты что-то упускаешь. — Я… я не знаю, что случилось… И тут до тебя доходит. — ЧУВАК- Я понял, что случилось! — Дай угадаю: это всё по твоей вине, да? — Не- ладно, может быть- в общем, лишь косвенно, понял? — и это не твоя вина, всё вышло из-под контроля, этого нельзя было избежать. — Сегодня я дрался с робо-ящерицами, отвлёкся, бла-бла-бла. И мо-о-ожет быть, одна из них пшикнула на меня чем-то, но я чихнул в себя… хм, надо это запатентовать… Говард сдержанно качает головой: — И ты не подумал, что этот пшик сделан для того, чтобы его вдохнуть. Ты замер. — Ну-у я… а-а, Говард, я так больше не могу! Не знаю, что я вдохнул, но я сейчас с ума сойду! — Да я вижу. — …и я на 99 процентов уверен, что ты единственный, кто может это прекратить… но не знаю… как. — Значит, я опять должен всё исправить. Хах, как обычно. Ладно, согласен, я с этим разберусь — обед заканчивается в 10, и я не упущу тарелочку картошки фри из-за тебя. — Как обычно? да почему же это- Ты не успеваешь закончить, как в глазах темнеет. Ты чуть не отключаешься, когда Говард Винерман потягивается вверх и хватается за твоё лицо: — Цыц, Каннингем, я знаю, что делать. В глазах перестаёт двоиться, но теперь сдаются ноги, и ты съезжаешь вниз по стене кабинки, пока не шлёпаешься на пол. Ты слышишь, как Говард тяжело вздыхает, уже на взводе, но следует твоему примеру и становится на колени перед тобой (что нелегко, ведь унитаз занимает много места). — Значит, надо достать из тебя это вещество?.. Он так близко, рассматривает тебя и ты понимаешь, что теперь, когда всё стало явным, можно делать что угодно. Ты киваешь и мягко гладишь его по щекам, тискаешь его лицо: «Ну-у-у, да-а-а…» — он морщится, но не останавливает тебя, и ты просто продолжаешь, пока он думает. Он такой тёплый, это так прекрасно- Ты обвиваешь его шею руками и притягиваешь к себе. Он осторожно подаётся вперёд, перенося вес на колени. — Хм-м, может, заставить тебя стошнить… когда блюёшь, всякая вредная фигня выходит из тела… — он близко настолько, что ты чувствуешь каждое слово, вибрирующее в его груди, и кажется, у тебя новая религия. — Не хочу блевать — да не нужно мне блевать! — высказываешь не так отчётливо, как хотелось бы — вместо резкого шипения ты хнычешь ему в ухо и вздрагиваешь, когда он неосознанно кладёт руку тебе на колено. — Я и не знал, что сейчас тебе следует во всём потакать- ладно, раз ты такой умный, что тебе нужно? — Ты-ы-ы!! — Я уже здесь! Серьёзно, Каннингем? Мы зашли в тупик. Ты расцепляешь объятие и закрываешь лицо ладонями, тяжело вздыхая. Во рту влажно, зрачки расширяются; ты опускаешь руки, чтобы посмотреть на него в упор: — Нет, бро… ты мне нужен, в смысле, ну… — беззвучный смешок обрывает речь, и ты хватаешься за Говарда, как утопающий за соломинку: — Ты мне нужен, ты. Серьёзно. Говард обдумывает твои слова, погрузившись в молчание, пока ты ёрзаешь по холодному полу туалета, и после, казалось, вечности- Он смеётся. Хм… не этого ты добивался, и обиделся бы, если мог бы чувствовать что-то кроме необузданного влечения к нему. Ты хмуришься и усиливаешь хватку. — Я- хахаха, прости, прости, — хихикает Говард, самодовольно смотря на тебя сверху вниз. — Подожди-ка. У меня така-ая дырявая память. Просто уточнить, напомни-ка: кто тебе нужен? Кто исправит эту тупую ниндзя-проблему, которая точно стряслась по твоей вине? — ты замечаешь, что рука больше не на твоём колене и вообще он отстранился, смеряет тебя взглядом и вот сволочь- полная сволочь, давит на больное в такой момент. — Отлично! Да! Ты мне нужен! Сколько раз мне это повторить? — Хо-хо, дружище, знаешь, я вовсе не удивлен. Вообще ни разу. Ты бешено киваешь, готовый разрыдаться, и дёргаешь его за руку: — Да, да, прямо сейчас, я- сам Ниндзя нуждается в тебе, коснись меня, ну пожалуйста, бро, господи, я щас сдохну. — Погоди, а теперь ещё раз, сниму на память, только телефон вклю- — Говард. — Ладно, ладно. Говард снова наклоняется к тебе, и ваши руки едва касаются — где-то в космосе планеты выстраиваются в ряд. Колеблясь, он пристально смотрит: — Просто- гх, не знаю, давай потише? Мне конец, если кто-нибудь нас застукает. Он садится с колен ещё ниже, устраиваясь между твоих вытянутых ног, и сердце ухнуло вниз. Вот оно, вот же, вот- — И-и-и… с чего ты взял, что подержаться-за-ручки всё исправит? — непринуждённо заговорил он, — всем известно, что нет в этом ничего особенного. И вправду. Люди держатся за руки по поводу и без, это может ничего не значить, да ты и сам не раз делал так с Говардом. Сейчас не время для бесед, но ты пытаешься ответить: — Я, э-э, блин, я просто… не знаю, ты должен сделать хоть чт- Говард, потрогай меня уже пожалуйста! — Я уже! Действительно. Говард касается тебя уже минуту, запустив пальцы в твои волосы, мягко массируя голову. Притихнув, ты чувствуешь, как тепло разливается по макушке, но прежде чем оно наполнило всё тело, тебя душит глухая боль, нужда в чём-то большем; в Говарде. — Это… не работает… Говард фыркнул: — В смысле «не работает»… должно работать, я же касаюсь тебя, а? — ты мотаешь головой, ведь он так близко, и нет времени ходить вокруг да около. Нет времени объясняться, или стыдиться собственных чувств. Чувств сильных, ясных как день, когда Говард Винерман так близко. — Пожалуйста… — произносишь ты тихо, жалобно. Нет, ну не вслух же это говорить. — Говард… Ты тянешься ближе, достигая Абсолютной Близости™, и ваши носы соприкасаются. — Просто… На мгновение мир затих, полная тишина, лишь капает протекающий кран где-то за стенкой. Говард смотрит на тебя, дышит на тебя, и думает о тебе же, наверное. Внутри будто долбаный цирк — всё трепещет и сжимается. Говард издает невнятный звук, что-то между ворчанием и вздохом (кажется, облегчения?), вытянул губы и прижал их к твоим. Что ж, это поцелуй. Не так ты себе представлял свой первый поцелуй: ты, упоротый каким-то робо-веществом, жмёшься в туалете с лучшим другом; но почему-то ты не против, такая уж у тебя отстойная жизнь. Говард прижимается ещё раз и этот поцелуй длится дольше, он смотрит куда-то вбок, на раздатчик туалетной бумаги, и ты понимаешь, что он чувствует скорее неловкость, чем отвращение. До тебя доходит: для Говарда Винермана это тоже первый поцелуй. Всё ради спасения твоей несчастной задницы. (он настоящий бро!) Ты довольно хмыкаешь, слегка улыбаясь, и он бросает резкий взгляд, в котором явно читается: «даже не начинай, Каннингем». Но здесь ты бессилен, ведь тебе сносит голову. Ты целуешь Говарда Винермана, и даже если бы тебя объяла нестерпимая боль, ты бы не заметил. Всё, на чём ты можешь сосредоточиться — его губы, прижатые к твоим; его рука, ласкавшая тебя по голове, и как она перенеслась, скользнув по шее, на твою грудь. Сердце бешено стучит, быстрее и быстрее, Говард для тебя сейчас — целый мир. Всё сейчас предельно понятно: ты создан для Говарда Винермана. Создан именно для того, чтобы он лапал тебя на грязном полу туалета. Ты приоткрываешь рот, потому что простого поцелуя стало не хватать — нужно узнать, каков Говард на вкус. Когда твой влажный язык обводит его губы, он вздрагивает и немного отстраняется. Пока он не начал ругаться, ты втягиваешь его в ещё один поцелуй, и он поддаётся, немного смущённый. Когда ты приоткрываешь рот ещё раз, он кривится и сжимает губы в тонкую ниточку. Но тебя уже не остановить, Говард теперь — привычка, которую не хочется бросать, тебе он нужен, твой мозг отключается, ты впиваешься в него снова и надо рассказать ему как это офигительно и вкусно и чудесно но между остервенелым лизанием получается только произносить его имя такое правильное и идеальное Говард Говард Говард- — Каннингем, мпфх- Каннингем, хватит! — он отталкивает тебя, уперевшись в твои плечи. — Ты. Просто. Мерзкий. — цедит Говард, пытаясь успокоить рваное дыхание, и вытирает рот тыльной стороной ладони. — Не могу, — ты снова рвёшься к нему, упираясь щеками в его руки, которыми он пытается защититься, — остановиться. — Нет, можешь! — рычит он, и морщится, когда ты начинаешь лизать его руки. — Ты же сказал, что это сработает! — несмотря на собственное возмущение, он сам целует тебя, ещё грубее, чем раньше и отстраняется, тяжело дыша. — Ты ведёшь себя ещё безумнее! Ты стонешь, ведь поцелуй закончился, а тебе так нравится, как пульсируют твои губы — тебе нужно больше. Ты смеёшься, раздумывая: может, так себя чувствуют пьяные люди? может, тебе даже хуже, ты как в дурмане. — Давай, Гови… — ухмыляешься ты; капелька пота стекает по лбу и ты притягиваешь его ближе и крепко обнимаешь. — Чмокни ещё раз, а? на этот раз точно сработает. Ты целуешь его. Сильно. Может быть, через каждое слово, и всё равно тебе не хватает его. — Ну давай, — мягко уговариваешь, держа его лицо в руке, а он уставился на тебя, растерянный и недовольный и немножко влюблённый. — Вот так, помнишь? Мы уже сто раз так делали… секунду назад. — Ты приближаешься и снова целуешь его, в этот раз по-особенному; ты чувствуешь это. Сейчас он даже наклоняет голову вбок и приоткрывает рот и- тебе не нужно приглашения. Ты целуешь Говарда Винермана… Глубоко. Такие поцелуи бывают в фильмах, которые твоя мама запрещает тебе смотреть. Теперь ты чувствуешь не только вкус его кожи, и хотя это больше напоминает еду из столовой, это настоящий вкус Говарда — то, чего тебе так хочется. Крупная дрожь пробирает тебя, когда холодная, мягкая рука прошмыгивает под футболку и елозит по липкой коже, и ты в восторге, это та-ак круто, та-а-ак. офигенно. круто. Ты целуешь Говарда Винермана, он щупает тебя, как редкий фрукт, а ты поглощаешь его как будто… еду. Его рука перемещается на твой сосок, он крутит по нему большим пальцем, как по игровому джойстику. Это странно и ты вдумчиво стонешь но это не так уж и плохо и тебе хочется ещё. Ты чувствуешь, как Говард ухмыляется в поцелуй, он прижимается к тебе и лижет твой язык, освоившись — вы уже просто сосётесь. Его рука выскальзывает из-под футболки и мягко берёт тебя за лицо, вы целуетесь- вы целуетесь, это блаженство, он кричит и- Подождите-ка. Кричал не Говард… ой, поправочка: то есть кричат. вотпрямщас. В коридоре орут, много орут, просто верещат. Значит… очевидно, очевидно что… школа в опасности, но… ты тут делаешь делишки с Говардом. Вся школа сотрясается, раздаётся громоподобный БУМ, и крики усиливаются. Понятно, сейчас Время для Ниндзя, но также и Время Сосаться с Говардом и второй вариант тебе хочется больше. Да и драться сейчас вряд ли получится — надо вылечиться от яда! Надо обжиматься дальше, чтобы снова стать непобедимым Ниндзя! Рычание; ты слышишь, как рычат заколдованные школьники, но- ты же занят, любишься тут с Говардом Винерманом. — Поверить не могу, что ты ещё не прыгнул в свою пижаму. — Говард отстраняется и недовольно ворчит; он попытался поцеловать тебя в губы, но промахнулся и теперь целует твой подбородок, будто так и хотел сделать. Сердце тянет от беспокойства, ведь школе нужна твоя помощь, но в штанах тянет так же сильно, намекая, что, продолжая в том же духе, можно не только вылечиться от убивающей тебя ломки, но и получить незабываемые впечатления. Среди криков и рычания ты различаешь хаотичный звон тарелок и грохот пианино- О нет, они разносят кабинет музыки- Это — симфония ужаса, концерт страха. Ты больше не можешь сидеть без дела. Не без сожаления ты отрываешься от Говарда, которого шум почему-то вообще не волнует, и протяжно стонешь: — Что… аргх, что же мне делать?.. Чары Колдуна просочились под дверь кабинки и витают в воздухе. Говард пожал плечами: — Честно? Мне кажется, им и без тебя хорошо. Стоило Винерману перестать тебя целовать и начать говорить, просто говорить — тебя снова тянет к нему, и ты закрываешь глаза, ведь надо спасать сраную школу, это куда важнее боже ты не можешь сконцентрироваться. Ты посмотрел наверх, будто прося совета у какого-нибудь бога; беспомощный и не знающий, что делать. В воздухе, как пушинки, парят слова. — «Внимание верно обрати, только так зло победи»… Не, я ничего не понял, Номикон… — Ты о чём? Снова переведя взгляд на друга, ты смаргиваешь и невольно подаёшься вперёд для нового поцелуя. Говард тебя останавливает: — Угу… я не против, но это вряд ли поможет школе. Что ты там бормотал? Ты опять моргнул; Говард не позволяет даже чмокнуть его в щёчку, так что приходится подпирать собой дверь кабинки и думать. — Э… как это… «Внимание верно обрати, только так зло победи», это Номикон сказал, ещё утром. — Номик- та-а-ак, ладно, мне уже не интересно. — Но я так и не понял, — тут Говард чуть отодвинулся и тебе сразу немного тревожно, — я обратил всё внимание на проблему, пытался уничтожить зло внутри себя — тут всё правильно, но что, если… Как же трудно. Номикон не упускает возможности запутать и без того мудрёные послания. — А что, если я… — Ты закрываешь глаза и перебираешь те скудные мысли, которые не заняты Говардом, напрягаешь все не охваченные желанием клетки мозга. — Обратил внимание не туда! ДА! Я ПОНЯЛ! Винерман смерил тебя странным взглядом и начал подниматься, поняв, что всю обеденную перемену просидел на полу в туалете. — Э… ладно? — Я-то думал, что надо заставить тебя вылечить меня, но это всего лишь побочный эффект робо-спрея! Я избавлялся от последствия, а надо устранить причину! А-а, как же всё понятно! — Ты хлопаешь в ладоши и встаёшь на ноги. — Ладно, Говард, как убрать из организма эту хрень? — Ты серьёзно?! — взревел Говард, — я СРАЗУ это предложил! Значит, нам не надо было вот это всё делать- это- ААА, Каннингем- — Не делай вид, что тебе не понравилось, тебе понравилось, и вообще, нет времени читать мне лекции, тут как бы школа рушится! — Ладно! Высунь язык, я тебе покажу способ от моего дядюшки. Что-то внутри радостно теплеет, когда ты показываешь язык Винерману, но в этот же момент он хватает тебя за голову и ты уже лижешь ободок туалета- Тебя тошнит. Это, наверное, занимает почётное второе место из всей тошниловки в твоей жизни, и как же повезло и не повезло иметь туалет рядом. — Не за что, Рэнди, — ухмыляется Говард, пока ты надрываешься над толчком, и хлопает тебя по спине. — Ты там закончил? Директор Слимовитц взял на октаву выше, — ми бемоль, думаю, — значит, уровень тревоги пятый. Ты утираешься, сверлишь Говарда взглядом и ты просто в ярости. ….. В ярости! Злишься на Говарда! Испытываешь что-то, кроме мутной страсти к нему- да вообще ко всему! На тебя снисходит озарение, и- — О святые Ниндзя, ШКОЛА!! — Да-да, не буду тебя задерживать… Говард открывает тебе дверь кабинки, и ты шаришь под футболкой в поисках маски. — Лучше поздно, чем никогда, а, Ниндзя? — Говард, ты самый лучший! — Костюм туго обхватывает тело, ты разминаешь пальцы, представляя весь арсенал оружия, которым можно зарубить монстров. Ловкий прыжок — и ты у двери. — В смысле, я тебе ещё припомню этот туалет, но всё же ты классный! — Ты не на то внимание обращаешь, — кричит вслед Говард. Ну да, он прав. Потом с ним пообжимаешься, сейчас твоя цель — быть Ниндзя. И не вдыхать всякие гадости.