***
Стив Митшел, который поступает на медфакультет, никогда не жил с кем-то в одной комнате. У него только сестры, он воровал у них кукол и проводил вскрытия распарывателем швов, потому что все ножи и ножницы у него к тому времени отобрали. Он стремительно произносит это на одном дыхании, извиняясь, что его вещи раскиданы по всей комнате: на обеих кроватях экстра-лонг, обоих письменных столах, обоих платяных шкафчиках со стандартными четырьмя полками. Сэм видит, что Митшел уже ждет, когда можно будет обменяться рукопожатиями с мистером и миссис Винчестерами и уверить их, что они с Сэмом скоро будут не разлей вода. Голос Стива запинается, когда он видит, что вся компания Сэма — это большой походный рюкзак, дорожная сумка и длинный холщовый мешок. Сэм сваливает их на пол — раз, два, три — с тремя гулкими ударами. — Я Сэм, — говорит он, протягивая руку. Потом идет к окну, — не возражаешь, я займу кровать около окна?***
Первая неделя укладывает его на обе лопатки. Испаряется его привычка держаться все время с вызовом, потому что больше нет никого, с кем нужно соревноваться. И все старые дихотомии: он мечтатель, а Дин человек дела, он ребенок, а Дин опора для отца — такие верные на первый взгляд и совершенно неполные, больше не работают. Теперь нет якоря, который останавливал его против его же желания. Все, что осталось, понять, в каком направлении сейчас двигаться. * На безалкогольной вечеринке, которую старшекурсники устраивают для новичков, Стив цепляется за него, и Сэм с отвращением замечает, что сам не отходит от того ни на минуту. Ему приходилось иметь дело с разными отвратительными тварями, и помочь ему в этом часто могло только знание мертвого языка. Это и Дин, который следовал за ним всегда как тень. Здесь на вечеринке боятся нечего, даже если бы он пришел один. С этих пор он всегда будет один, пора привыкать. * Он не пропускает ни одного слова старосты по этажу. Если он не сможет вписаться в студенческую жизнь, винить останется только себя. Старшекурсник в красной рубашке рядом произносит: «Курс «Введение в Западное искусство». Самый лучший способ познакомиться с женщинами». Хуан подмигивает, и Сэм краснеет при мысли о женщинах — не девушках даже — которые сейчас повсюду вокруг него. Потом оказывается, что они все равно просто девушки. Яркие и блестящие, как новые игрушки, и их длинные шелковистые волосы пахнут восхитительно. Хотя они одеваются, как и он, просто в джинсы и футболки, всегда остается какая-нибудь безыскусная девичья деталька: брильянтовые сережки, татуировка в виде розы или сердечка, ярко накрашенные ногти. Их непринужденная уверенность манит и кажется чуждой, и он не знает, как пробить брешь в их щитах, поэтому и сидит один в темноте, аккуратно делая подробные записи по слайдам, мелькающим перед ним на экране.***
В девять часов утра в пятницу полумрак аудитории должен быть убаюкивающим, но водоворот мыслей в голове у Сэма не дает ему уснуть. Они проходят иконографию раннего христианства, и его мучает явный диссонанс. Им показывают эти изображения, потому что они красивы, но Сэм использовал их, обращал в оружие и сражался с ними, защищая себя и спину своего брата. Чувство неловкости растет по ходу лекции, и когда на экране появляется последний слайд, оно расцветает пышным цветом. Архангел Михаил, в сияющих доспехах и с мрачной улыбкой, застыл в воинственной позе, сжимая в светящихся руках оружие. Изображение почему-то знакомо, хотя он уверен, что никогда не видел его раньше, и это неприятно звенит у него в голове, как, например, плохой перевод. Вспыхивает свет, Сэм моргает и тянется за своим рюкзаком. Рядом, через два сидения, как и три занятия до этого, сидит архангел Михаил. На смуглом лице появляется улыбка, когда он замечает, что Сэм смотрит на него. — Я Бен, — произносит он и протягивает руку. Как-то так получается, что они с Беном выходят из аудитории вместе. Сэм смотрит, как Бен по дороге непринужденно улыбается девчонкам, которые радостно здороваются с ним в ответ. Сэм и Бен проходят через двор, идут мимо многоэтажных зданий общежитий к парку. Сэм мнется позади, вцепившись в сумку с логотипом Стэнфорда, как будто это спасательный круг, пока Бен, смеясь и обмениваясь навороченными рукопожатиями, здоровается с группой студентом, к которой они подошли. — Парни, — говорит Бен, — это… — он подвигается ближе, — извини, старик, я не расслышал твое имя? — О, я Сэм. — Сэм, да? — переспрашивает высокий светловолосый парень, у которого грудная клетка шириной с ударную установку, — у нас уже есть один Сэм, извини, — Он показывает на невысокого парнишку в тоненьких проволочных очках и с дредами, который дружелюбно ему кивает. — Ну, а фамилия у тебя какая? — спрашивает Бен, толкая локтем блондина в бок. — Винчестер. — Как винтовка? — уточняет другой Сэм. — Да, как винтовка, — отвечает Сэм, чувствуя, как сталкиваются две его вселенные. — Хорошо, Вин, ты в моей команде, — кивает Бен, и Сэму нравится, что в его новой жизни появилось новое имя, приятное на слух и обещающее победу. (от англ. win — «побеждать», прим. переводчика). — Так а во что мы играем? — наконец вспоминает Сэм, расстегивая и стягивая толстовку. — В лучшую игру на свете, — улыбается Бен, бросая под ноги Сэма футбольный мяч. Сэм немного гоняет мяч, привыкая к ощущению его веса — «Изучи свое оружие, сынок» — вокруг Бена, который подпрыгивает на месте, широко улыбаясь. Парень со светлыми волосами мотает головой, наигранно глубоко вздыхает для виду. — Итак, я, Сэм и Жорж против тебя, Дейва и… Винчестера. Давайте уже начинать. — Марк, — отвечает Бен, все еще разминаясь с улыбкой, — закройся. Бен встряхивает ногами, сначала одной, потом второй, и, бросив взгляд на Сэма, спрашивает: — Готов, Вин? Вперед. Сэм начинает игру. * — Парень, — говорит Марку Бен после того, как в очередной раз обводит его и забивает, — тебе пора сваливать, если хочешь успеть на самолет. Бен дает пять Дейву за угловой удар, затем Жоржу и второму Сэму, просто за компанию, и уворачивается, когда они шутливо пытаются дать ему подзатыльник. Он закидывает руку Сэму на шею, и Сэм почти чувствует полные губы, прикасающиеся к шее, когда Бен бормочет: — Хорошая передача. — Который час? — запыхавшись, спрашивает Марк, вытирая мокрое лицо. — Без пятнадцати час. — Черт, — стонет Марк, — я в душ и за вещами, — он сглатывает, — подбросишь меня в аэропорт? Боковое зрение у Сэма всегда было хорошее, поэтому он видит, как Бен делает большие глаза. — Ты мне дашь повести Бетси? Мне помыться перед тем, как я в нее сяду? — Ты не вспотел даже, скотина, — огрызается Марк, снимая с цепочки один из ключей и протягивая его Бену, — она на парковке за Бильником. Когда Марк убегает, Бен вскидывает бровь и смотрит на Сэма: — Ну что, Вин, прокатиться не хочешь? — Я думал, только старшекурсники могут парковаться на территории кампуса, — Сэм снова идет за Беном, держась чуть позади на расстоянии шага, как будто привязан на веревочке. — Ну да. Бен останавливается у длинной машины с откидным верхом небесно-голубого цвета. — О. Подожди, тогда почему ты в 101-ом классе? — Поменял местами курсы, чтобы не уходить с дневного отделения, — пожимает Бен плечами, — теперь скачу туда-сюда, а ты? — А я первокурсник, — сознается Сэм. Сказать правду, даже если она может оказаться не к месту, оказывается гораздо легче, чем соврать то, что от тебя ждут. Сэм приехал сюда не за тем, чтобы во всем подражать Дину. Бен удивленно распахивает глаза, но продолжает улыбаться. — Парень, ну ты даешь. У меня до сих пор на выезде каждый раз проверяют документы. Здорово, наверное, быть восемь футов ростом. — Восемь и два дюйма, вообще-то, — невозмутимо поправляет Сэм, садясь в машину и захлопывая за собой дверь, — а куда Марк собрался? — Его девушка учится в Чикаго, — Бен заводит мотор. Он кривится, когда из динамиков раздается очередная попса, — он ее не заслуживает. Послушай этот кошмар. Надеюсь, твои родители привили тебе чуть больше вкуса. Бен выезжает с парковки, петляет по запутанным улочкам с односторонним движением и останавливается перед зашарпанным зданием в очередном спальном районе. Марк забирается на заднее сидение, кидая рядом сумку. — Парень, — говорит Бен, надавливая на газ, — перед тем, как будешь целовать Вэл за меня, не забудь смыть лосьон с лица, хорошо? Бен смеется, когда Марк дает ему подзатыльник: — Прекращайте это, мисс Дейзи.***
Когда Сэм возвращается после курсов по написанию сочинений профессора МакАллистера, на ручке в комнату висит носок. Это из серии, когда пытаешься понять, в чем соль расхожего анекдота, который, похоже, ссылается на что-то, что все знают, и только у тебя в жизни никогда не было такой ситуации. Дин не выставлялся напоказ, но и не скрывался, разве просто закрывал дверь, и Сэм без понятия, что ему сейчас делать. Носок какой-то неуклюжий указатель, приходит к выводу Сэм, непонятно, сколько он уже висит или сколько еще провисит эта хлопковая преграда между ним и его вещами, в том числе, учебниками по средневековой европейской истории. Сэм усаживается на тонкий грязный коврик, прислоняется спиной к холодной стене и ждет.***
Что-то не так в девушке, которая идет мимо. Сэм прищуривается в лучах солнца, пытаясь разглядеть, что его смутило. Через несколько шагов он видит, в чем дело: у нее каштановые волосы, но по бокам лицо обрамляют две широкие бирюзовые прядки. Ему в голову приходят ассоциации с раскраской перед боем, камуфляжем, напоминая о бесконечном крестовом походе, от которого он отказался, так что Сэм забывается, продолжая рассматривать в упор ее лицо. Она с вызовом вскидывает голову и смотрит на него, потом останавливает его за руку. — Сэм? Сэм Винчестер? — удивленно спрашивает она. — Да, — он запинается, пытаясь сообразить, кто это может быть. Что-то он не помнит, что встречал где-то фей с голубыми волосами, — извини, я… Девушка кивает, явно не обидевшись. — Айрин Уилкинс, — представляется она, пожимая руку, и подсказывает, — Парксайд Хай, Плейнфилд в Орегоне. Сэм может только покачать головой, и Айрин пожимает плечами. — Не бери в голову. Парень, ну ты и вымахал, — с долей восхищения в голоса добавляет она. — Хорошо выглядишь, — отвечает он, — очень мило, — добавляет он, потому что она не отвечает, только улыбается в ответ. — Можно подумать, ты помнишь, как я выглядела раньше, — добавляет она, слегка рассмеявшись, когда он краснеет, — кстати, что делаешь завтра вечером? У Сэма вечером никаких важных дел, разве что начать писать доклад по истории, пока Стив бормочет под нос названия всех костей в человеческом скелете. — Ничего особенного, — отвечает он. — Мне подруга из драмкружка рассказала, что намечается вечеринка. — Здорово. — Зайди за мной. Маталинд, комната 301. * Он сплевывает в раковину розовым, и если уже десны кровоточат, то, наверное, все-таки он увлекся слегка с зубной нитью. Он понятия не имеет, во сколько надо зайти за Айрин, и, ему кажется, что если он пойдет к ней уточнить, то навсегда будет исключен из списка приглашенных на все последующие вечеринки. Сэм пытается пригладить волосы, но они все равно торчат в разные стороны. Вихри на макушке вызывают у окружающих умиление, если тебе два годика, но уже через пару десятков лет они теряют свое очарование. Для рубашки слишком жарко, поэтому он надевает самую темную футболку из тех, что не валяются мятые в выцветшей синей сумке, сейчас заменяющей ему корзину для грязного белья. У ее двери он вдруг понимает, что сутулится, чтобы походить больше на Дина. Сэм стучит — раз два три четыре пять — и слышит, как кто-то перешептывается. Он отступает на шаг, оглядывается и видит исписанную белую доску в смайликах, и коллаж: смазливые парни, строчки с цитатами и несколько щенков. Сэм отпрыгивает, когда дверь резко открывается, и на пороге появляется миниатюрная азиатка с навороченной прической. Она оглядывает его с головы до ног и проходит мимо, слегка покачиваясь на высоких каблуках, цепляясь ими за слишком длинные штанины джинсов. Он опять стучит, на этот раз уже по открытой двери. — Привет? Айрин? Он заходит в комнату. Айрин сидит на кровати, закрыв лицо ладонями. Прядки по бокам теперь не бирюзовые, а малиновые, а каштановые волосы заколоты наверх. Ее плечи чуть подрагивают, и Сэм догадывается, что она беззвучно плачет. — Что-то случилось? — спрашивает он и кривится от собственной тупости. Если бы существовал конкурс самых глупых фраз на все случаи жизни, он точно бы боролся за первое место. — В смысле, можешь рассказать, что случилось? Может, я могу помочь, — поправляется он. Ага, как будто сейчас она посмотрит на него и скажет, что в общей душевой завелось вредное привидение и надо как-то его прогнать. — Ладно тебе, Айрин, — говорит он, присаживаясь рядом, и кладет руку ей на шею. Узел от завязки топика неудобно катается под рукой, поэтому он упускает ее ниже, на татуировку между лопатками. Айрин снова содрогается всем телом, потом шмыгает носом и поднимает голову. — Сэм, — тихо произносит она, поднимая на него влажные голубые глаза, к которым раньше подобрала бирюзовые прядки, а теперь свела. Она наклоняется и кладет голову на его плечо, и Сэм замечает, какая она маленькая. Айрин дышит глубже, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, и вроде бы, когда Сэм опускает руку ей на талию, ее это еще больше успокаивает. — Что произошло? — Джефф, — она слегка запинается, — мой па… мой бывший… от него забеременела какая-то девушка, с которой он, как оказалось, крутил летом. Он мне только что позвонил и обрадовал. — О, — произносит Сэм. Это как раз та самая человеческая драма, к которой он не подготовлен. Он чуть не спрашивает у нее, может эта девушка — суккуб, но Айрин, съежившаяся у него на мокром плече, так похожа на цветок, ее волосы пахнут земляникой, и он просто не может оскорбить ее своим идиотским вопросом, которому не место в стране под название «Норма». — Надо же. Она продолжает сидеть, опершись об него, и Сэм теряется в догадках, надо ли еще что-то сделать. Он прижимает ее к себе чуть сильнее, и Айрин, легкая, как пушинка, она оказывает у него чуть ли не на коленях. — Эй, — выдыхает она, смотря на него из-под слипшихся стрелками ресниц, — эй, — произносит она у его рта. Айрин на вкус как корица, пряная и острая, и прикосновение к ее языку его обжигает. Он вздрагивает и закрывает глаза. Он чувствует, как она ерзает у него на коленках, и это привлекает его внимание к внезапно оживившемуся члену. На губах вкус ее слез. Надо это прекратить. Он кладет руки ей на плечи и открывает глаза. Она распустила завязки топика и его пальцы задевают ее груди. Они упругие и маленькие, как неспелые сливки, а соски розового цвета, как нос у кролика. Под кожей, которая светится, как рассвет, видны голубые вены. Айрин опять ерзает, чтобы можно было дотянуться до его ширинки. Она что-то говорит, и он пытается собраться, чтобы сложить звуки, которые вылетают из ее рта, в слова. — У тебя есть? — спрашивает она, и он отрицательно мотает головой даже раньше, чем понимает, о чем она спрашивает. В бумажнике лежит пакетик с солью, защита совершенно другого рода. Винтики в голове лихорадочно крутятся, высекая искры. — Подожди минуту, — продолжает она, и он потрясен, что она может составлять цельные предложения. Айрин соскальзывает с его колен и стягивает с него джинсы вместе с бельем ниже колен. Он успевает только моргнуть, а она уже на коленях перед ним, и его член оказывается у нее во рту. Ее жар просто невыносим, он хватает воздух и выдавливает что-то, отдаленно похожее на ее имя. — Не так быстро, — Айрин одной рукой безжалостно сжимает его член, а другую запускает под кровать, доставая из-под нее небольшую коробку из-под обуви. Айрин выуживает из нее презерватив и протягивает его, не расслабляя хватку на разочарованном члене, пальцы Сэма путаются и скользят по блестящей упаковке. Наконец он открывает ее. Айрин выхватывает у него из рук презерватив и раскатывает по члену. — Ш-ш, — успокаивающе произносит она, и Сэм только сейчас понимает, что эти негромкие стоны принадлежат ему. Айрин укладывает его на спину. Он упирается головой в бетонную стенку, слишком длинный, чтобы поместиться на этой узкой кровати поперек или даже по диагонали, но она залезает на него сверху: подняв юбку, трусики куда-то пропали, распущенные веревки ее топика задевают его бедра — и пусть хоть она оторвет ему голову, лишь бы продолжала так двигаться. — М-м-м, — стонет она, наклоняясь вперед, чтобы упереться руками, когда Сэм кончает, и он снова приходит в себя, он замечает, что у нее на лбу осталось пятно от красной краски для волос. Айрин притягивает к себе его ладонь, направляя пальцы в нужное место, и он подчиняется. Айрин раскачивается на нем, прижимая его пальцы к себе, а потом кричит. Она ждет какое-то время, пока у него опадает член, и Сэм понимает, что надо что-то сказать, как-то отреагировать. Наконец в голову приходит хоть что-то. — Ты такая кра… — Мне уже лучше, — перебивает она, проводя по мокрым глазам и раскрасневшимся щекам тыльной стороной ладони. Она слезает с него, расправляя юбку, и снова поворачивается к нему. Когда он садится на кровати, она целует его в щеку. — Спасибо, Сэм.***
Профессиональная жизнерадостная улыбка мистера Палей блекнет. — Мистер Винчестер, боюсь, я не понимаю. — Мне нужна работа, — повторяет Сэм, — разве это не офис трудоустройства для студентов? — Да, но, — кажется, в данную минуту мистер Палей мечтает, чтобы земля разверзлась у них под ногами и поглотила то ли его самого, то ли Сэма. Может, обоих, — вам назначено полная стипендия. Что включает в себя плату за обучение, комнату и питание, даже о ваших учебниках позаботились. Университет не может предложить вам большего. — Я это понимаю, — Сэм наклоняется на стуле чуть вперед, — но у меня нет сбережений. Мне нужна работа, и я подумал, что прийти сначала сюда было бы логично. Слово «логично» явно производит на мистера Палей положительное впечатление, тот откидывается в кресле. — О, понятно. Что ж, в пригороде есть магазин «Gap», они с удовольствием берут на работу наших студентов. Это, скорее всего, самое близкое, что вам удастся найти, поскольку все места в библиотеках и столовых колледжа были разобраны еще летом. Хотя я могу еще кое-что проверить, — он поворачивается к квадратному бежевому компьютеру и принимается быстро печатать. — А! Вам повезло. Нужен еще один человек в службу финансовой поддержки студентов. Как вам такой вариант? Сэм улыбается. — Просто прекрасно, — отвечает он, пожимая руку мистера Палей. * Он выбирает время, когда сможет работать в службе финансовой поддержки, мисс Палмер показывает ему, где он будет сидеть, для чего нужны десять тысяч кнопок на телефоне и как пополнять базу данных. — Увидимся завтра! — кричит она вслед, когда он уходит, и он машет ей рукой, выходя на яркое солнце. Девушка с бритой головой сует ему в руку флаер, говоря: — Ты должен прийти. Будет здорово. — Конечно, — на автомате отвечает Сэм, но она уже проходит мимо. Он качает головой и идет к себе в общежитие. В их со Стивом комнате две какие-то девушки сидят на его кровати, Стив расположился на своей собственной, и еще один парень разлегся на полу посередине. — Привет, — удивленно здоровается Сэм, потом до него доходит, — к семинару готовитесь? — Оно самое, — подтверждает Стив, натянуто улыбаясь. Сэм быстро перекладывает вещи из сумки, засовывает туда рубашку и книжку и уходит. Он идет в столовую, от обеда пораньше еще никто не умирал. Какое-то время назад он сообразил, что проще сразу загрузить поднос, чем потом бегать с ним за добавками, поэтому макароны с сыром, мясной рулет с зелеными бобами и кукурузный хлеб почти падают с одной тарелки, вареники, свиное рагу и яблочные турноверы навалены на вторую, а между нами на подносе вазочки со сливочным пудингом. Он, не торопясь, ест, читая «Дзен и искусство ухода за мотоциклом», подчеркивая абзацы, чтобы потом обсудить их на занятиях. Когда он счищает все с тарелок и едва может встать, все еще рано. Сэм достает из кармана флайер. Студенческая постановка ««Оружие и человек», начало через сорок минут. Почему бы и нет. * Айрин блистает в роли Раины, маленькой потерянной девочки, влюбленной женщины. Каким-то образом красные пряди в ее волосах кажутся не столько анахронизмом, сколько демонстрацией сути персонажа. Она задыхается и причитает на сцене, и Сэм выпадает из представления: он в курсе, что она не так выглядит, когда плачет. Она преклоняет голову в знак поражения, и Сэм вспоминает, как смотрел сверху вниз на ее темные волосы, когда ее жаркий рот уверенно двигался на его члене. Она выходит на поклон с кривой улыбкой. Он ждет ее на улице, рядом со студентами, которые курят. Наконец Айрин выходит в выцветшей джинсовой куртке и штанах с карманами. У него перехватывает горло, когда он вспоминает, как она выглядела верхом на нем: вся розовая, белая и хрупкая. — Айрин! — решается позвать он, и Айрин оборачивается. Она распахивает глаза от удивления, но ее улыбка кажется искренней. — Сэм, — произносит она, подзывая его. За ее спиной стоят почти все актеры. — Ребята, это Сэм, — представляет она его, — мы вас догоним, — добавляет Айрин и берет его за руку. Она ждет, пока ее друзья не оказываются на широкой дорожке, ведущей к Маталинду, и снова заговаривает: — И так… — Ты была великолепна, — говорит он. — Я не об этом, — обрывает она и останавливает его, потянув за руку. Айрин нервно покусывает нижнюю губу, у нее маленькие, чуть тусклые зубы, — насчет вчерашнего, Сэм. Это было нечестно. Сэм не ожидал такого поворота. — Мне не очень-то и хотелось на эту вечеринку, — отвечает он, пожимая плечами. Она резко смотрит на него, запрокидывая голову, чтобы заглянуть ему в глаза. — Да нет, я не должна была запрыгивать на тебя так. Я… просто… Я расстроилась из-за Джеффа, а ты был рядом и… это совсем, совсем нечестно по отношению к тебе. Я даже не знаю, есть ли у тебя девушка, просто вот так залезла на тебя. Я так себя не веду. Такого больше не повторится. Извини. Сэм не знает, как реагировать. Айрин совершенно серьезно извиняется за самое прекрасное, что случилось с ним в колледже за все время, что он здесь находится. — Не извиняйся, — просит он, высвобождая руку. Он берет ее лицо в ладони и наклоняется, чтобы поцеловать. Какое-то время она стоит неподвижно, потом делает небольшой шаг назад. — Я не хочу, чтобы ты был парнем для утешения, Сэм, — произносит она. Айрин ждет, пока до него дойдет ее фраза, потом тянется и кладет руки ему на талию, — мы можем стать кем-то более важным друг для друга. — Да? И кем же? — спрашивает он, притягивая ее ближе и снова вдыхая клубничный запах. — Я могу стать твоим другом, о котором ты мечтал всю жизнь, — говорит она ему в грудь, — мы будем настоящей бандой. Айрин дружелюбно улыбается ему, без всякого скрытого подтекста. Сердце Сэма ухает в груди. — Да, — неловко отвечает он и, обнимая ее одной рукой, он идет дальше. Ее плечи расслабляются с каждым шагом. Свет от фонарей по бокам дорожки — раз два три четыре — освещает ее поднятое к нему лицо. — Ты правда очень красивая. — Так тебе нравится красный? — непринужденно спрашивает она, выхватывая один локон из прически и рассматривая его. — Голубой был лучше, — отвечает Сэм, — подходил к глазам.***
— С такими здоровенными ручищами, Вин, наверное, поймают все, что угодно, — Дейв открывает фасеточную дверцу нараспашку и бросает Жоржу, второму Сэма и Марку по пиву, потом кивает Сэму и устраивается на крыльце в свободном потертом кресле, откручивая пробку у бутылки. Бен идет за ним следом, неся в руках ведерки с курицей. Он ставит еду на столик и поворачивается к Сэму, хитро улыбаясь. — Что будешь пить, Сэм? Есть яблочный сок, или сода, или, может, хочешь холодный чай? Сэм непонимающе на него смотрит, и Бен виртуозно изображает саму невинность. — Я не собираюсь развращать несовершеннолетних, даже если они так вымахали. Сэм улыбается и треплет Бена по голове. — Просто принеси мне еще пиво, красавчик. Он прислоняется к стене и ждет. Бен возвращается с двумя бутылками пива и валится на диван, раскидывая ноги в стороны, одной прижимаясь к руке Сэма. — Видишь, прямо в руки передавать у тебя получается лучше, чем бросать, — говорит Сэм, зная, что играет с огнем, — не переживай, не всем дано играть на защите. — Я ему то же самое говорю, — вмешивается Дейв, — так что теперь играй в нашей команде, ты со своими лапищами умудряешься принимать даже кривые подачи Бена. Дейв тянется за куриной ножкой и потом передает ведерко дальше. — Сэээм, — тянет Бен нараспев, ступней цепляясь за лодыжку Сэма и резко подсекая так, что тот падает на диван, — ты тупло, хороший защитник всегда умеет принимать. Следовательно, я отличный защитник. Сэм поднимает пиво, не проливая ни капли, и перехватывает ведро с курицей прямо у Бена из-под носа. — Ничего подобного, у меня просто ловкие руки, — говорит он, выбирая ножку и откусывая от нее огромный кусок.***
— Знаешь, это забавно, — говорит Айрин и втягивает длинную макаронину. — Что именно? — отвечает Сэм, накручивая лапшу на вилку. Так гораздо проще, чем палочками, как она вообще умудряется ими есть? — Ты, — она крадет кусок говядины из его коробки, — ты самый высокий из всех, кого я встречала в жизни, но никогда не ведешь себя соответственно. Ну, как самый большой в помещении. Сэм тянется к вишневой соде, пытаясь изобразить улыбку. — И что? Чего в этом забавного? — Просто я… На наших занятиях по пластике нас учат, как стоять, как держать себя, вселяться в тело персонажа и его пространство, понимаешь? Например, если кого-то обидели, он пытается сделаться как можно меньше. Или вот, если это полицейский, он никогда не тянется к вещи рукой, в которой держит пистолет. Но ты никогда не ведешь себя так, как должен при таком росте. Потому что самым большим парнем в комнате всегда был его старший брат, и если кто-то хотел добраться до Сэма, им сначала надо было разобраться с Дином, а это никому еще не удавалось. Сэм залпом допивает свою соду и тащит пару кусочков курицы из коробки Айрин. — И что, тебе хочется, чтобы я признался, что рядом с тобой чувствую себя как Зеленый великан из рекламы горошка? Он старается не встречаться с ней взглядом. Айрин подхватывает шутку. — Да, Сэм, именно, — она широко улыбается ему, — а разве это не так? — Хо-хо-хо, — пародирует он, подцепляя на вилку и поднимая зеленую горошину.***
— Профессор Горан, — нервно спрашивает он, стоя на пороге кабинета, — вы хотели меня видеть? — Заходи, Сэм, — профессор отставляет заляпанную чашку с кофе, — я бы хотел обсудить с тобой твою работу о коронации Карла Великого, присаживайся. Кабинет маленький, весь увешанный книжными полками и заваленный бумагами. Сэм, пытаясь втиснуться в хрупкий деревянный стульчик, сбивает пачку журналов. — Извините, — мямлит он, наклоняясь, чтобы собрать журналы с пола. Никак не получается снова пристроить их обратно, профессор Горан забирает у него пачку и бросает на пол с другой стороны письменного стола. Сэм не знает, куда деть руки, поэтому он кладет рюкзак на колени, принимаясь теребить язычок молнии. — Ваша работа весьма многообещающая, Сэм, — улыбаясь, произносит профессор Горан, — и ваши выступления на занятиях всегда впечатляют. Я бы хотел обсудить с вами ваши перспективы. — Перспективы? — Именно. Историческая кафедра в данном учебном заведении особенно сильна, а история — это основой предмет, на который обращают внимание в наших аттестатах при поступлении в бизнес-школы, юридические вузы и, конечно, в аспирантуре, — он показывает сухим пальцем на Сэма, — с нами у вас может быть большое будущее. У Сэма уже давно слово «будущее» вызывает только ужас, поэтому улыбка выходит насквозь фальшивая. — Спасибо, — вежливо благодарит он, уходя из кабинета.***
— Приятель, Вин, сюда иди, — зовет второй Сэм, подзывая ближе и оглядываясь через плечо на Бена, который бежит по полю, чтобы подобрать свой фрисби. — Что такое, Джонс, спрашивает Сэм, когда остальные тоже подходят. — В следующую пятницу день рождения Бена. Устраиваем дома вечеринку. Придешь? — Да, конечно. Мне надо что-то нести? — Не, мы уже все продумали, — ответил Марк. — Это вечеринка-сюрприз? — Неа, — отвечает Бен и бьет ногой сзади по коленкам. Сэм некрасиво пошатывается, почти падает, потом поворачивается, пытаясь поймать Бена. — Слабовато, Сэм, слабовато, — дразнится Бен, ухмыляясь и уворачиваясь, — еще вопросы остались? Я Весы, на одну восьмую чероки… — Любишь музыку диско и коктейли с зонтиками, мы в курсе, — усмехается Жорж, — мы тебе кучу таких приготовили. И еще большой торт с голой девушкой внутри. — Ого. Все самое мое любимое. Это будет самый лучший день рождения из всех, — строит важное лицо Бен и, притягивая Сэма ближе, громко шепчет: — Лучше убей меня прямо сейчас. — Если не выиграете сегодня у Калифорнийского университета, мы тебя все убьем, — ворчит Марк. — Мы, конечно ж, не угрожаем, — добавляет Жорж. — Приятно слышать, — отвечает Бен.***
Сэм закрывает глаза. Профессор МакАллистер ходит по рядам, но ее гулкий голос или стук каблучков по линолеуму предупредят о ее приближении. — Вы увидите, что на работах, которые я вам возвращаю, нет оценок. В этом семестре мы потренирует новый вид деятельности, с которым вы пока не знакомы. Я разобью вас на группы, и вы поставите оценки работам друг другу, опираясь на список основных ошибок на обороте ваших методичек. Профессор называет фамилии по алфавиту, и Сэм успевает открыть глаза, встречаясь с ней взглядом, когда она произносит: «Виллэй, Верт, Винчестер». Фамилии ему незнакомы, и Сэм крутит головой по сторонам до тех пор, пока не начинается обсуждение «В дороге» Керуака. Сэм откидывается на спинку стула, не особо вовлеченный в то, что происходит на уроке. Профессор МакАллистер заканчивает на пять минут пораньше, чтобы все могли найти свою группу. Из угла, где он стоит, чтобы переждать столпотворение, Сэм замечает девушку с пушистыми светло-коричневыми волосами, которая тихо сидит за партой и дожидается, когда станет поспокойнее. Он подходит к ней и садится рядом. — Моя фамилия Винчестер, а твоя? Она смотрит на него, робко улыбаясь. — Я Сьюзан Виллэй. Сью. Сэм широко улыбается, и когда она смотрит мимо, тоже оборачивается. Шикарная блондинка машет им, подзывает их к себе. — Вы, наверное, моя группа, — говорит она, улыбаясь блестящими розовыми губами, — я Карла Верт. Она протягивает руку, и серебряный браслет съезжает на запястье. — Я Сэм, это Сью, — он пожимает ее руку, — ну что, когда соберемся? — У меня завтра вечером занятия, — говорит Сью. — И у меня в пятницу вечером точно не получится, — Карла отбрасывает волосы назад, — а сегодня как? — Сегодня я не могу. Можно в субботу, — предлагает Сэм. — Только не у меня, — Карла закатывает глаза, — к моей соседке приезжает ее девушка. — Ну, мой сосед уезжает на все выходные, поэтому можно у меня. — Где ты живешь, Сэм? — спрашивает Сью, нервно покусывая губу. — Кален, комната 107 Лицо Сью проясняется. — В двенадцать? — уточняет он, и она согласно кивает. Он краем глаза замечает, что она кивает, потому что смотрит на короткую розовую юбку Карлы, мелькнувшую на выходе. * Плюшевые сидения в новом помещении театра оказываются неимоверно удобными, и Сэм чуть сползает по стулу, утыкаясь коленями в пустое сиденье перед собой. Пьеса сама по себе бредовая, но Айрин чудо, своей энергией умудряется оживлять даже генеральную репетицию. Она просто излучает сочувствие к осиротевшей героине, нежно кладет ладошку на руку своей соседки, произносит свои слова мягким, успокаивающим голосом. Когда репетиция заканчивается, она кардинально меняется, становясь веселой и довольной. Аплодисменты Сэма громко звучат в пустом зале. — Правда, пьеса просто ужасна? — говорит Айрин по пути в столовую, — в смысле, сразу же понятно, чем все закончится. — Ну да, — соглашается он, — очень удобно вышло, что он оказался ее давно утерянным братом-близнецом. И что в агентстве по усыновлению так долго хранят зубные снимки. Айрин смеется, мелодично и заливисто, на ходу крепко обнимая его за пояс. — Ты всегда говоришь, как есть, Сэм, — произносит она, — ты лучше всех.***
Когда мисс Палмер кладет руку ему на плечо, Сэм дергается от неожиданности. Она, словно извиняясь, пожимает его плечо и убирает ладонь. — Как твои дела, Сэм? — Замечательно, — отвечает он, старательно вспоминая, о чем он должен отчитаться, — я уже ввел данные из этих файлов. Надо еще рассортировать эту стопку. Она улыбается и забирает пачку, с которой он уже закончил. Сэм снова упирается взглядом в заставку с падающими звездами, призывая вдохновение. Завтра у Бена день рождения, а он до сих пор не знает, что купить. Что-то же Бену точно нужно, жаль только, что Сэм без понятия что. * — Если будешь так крутиться, шею свернешь, — раздается рядом с ухом низкий голос Бена. — Ты откуда? — оборачивается Сэм, удивляясь, как он не заметил, как кто-то подсел рядом, — и почему ты так одет? На тебя напала банда бухгалтеров? Бен ухмыляется, оглаживая галстук на накрахмаленной парадной рубашке. — Я всегда так одеваюсь на удачу в день игры. Не стоит нарушать традицию, — он отворачивается достать из сумки тетрадь, и его голос звучит невнятно: — так ты на игру идешь? — Да, чувак, конечно, — Сэм удивлен, что тот спрашивает. Он смотрит на раскрытую перед собой тетрадь и вдруг вспоминает, что держит в руке подарок, — о, эй, а, с днем рождения, — говорит он, протягивая подарок. На пальцах Сэма осталась газетная краска от его утреннего «Стэнфорд Дэйли», но Бен все равно, кажется, рад. — Правда? Спасибо, Сэм, — он расплывается в озорной улыбке. Бен разрывает бумагу и достает пластиковую коробку. — Тут три диска, — гордо объясняет Сэм, все-таки это половина его первой зарплаты, — собрание бразильской музыки, — продолжает он, когда слышит в ответ только тишину, хотя Бен смотрит на него в упор. Хороший подарок не нуждается в объяснениях, но, кажется, Сэма несет, — ты же рассказывал, как летом Бразилия выиграла у Германии на Мировом Кубке, и… — замолкает он, чувствуя, как под озадаченным взглядом Бена начинают гореть щеки. — Сэм, — тихо говорит Бен и толкает Сэма коленом, — Сэм. У тебя вместо языка миксер. Мне очень нравится. Спасибо. Когда Сэм снова поднимает на него взгляд, Бен, наклонив голову, читает трек-лист. — Тут должно быть что-то, под что ты сегодня вечером обязательно станцуешь, — бормочет он, и Сэм толкает его с явным облегчением. * Игра, должно быть, и вправду важная. Трибуны забиты фанатами в красном, только один сектор, где одеты в желтое, бросается в глаза. Сэм улыбается и представляется девушке Марка — Вэл, симпатичной, высокой и рыжеволосой. Здоровается, ударяя кулаком по кулаку, с Жоржем, Дейвом и Джонсом. «Кардиналы» на поле собрались в одну кучу, руки по-братски закинуты на плечи и вокруг талии, и когда команда распадается на отдельных игроков, Сэм замечает Бена, уже не в обычных пиджаке и брюках, а в спортивной форме, в которой он словно родился. Темно-красный подчеркивает его золотистую кожу, белоснежную улыбку и пятый номер на груди, чуть ниже сердца. Бен словно излучает нескончаемую энергию. Он бегает по стадиону «Малони», меряя ярды поля длинными, сильными ногами, и Сэм замечает, что передвижения его мощного тела подчиняются определенной стратегии: Бен каждый раз оказывается в нужном месте именно в тот момент, когда надо поставить блок или дать дальше пас, это вряд ли похоже на простое везение. Бен постоянно бросает какие-то реплики, обращаясь только к игрокам в красном, в воздухе витают обрывки фраз, и Сэм уверен, что слышит голос Бена, хотя сами слова с такого расстояния не разобрать, это только подстегивает трибуны. Бен теряет равновесие, когда в него влетают на бегу, и валится на поле, но когда толпа неодобрительно освистывает судью, просто встает и отряхивается. Следующий его удар посылает мяч высоко по дуге над полем, и достаточно одного легкого касания головой товарища по команде, чтобы тот точно попал в угол ворот. Бен запрокидывает голову и смеется, в сиянии света и славы, и четкие линии его силуэта окрашены в коричневый, красный и белый. * Сэм толкает входную дверь. По тому, как все замолкают и смотрят на него, становится ясно, что Бен пока не появлялся. Голова Марка возвышается над толпой где-то в задних рядах, и Сэм пробирается к нему, лавируя между едой и группками смеющихся гостей, стараясь не выбить у кого-нибудь из рук алкоголь. — И где он? — спрашивает он, кивая, когда Дейв вручает ему бутылку. — Последняя игра в этом сезон на нашем поле, — перекрикивает быструю музыку Жорж, — парни наверняка пошли куда-нибудь выпить. И еще его родители должны были звонить. Сэм не следит за дверью, когда та то открывается, то закрывается, но он как раз приканчивает свою вторую бутылку, когда слышит, как щелкает замок и, оборачиваясь, видит на пороге Бена. Все принимаются шумно поздравлять, кто-то скандирует имя Бена и свистит. Бен делает шаг вперед и закрывает за собой дверь. Сэм выходит из-за стойки и смотрит, как Бен улыбается, когда к нему навстречу идет потрясающая девушка с карамельной кожей. Они обнимаются, она такого роста, что как раз достает пухлым, темно-красным ртом до его губ. — Энджи, — довольно смеется Бен, — ты пришла. Теперь его рот перепачкан в губной помаде, и Сэм замечает, что на щеках каждого парня и каждой девушки, которые столпились рядом поздравить именинника, тоже красуется бордовый отпечаток. Счастливый и довольный голос Бена перекрывает всех в доме, и у Сэма вдруг подкашиваются колени. Он опирается на стойку, чтобы не упасть, и достает еще одно пиво из холодильника. Возится с пробкой, не отрывая взгляд от собственных рук и полностью сосредоточившись на своих неловких движениях. — Это мне или тебе? — слышит он голос Бена, когда тонкие пальцы обхватывают бутылку. Сэм поднимает глаза, от старых серых кроссовок вверх по тонким поношенным джинсам, обтягивающим ноги выше колена, и останавливает взгляд на темно-зеленом свитере, натянутом на широких плечах. — Это мое, но ты можешь взять, — мямлит Сэм, наконец заглядывая в большие улыбающиеся глаза Бена. У Бена волосы торчат во все стороны после того, как все желающие запустили в них руки. — Тебе все можно. Сегодня же твой день рождения, разве нет. На губах Бена все еще следы бордовой помады, и около уха красуется алый отпечаток. Лицо Бена чуть мрачнеет, а Сэм никак не может заткнуться: — Кстати, классный свитер. Новый? — Ага, сестра прислала на день рождения, — отвечает Бен, глядя на Сэма в упор темно-серыми глазами, — ты в порядке, Сэм? — А с чего мне не быть? — Сэм толкается от стойки и почти заваливается на пол, в последний момент цепляясь за шею Бена. Голова повисает, и Сэм неровно дышит, — мне что-то не очень хорошо, — признается он. — Давай, Сэм, — говорит Бен, подхватывая его, — тебе просто нужно на свежий воздух. Сэм почти не помогает, и Бен возится, стараясь открыть заднюю дверь и при этом удержать еще и его. Голова Сэма немного склоняется набок, и он утыкается носом в шею Бена, пахнущую мылом. — Сэм. Сэм, не покидай нас, старик. Ты сколько бутылок выпил? Сэм упирается головой в стенку и показывает два трясущихся пальца, ругая себя, что не поел сегодня перед тем, как начать пить. — Две? Две бутылки? — голос Бена подскакивает от удивления, — ты хочешь сказать, что убрался с двух бутылок пива? Или ты мне знак «Нет войне» только что показывал? Он вздыхает, но в голосе слышно облегчение: — Здоровый, как бык, а так легко пьянеешь. — Мы не деремся? — бормочет Сэм. Он почти засыпает. — В смысле? — Зачем тогда я буду показывать знак «Нет войне», если мы не деремся? — Я не знаю, парень, — отвечает Бен, в его голосе слышится изумленное веселье. — Мы деремся, — бормочет Сэм, слегка трясясь на прохладном ветерке. Он пытается ткнуть Бена в лицо, в улику, которую чужие губы оставили на нем, и явно не просто с дружескими намерениями, но промазывает где-то на фут, — все тебя обнимают и целуют, кроме меня. — Придурок, у меня день рождения, — весело отвечает Бен, подталкивая его, чтобы Сэм мог прислониться к стенке. — Тогда давай я тебя обниму, — предлагает Сэм, наклоняясь к Бену. Он обхватывает руками теплое тело, которое старается его удержать. Щека удобно ложится на густые, мягкие волосы Бена. — Хммм, — довольно мычит он, пока Бен легонько его покачивает, и все кругом, расплываясь, темнеет.***
Стук в дверь настолько тихий, что сначала Сэм думает, ему показалось. Он открывает дверь, продолжая вытирать влажные волосы полотенцем, и видит на пороге Сью. — Извини, — говорит она, — я рано. Я вечно рано прихожу. Я могу подождать в коридоре. — Да ладно тебе. Заходи. Он отходит от двери, и она, ковыляя, заходит в комнату. Сэм закрывает за ней дверь и быстро убирает на кровати, торопливо набрасывая и расправляя покрывало. — Вообще лучше мне на жесткий стульчик сесть, — говорит Сью, показывая на деревянный стул около стола, — можно? — Да, конечно, — отвечает он, кидая полотенце на кровать, и выдвигает стул, чтобы она могла сесть, — извини. — Ну ты же не виноват, — мило улыбается она, — по крайней мере, я хотя бы могу ходить. Над ее верхней губой собрались крошечные капельки пота, и Сэм достает для Сью из маленького холодильника Стива бутылку воды. — Спасибо. Она жадно пьет, потом закручивает бутылку и оглядывает комнату. Видит пустые стены, вокруг разбросаны только одежда и учебники. Сью снова встречается с ним взглядом. — Смотрю, ты тоже начал новую жизнь? Отвечать не приходится, потому что в дверь снова стучат. Карла широко улыбается ему с порога и впархивает в комнату. Она машет рукой Сью, устраиваясь на кровати. — У тебя подушка вся мокрая, — хихикает она и пересаживается на середину матраса. Сэм вешает полотенце и садится на кровать. Карла оказывается прижата к нему, и Сэму приходится сосредоточиться, чтобы смотреть в эссе Сью, а не на загорелые гладкие бедра. Карла меняет положения, скрещивая ноги, и он быстро переводит взгляд на бумажки у себя в руках. Они опять меняются работами. Карла наклоняется, и в открывшемся вырезе Сэм замечает, как на ней мало надето под рубашкой. Он заканчивает читать ее сочинение, наобум доставляя запятые, и наблюдает за тем, как ярко-синие с зеленью глаза Карлы читают его комментарии в работе Сью, серебряный браслет чуть поблескивает, когда она добавляет свои замечания на полях рядом с его. Звук открываемой крышки напоминает Сэму о присутствии Сью, и когда он оборачивается к девушке, ее глаза опущены вниз. Сью отталкивается, чтобы рывком встать со стула, и упрямый взгляд карих глаз пригвождает Сэма обратно к кровати, когда он приподнимается, чтобы помочь. — Я в порядке, Сэм, — говорит Сью, но Сэм замечает, как она стискивает губы. Карла отрывается от листов на коленях и переводит взгляд туда-сюда с Сэма на Сью. Когда она запускает пальцы в шелковистые волосы, браслет соскальзывает по руке. Сью стоит, опираясь бедром на спинку стула. Она забирает у Карлы эссе, которая та ей протягивает. — Спасибо, — благодарит она и засовывает его в сумку, потом одевает лямки на плечи, — мне пора. Увидимся в понедельник. Сью аккуратно закрывает за собой дверь. — Боже, что случилось? Она в аварию попала? — Карла наклоняется ближе, шепча, как будто Сью стоит за дверью и подслушивает. — Не знаю. Не хотел спрашивать. Сэму снова видно, что у нее под рубашкой. Ему всегда нравились умные блондинки, сдержанные на первый взгляд и неистовые внутри. Она чуть отклоняется назад и понимающе ему улыбается. — Ну, — начинает она, наклонив голову вбок, — и почему у нас такое спартанское убранство? Он хмурится, не понимая вопроса. Карла подходит к его столу и присаживается, касаясь ступней его колена: — Ни фотографий, ни сувениров, у тебя даже нет пирамиды из пивных банок. Он широко улыбается и поднимает взгляд вверх по аккуратной ножке . — Ну извини. Тогда начну собирать пивные банки прямо с этого момента. Но разве я не заработал дополнительные очки за дизайн в стиле минимализма? Она улыбается, сверкая зубами. — Только если я не узнаю, что у тебя есть девушка, и ты достаешь и ставишь на стол ее фотографию, только когда она приезжает. — Нет никакой девушки, — он встает и притягивает ее к себе. На вкус она как мята, сквозь пальцы, словно вода, струятся светлые волосы, и когда они падают на кровать, их эссе мнутся под ними. * На стенах у Карлы развешаны фотографии, которые ему лень рассматривать. Карла в душе, Сэм лежит, прикрывшись светло-голубым одеялом, пока соседка Карлы по комнате собирается на лекции. — Пока, — говорит он, когда девушка останавливается в дверях и удивленно смотрит на него. Потом за ней закрывается дверь. Сэм отбрасывает одеяло, соскакивает с постели и поднимает с пола джинсы. Достает из переднего левого кармана жвачку и залезает обратно в кровать. Карла выходит из душа, обернувшись в розовое полотенце. Она пахнет персиком и блестит от воды, сбегающей струйками по ее загорелой коже. Карла отбрасывает полотенце и встает перед ним, сверкнув глазами на его утренний стояк. Сэм медленно рассматривает ее сверху вниз, снова восхищаясь тем, что видит. На Карле нет вообще полосок после загара, и когда он представляет, как она загорала: абсолютно голая под солнцем и блестящая от лосьона, — у него учащается дыхание. Сэм тянет Карлу на себя, положив руку на спину. Он лижет ее сосок и улыбается, когда Карла трется об него и начинает что-то говорить. До лекций еще два часа, и теперь-то он знает, как их лучше провести. * Ее волосы сияют на подушке. Глаза зажмурены изо всех сил, и в голосе больше не слышно привычной манерности. — Сэм, — просит она, словно запыхавшись, — языком. Сэм разводит руками ее ноги и лижет. Ее голова мотается из стороны в сторону, и Карла упирается в кровать пятками, сотрясаясь под его ладонями. — Нет, нет, — наконец стонет она, — я хочу пальцы, — и он запускает ей между ног руку, целуя грудь. Теперь Сэм дразнит ее нежными, как шепот, прикосновениями, и Карла расстроено стонет. Ей нравится командовать в постели, а ему нравится провоцировать ее, следуя ее инструкциям слишком дословно. Прошло уже несколько недель, а Карла так и не поняла этот его трюк. Когда Сэм наконец входит в нее, Карла крепко обнимает его с явным облегчением. Ей не надо говорить теперь, она получила все, что хотела. Она целует его подбородок, больно впиваясь ногтями в его плечи, когда верное движение его бедер подталкивает ее к оргазму. Карла обмякает. Сэм толкается в нее еще несколько раз, отчаянно, и кончает, зарываясь лицом в душистые волосы. Гладкие и прохладные, они как будто не имеют никакого отношения к загорелому и потному телу под ним. Карла открывает глаза, голубые и прозрачно-бледные, как горная вершина, окруженная облаками. Светлее, чем у Айрин, вдруг думает он, и Карла хмурит выщипанные коричневые брови, как будто прочитала его мысли. Он встает выбросить презерватив, и когда оборачивается, Карла уже влезла в платье. Сэм натягивает трусы и джинсы, пока Карла на краю кровати застегивает босоножки, затем подает ей ее сумочку. Их поцелуй на прощание похож на самый первый.***
Взгляды Карлы перестали быть такими призывными в последнее время, поэтому сегодня у него свободный вечер. Он подумывал было пойти в Маталинд к Айрин, но небо затянуто тяжелыми темными облаками, и вдалеке раздаются раскаты грома. Сэм ускоряет шаг и добегает до своей комнаты. Стива на месте нет. Наверное, сейчас самое время постирать, но ему лень. Сэм собирает грязную одежду со стола и стула и засовывает ее в синюю сумку в шкафу. Его взгляд падает на зеленый холщовый мешок, который так и пролежал тут с сентября, когда он запихнул его в угол. За день до этого события Дин притянул его в объятия, и Сэм почувствовал, как поцелуй — теплые нежные губы и щетина — бегло ткнулся ему где-то под подбородок. Затем Сэма отпустили, сунули в руки этот военный мешок, после чего он, ничего не понимая, повернулся и пошел к автобусу. И Дина уже было не рассмотреть из-за грязного стекла на дверце и слепящих отблесков на лобовом стекле импалы. Сэм стискивает челюсть и достает сумку из темного угла (он уже и забыл, какая она тяжелая), развязывая завязки, которые фирменными аккуратными узлами завязал Дин. В узкой продолговатой сумке из плотной ткани сложно что-то увидеть, просто порывшись, как, например, в синей дорожной, так что Сэм может доставать вещи по одной, как их положил туда Дин. Сначала он наталкивается на простой листок бумаги, оторванный неаккуратно от блокнота со спиралькой. По бледно-голубым линиям круглым почерком Дина выведено черным маркером: «Сэмми». Первая буква идет с сильным нажимом, и дальше все слово заваливается набок. И это все, никаких записок, никаких напутствий, просто его имя, но Сэму начинает казаться, что и этого слишком много. Дальше идут три нетронутых упаковки: одна с белыми трусами, потом черные футболки и еще одна упаковка с носками, теми самыми, у которых резинка потом не врезается в ногу. Сэм никогда не любил стирку: пятна крови снова напоминали ему о пережитой охоте — и когда в их нечетком графике домашних дел подходила его очередь стирать, Дин всегда умудрялся отыскать на дне сумки или полках новую, еще нераспакованную одежду. Сэм достает коричневый конверт с приклеенным белым прямоугольником, на котором напечатано его имя. В таких ему присылали оценки в его самой первой старшей школе. Внутри оказываются несколько потертых десяток, двадцатки и пара банкнот по пятьдесят. Сэм кладет конверт сверху на упаковки нижнего белья и снова лезет в сумку. Он натыкается на картонную упаковку. Когда Сэм вытаскивает ее из сумки, его разбирает смех. Она вся до верху набита презервативами. Знал бы он об этой коробке до Айрин и того случая, когда ему пришлось бежать со стояком три блока до аптеки и обратно в комнату Карлы. Сэм вертит упаковку в руках, но никакой записки по-прежнему нет. На пачке каменной соли тоже никаких пометок, хотя понятно, что эти предметы в особых объяснениях не нуждаются. Сэм достает деревянную шкатулку, которую Дин сделал на трудах в восьмом классе. Он помнит, как Дин старался, чтобы крышка максимально плотно прилегала к шкатулке. Защитные символы на ней выглядят, словно их только что вырезали. Потом Сэм находит несколько книг в бумажных обложках, которыми они постоянно менялись с Дином. На самом низу сумки рука наталкивается на что-то мягкое, и Сэм достает красную вельветовую рубашку, которую они оба любили таскать ночами на охотах или холодными осенними утрами. Сэм встряхивает рубашку, и из нее выпадает рамка с фотографией родителей. Дин всякий раз ставил ее на столик в очередном мотеле, где они останавливались. Сэм смотрит на маму, и узнает Дина в ее больших глазах и нежной улыбке, в том, как заботливо рука матери лежит на груди отца. Сэм кладет фотографию на книги изображением вниз. Что-то катается по дну, и Сэм какое-то время роется рукой в сумке, пока не находит пакет с четвертаками. Может, Дин положил их, чтобы Сэму кидал монетки в стиральные машины в химчистках или телефонные аппараты. Интересно, думает Сэм, а номер у Дина все тот же, что и восемь недель назад? Живет ли он все еще в том желтом доме у озера? И просыпается ли он до сих пор по утрам один? Сэм достает последнюю вещь из сумки, и она поникает, избавившись наконец от своего ценного груза. В руках у Сэма его детское одеяльце, белая ворсистая ткань местами вытерлась от многочисленных стирок. Так и не вывелось травяное пятно, которое поставил Дин в период увлечения Бетменом (впрочем, оно у него так и не прошло) но в целом одеялом еще можно пользоваться. Сэм отгибает аккуратно один угол, под ним оказывается изогнутое, остро заточенное лезвие, в остальных углах он находит еще по одному — сразу видно руку Дина в том, как все сложено. Сэм проверяет каждое лезвие большим пальцем, оставляя на коже неглубокие, но болезненные порезы, которые жгут, но не кровоточат, как будто в Сэме только кожа, кости и нервы, и совсем нет крови. Он укладывает блокнотный листок, деньги, одеяло, ножи и соль обратно в зеленую сумку и засовывает ее подальше в угол шкафа. Книги отправляются на полку, а четвертаки он ссыпает в верхний ящик стола. Прячет презервативы под кровать. Упаковки с бельем засовывает в ящик шкафа, кидая сверху на фотографию. Потом выключает свет, залезает под одеяло и лежит, слушая дождь. * Сэм никогда раньше не спал в грозу без Дина, и он с удивлением понимает, что сегодня, похоже, тоже не выйдет: сон бегает от него всю ночь. Когда срабатывает будильник, у него по-прежнему открыты глаза. Сэм добирается до ванной, еле волоча ноги, возвращается обратно в комнату, натягивает вчерашние джинсы и первую подвернувшуюся под руку рубашку. Роется везде в поисках сумки и натыкается на что-то тяжелое. В ладони оказывается пакет с монетками, и Сэм сжимает кулак крепче. Он теребит край оберточной бумаги порезанным пальцем, пока идет в столовую. В коридоре на стенке в углу висит платный телефон. Сэм быстрыми, резкими движениями набирает номер, и спокойный голос оператора просит опустить четвертак. Он зажимает трубку у плеча, рвет коричневую бумагу и высыпает монеты на ладонь. Профиль Джорджа Вашингтона, над которым вместо короны выгравировано бесценное до горечи слово «Свобода», степенно поблескивает в руке, пока Сэм решает, каковы шансы на то, что трубку поднимет отец и тогда он наткнется на стену молчания или очередную выволочку. Никто не умеет так настырно цепляться за горечь, как Джон, будь он неладен, Винчестер. Даже если ответит Дин, отец все равно узнает об их разговоре, и Дину снова придется отвечать за то, что тогда он отпустил Сэма. Механический голос опять что-то говорит на ухо, продолжая эхом отдаваться в голове, даже когда он вешает трубку и спускается по лестнице в кафетерий. Он увидит брата только через четыре года, и голос оператора в голове вторит мыслям снова и снова: четыре года, четыре года, четыре года. Сэму хочется, чтобы это время пролетело скорее, ему снова хочется чувствовать себя дома. Он хочет, чтобы Дин сидел напротив с ним за этим столом. Бекон, яйца и сок кажутся безвкусными.***
— Ты никогда не смотрел «Быть Джоном Малковичем»? Как ты умудрился? — Я даже никогда о нем не слышал, — отвечает Сэм, зная, что Айрин сейчас начнет возмущаться. Ее эмоциональные монологи — любимое развлечение Сэма. На каждом пункте она загибает пальцы, как будто отчитывает его: — Так, прежде всего, там снималась Кэтрин Кинер. И еще Джон Кьюсак. И… — И, дай я угадаю, Джон Малкович? Она перестает обращать на него внимание, ускоряя шаг, как будто собирается убежать и оставить его одного. — Ты мне так и не рассказала, о чем он, — спрашивает Сэм как можно непринужденнее и, положив руку ей на спину, направляет ее в толпе перед студенческим центром. Лицо Айрин снова светлеет, и Сэм не может сдержать улыбку, она такая неугомонная. — Он о… самоопределении. О том, что делает тебя собой. И кто. О том, чьи голоса ты слышишь в голове. Она замолкает, когда останавливается у своего ящичка и набирает комбинацию на замке. — Подожду тебя у своего ящика, — бросает он, идя дальше и стараясь не думать о ее словах. Сэм очень хорошо знает, кто сделал его таким, какой он есть сейчас, кто не отпустил его без поцелуя на прощание. Чего он не знает, так этого того, почему в его голове вместо голоса Дина всегда звучит безжалостный голос отца. Прежде чем открыть ящик, Сэм пару раз ударяет по нему кулаком. Внутри лежит ярко-оранжевый флайер с мультяшной индюшкой, важно вышагивающей над большими печатными буквами. «В честь Дня Благодарения все занятия отменены со вторника, 26 ноября. Занятия начнутся в понедельник, 2 декабря. Общежития необходимо освободить ко вторнику, 26 ноября, к 18.00. Открыты общежития будут в воскресенье, 1 декабря, в 18.00. Счастливых и безопасных выходных!» Он замечает фиолетовые волосы Айрин, когда та выворачивает из-за угла, и растягивает губы в улыбке. Айрин продолжать болтать о фильме с того места, где прервалась, пересказывая любимые сцены, но он не слушает, о чем она говорит. * До конца дневной смену в четверг остается чуть-чуть, когда вдруг Сэм соображает, что, наверное, в праздники можно будет ночевать в офисе. Диваны вполне себе удобные. Как будто ему и раньше не приходилось мыться в туалете жидким мылом, вытираясь при этом бумажными полотенцами. Еще есть несколько дней все продумать, это даже больше, чем достаточно, чтобы прикинуть, что конкретно с собой взять. Он заканчивает вводить последние данные и оглядывает тихий кабинет. Закрывает таблицу и выходит в Интернет. Интересно, получится ли вычислить, где охотится на этой неделе Дин, с его широкой и бесшабашной улыбкой и острым наточенным оружием. «Интернет Эксплорер» тут же зависает, и Сэм недовольно выключает компьютер.***
Как выясняется, ничто не готовит лучше к игре «Проект Готэм Рейсинг» на приставке Дейва, чем управление импалой на полном ходу, когда на заднем сидении твой брат истекает кровью, а отец пытается оказать ему первую медицинскую помощь, молясь и прерывая молитвы проклятьями: «Черт побери, Дин», «не умирай, Боже, пожалуйста». Интересно, на коробке именно так и написано? Наверное, стоит уйти в маркетинг. И все же, наверное, не стоит. Сэм отдает пульт от приставки обратно Жоржу, который, похоже, язык проглотил, когда увидел, как он играет, и идет через кухню в ванную. Когда он идет назад, вытирая руки о джинсы, то замечает, что в комнате все как-то подозрительно притихли. Сэм заглядывает в комнату и слышит, как Бен произносит: «Энджи заслуживает лучшего», — в руке у него небольшая темная коробочка. Жорж берет у него коробку и открывает, и Сэм видит, как на черном бархате величественно поблескивает бриллиантовое колечко. — Давно пора, — говорит Жорж, возвращаясь к игре. Сэм заходит в комнату, забирает обратно пульт и на следующем же повороте несется, как ненормальный, машину опасно заносит на двух колесах. Жорж дает ему затрещину, выкрикивая: «Твою мать», когда машина опускается на четыре колеса в то время, как пальцы Сэма проворно бегают по кнопкам. — Так когда ты сделаешь предложение? — спрашивает Бен, и Сэм тут же разбивает тачку. — Сразу после тыквенного пирога, — отвечает Жорж, — спасибо, что помог. Она бы точно его нашла, храни я его дома, — он продолжает уже громче, трагичный голосом: — Теперь, если бы еще нас довезли до аэропорта, я был бы вообще крут. — Тонко, парень, — хмыкает Марк, — когда ваш рейс? — В среду утром, — отвечает Джонс. — Мой тоже, — подает голос Бен. — Мой вечером во вторник, а эти долбоебы, — Марк показывает на Дейва и Жоржа, которые сейчас играют один на один, врезаясь в друг друга через каждые пятьдесят ярдов, — сматываются еще раньше, чем я. Поэтому я могу подвезти их, ты можешь подкинуть меня, но… — Я могу подвести вас в среду утром, — говорит Сэм неожиданно для самого себя. Он ухмыляется, чтобы скрыть смущение, и обращается к Марку, — если ты доверишь мне Бетси, конечно. Марк открывает рот, но Бен его перебивает: — А ты когда делаешь ноги из города, Сэм? — Я, эм, остаюсь тут вообще-то, — отвечает Сэм больше своим кроссовкам, чем кому-то из парней в комнате. — Где тут? — спрашивает Джонс, — разве общаги не закрыли? Сэм пожимает плечами и удивленно вскидывает голову, когда Марк предлагает: — Может, тогда поживешь на каникулах у нас? Ну, знаешь, посторожишь квартиру? Бен улыбается: — Правда? Марк выставляет толстый палец. — Правда. Но кроме поездок в аэропорт Бетси не трогать. Она у меня девочка верная. * Среда четверг пятница суббота воскресенье, считает Сэм, закидывая последние пять чистых пар белья в освобожденную синюю сумку, потом считает носки, потом опять футболки. Бросает лишнюю пару джинс. На удивление сложно оказывается сосредоточиться, когда рядом Бен терпеливо отвечает на все расспросы Стива о вступительных экзаменах на мед. Они тихо переговариваются, пока Сэм пытается вспомнить, что еще надо взять с собой. Учебники, вспоминает он. Если осилит последний роман для МакАллистера и хотя бы набросает примерное содержание итоговой работы по истории, будет просто здорово. И еще раз надо просмотреть «Основы мат.анализа», может, в этот раз до него хоть что-то дойдет, и в следующем семестре он не будет чувствовать себя полным идиотом на лекциях. Сэм бросает учебники с тетрадками в сумку и закидывает длинную лямку на плечо. Он поворачивается к Стиву и Бену, которые по-прежнему о чем-то разговаривают. — Стив, — говорит Сэм, — хорошо тебе отдохнуть. Стив протягивает руку для рукопожатия. — Увидимся в декабре, Сэм. Приятно было познакомиться, Бен. — Еще увидимся, — прощается Бен, выходя вслед за Сэмом. Они выходят из Каллена и идут по улице. — Хороший парень, этот твой сосед, — говорит Бен. — Наверное. Сэм никогда особо об этом не задумывался, Стив не доставляет особых хлопот, и то хорошо. — Здорово, когда дружишь со своим соседом по комнате, — продолжает Бен, — мне с Марком повезло. — А когда вы познакомились? — Жили в одной комнате на первом курсе. Сэм и Жорж жили рядом. А Дейв с Жоржем вместе делали лабораторную, и у того сосед по комнате был чудик, поэтому почти все вечера он зависал у нас. — Вы вместе живете с первого курса? — Сэм сам не знает, почему так удивился: они и правда близки. Может, просто дело в том, что Марка вообще сложно называть дружелюбным, и Сэм решил, что тот крутится на заднем плане в компании, которая сосредоточена вокруг Бена. То, что все пятеро уже так давно общаются друг с другом, меняло всю картинку. — Ага. Они поворачивают за угол и выходят к магазинам. В «Тавер Рекордзе» Сэм покупал подарок Бену. Когда они переходят улицу, Бен толкает его локтем. — Видишь там пиццерию? У них пицца — закачаешься. И они будут открыты во время каникул. Сэм вдруг соображает, что конечно же столовые работать не будут, а в кошельке у него не так уж и много. Через несколько кварталов он замечает бакалею и вздыхает с облегчением: можно на батоне, банке арахисового масла и нескольких бутылках молока посидеть, пока не начнутся занятия. Рядом с бакалеей аптека. — Черт, — Сэм чуть не роняет сумку от неожиданности. Бен обеспокоенно смотрит на него, — я забыл взять зубную щетку. Бен улыбается с таким облегчением, что Сэм смеется: — Я на минуту, можно? — спрашивает он, перебегая улицу по направлению к автоматическим дверям. Ему всегда нравились аптеки, своеобразные запасники повседневных мелочей, где полки заставлены в ряд шампунями и коробками зубной пасты. Он отыскивает зубную щетку, прихватывая дезодорант, пока они ходят с Беном по проходам. Поворачивая к кассе, Сэм замечает корзинку с упаковками белых трусов. Два по цене одного, хорошее спецпредложение, к концу недели у него как раз не останется белья. Сэм подхватывает две упаковки, улыбаясь девушке-кассирше, у которой непроизносимое имя на табличке. Ключи позвякивают в руках у Бена, когда он толкает переднюю дверь. Заходя внутрь, он кидает через плечо: — Сегодня никто не захотел готовить, наверное, на кухне что-то осталось с доставки. Кидай вещи у дивана и бери тарелку. Бен достает из кармана сотовый, засовывая в другой ключи: — Я пока предкам позвоню, ладно? Сэм заталкивает сумку между ножкой стола и диваном и идет на кухню. Стол полностью заставлен коробками, почти все пустые. Напоминает с виду какую-то азиатскую кухню, хотя Сэм точно не уверен, что это. Он все равно достает тарелку из шкафчика и накладывает понемногу всего, потом усаживается за стол и начинает есть. По лестнице спускается Марк, крича через плечо. — Еще пять минут, или опоздаете на самолет! — он заходит на кухню и замечает Сэма, — привет. — Привет, — отвечает Сэм с набитым ртом, пережевывая шпинат, острую курицу и рис. Он вспоминает, что именно Марк предложил ему пожить у них, — вы уже собрались? — Ага, — Марк проводит рукой по коротким светлым волосам, — я-то да, а это двое уже которой раз говорят, что еще десять минут и все, а уже час прошел. Они когда спустятся, ты им скажи, что я на улице жду, хорошо? Сэм, кивая, ест дальше. В кухню заходит Бен, зажимая телефон у плеча. — Я тебя люблю, — говорит он, потом смеется, — завтра увидимся. Пока. Он вешает трубку и поворачивается к Сэму: — Еще чуть-чуть, хочу подтвердить свой рейс. Сэм смотрит, как Бен клацает по кнопкам крошечного серебристого телефона, и снова набирает в рот еды. Во рту вдруг вспыхивает пожар. «Гааааааа», — рычит он, выплевывая все обратно на тарелку. Сэм вскакивает за стаканом воды, за чем-нибудь, и удивленно замирает, когда чувствует на плече руку Бена. Сквозь навернувшиеся на глаза слезы он видит, как Бен протягивает ему ложку. Как только Сэм берет ее в рот, становится легче, что-то прохладное и приятное проскальзывает в горло. Он глотает и смаргивает слезы. В руке у Бена контейнер с йогуртом, в котором плавают мелко порубленные кусочки помидоров и огурцов. Сэм поднимает голову, замечая, что Бен все еще встревожено на него смотрит, и шепчет: «Спасибо», бросая ложку в раковину. Он садится на свое место и вилкой расковыривает еду, находя предательский бордовый перец. — Больше ни в жизнь, — комментирует Сэм. Жорж и Дейв проносятся с сумками в руках по лестнице, выкрикивая «пока». Бен наконец заканчивает разговаривать по телефону. — Сэм, — говорит он, накладывая горку за горкой непонятной еды себе на тарелку, — у индийской еды есть специальный прикол. Тебе никто не показывал? — Бен достает еще одну ложку для овощного йогурта и кладет ее рядом с тарелкой. — Эта штука жизнь спасет, — кивает он важно, и рев мотора Бетси заглушает все, что он хотел сказать дальше. * — Марк, с Сэмом все будет хорошо, — терпеливо говорит Бен, пока они маневрируют среди машин у аэропорта. Он замечает в зеркале недовольное лицо Марка, — я имею в виду, с Бетси все хорошо будет, Сэм не даст ее в обиду. Сэм торжественно кивает, пытаясь выразить, как ценит оказанное ему доверие. Ловит взгляд Бена в зеркале и еле сдерживает улыбку. Марк оборачивается с пассажирского сидения проверить надежность Сэма еще раз, вздыхает и обреченно кивает. Бен паркуется у тротуара, и они с Марком выходят достать вещи из глубокого багажника. Сэм видит в зеркале, как хлопает крышка багажника, парни обнимаются, и Бен возвращается в машину, садясь на пассажирское сидение. — Посмотрим, как ты водишь, — говорит он, и Сэм лезет за руль. * Открыв входную дверь и шагнув в дом, Бен наклоняет голову, прислушиваясь к быстрому бормотанию, доносящемуся из телевизора, и поворачивается с широкой улыбкой к Сэму. — Обожаю эту серию! — говорит он и идет в комнату, где Джонс и Энджи смотрят «Симпсонов». Бен встает за диваном и, отпихивая Джонса в сторону, обнимает Энджи и целует в лоб, когда она молча задирает голову. — Парни, есть хотите? — спрашивает она, когда начинается реклама, — мы зачем-то столько всего назаказывали в «Бомбей Паласе». Ну что? Никто не отвечает, тогда Бен поворачивается к Сэму, пожимая плечами. — Получается, все тебе тогда. Только снова не наткнись на красный перец. Сэм идет за Беном на кухню. Тот прибирается на столе, напевая, и выбрасывает в мусорку пустые коробки, обращаясь к нему: — Мусор забирают в субботу с утра, кстати, и они рано приезжают. Бен находит крышки от коробок, где еще остается еда, закрывает все и ставит в холодильник. — Можешь есть все, что хочешь. Только не макароны, если тебе жизнь дорога. Марк немного поэкспериментировал. Сэм мочит бумажное полотенце и вытирает стойку и стол. — Могу завтра помыть посуду, — предлагает он. — Спасибо, — улыбается Бен. Они возвращаются в комнату, где Джон Уотерс спасает жизнь Гомеру с помощью крошечного робота Санты. * Бен зевает, потягиваясь, и идет к себе в комнату, сонно бормоча: — Всем спокойной ночи. — Малыш, пора ложиться, — говорит Энджи, — нам рано вставать, — она поворачивается к Сэму, — если вдруг завтра забуду, говорю сейчас. Спасибо, что подвозишь. Она толкает Джонса плечом: — Вставай, — командует Энджи, поднимаясь с дивана. Когда Джонс не двигается с места, она наклоняется и целует его, — хотя бы скажи, где простыня и одеяло, ты, лентяй, — улыбается она. Если Энджи и Джонс собираются спать на диване, то тогда непонятно, где ложится Сэму. Пока Энджи роется в шкафу, Сэм вытаскивает сумку из-под стола и поднимается по лестнице. Свет горит только в последней комнате слева, поэтому он направляется к ней. Дверь слегка приоткрыта, но Сэм все равно стучит, и дверь открывается чуть шире от его движения. Бен снимает футболку, скручивая и кидая в сторону шкафа. Та недолетает, и Сэм ухмыляется. — Я тебе говорил, защитник ты никакой. — Сэм? Что случилось? — спрашивает Бен, запихивая рубашку в грязное белье. Сэм мнется немного, вспоминая, какую большую услугу Бен с друзьями и так ему оказывают. — Эм, похоже, Сэм и Энджи будут спать на раскладном диване, — отвечает он, — я не спросил никого, куда можно упасть. — О, — Бен закусывает губу, — ну, я их не спрашивал, можно ли тебе спать в чьей-то комнате, и если гостиная занята… можешь лечь со мной. — Точно? — произносит с облегчением Сэм, на мотель у него денег сейчас точно не хватит. — Ты же не пинаешься? — спрашивает Бен, — а покрывала на себя не перетягиваешь? Сэм качает головой. — Тогда все в порядке будет. Я отолью, устраивайся пока. Сэм достает из сумки аптечку и вызволяет зубную щетку из пластиковой упаковки. Он слышит, как включается и бежит вода, и ищет, в какой угол приткнуть сумку. Возвращается Бен, со свежим, порозовевшим лицом. На нем очки в металлической оправе, через плечо перекинуты джинсы. — Ванная в твоем распоряжении, — говорит он, — вторая дверь слева. Нужно будет полотенце, оно на верхней полке. В ванной, в отличие от мотелей, не прибрано, но так только лучше: сразу чувствуется, то это жилой дом, и не пахнет хлоркой. Сэм, не торопясь, чистит зубы, потом ставит свою белую щетку рядом с оранжевой Бена в кружку с отбитыми краями, на которой нарисован Марвин Мартиан. Он снова заходит в спальню. Бен, стоит, наклонившись над кроватью, и встряхивает простынь, та надувается, как парашют, и Бен аккуратно опускает ее на кровать, не заправляя. Он расправляет ткань ладонями и выправляет смятое одеяло. Сэм идет к своей сумке на полу перед шкафом. Снимает футболку и кидает ее в раскрытую сумку. Он принимается расстегивать ширинку, когда вдруг понимает, что спать в одной постели это не просто спать в одной комнате, как бы глупо это не звучало. — Бен, — неуверенно начинает он, — я не взял ничего, в чем можно спать. У него никогда и не было пижамы: обычно он спал в трусах или футболке с длинным рукавом, смотря по погоде, а рядом прижимался, грея, Дин. Ну или спал на кровати рядом. Бен долго его не понимает. Когда до него доходит, в чем дело, он с любопытством спрашивает: — Черт, Сэм, что тогда у тебя в этой громадной сумке? Сэм улыбается как ни в чем ни бывало, чтобы его не поймали на лжи. — Порно. Много-много порнухи. — Тогда понятно, — смеется Бен. — Эм, в шкафу, нижняя полка справа, там где-то должны быть штаны. Сэм роется на полке и вытаскивает темно-синие штаны на завязках, на них оранжевые футбольные мячи и желтые зигзагообразные молнии. Он расправляет их в руках и кривится. — Заткнись. Мне их сестра подарила. Сэм быстро выскальзывает из джинсов и торопливо натягивает хлопковые штаны. Штанины коротки ему сантиметров на десять, недавно он снова начал быстро расти, и, наверное, сейчас вид у него и правда нелепый, но когда Сэм поворачивается, Бен просто смотрит на него, слегка нахмурившись. — Так, а где мои красные? — бормочет он, вставая рядом с Сэмом и перебирая вещи на полках. Находит застиранные штаны из мягкой фланелевой ткани и аккуратно в них вшагивает. — Выключай свет. Нам вставать завтра рано. Сэм ложится и укрывается по грудь простыней, которая оказывается мягче, чем те, к которым он привык. Он лежит, глядя в потолок, и слышит, как рядом тихо дышит Бен. Сэм поворачивается на бок, двигаясь как можно аккуратнее, и последнее, что он слышит перед тем, как заснуть, это бормотание Бена: — Мне казалось, ты сказал, что не воруешь одеяло. * Непривычное чувство — сидеть целый день в доме и заниматься только тем, что ходишь из комнаты в комнату, следуя за солнечным светом, и засыпаешь ненадолго в его желтых лужах, а не чистишь оружие, не занимаешься поиском информации по делу или упражняешься. Сэм ест хлопья, потом еще, и еще. Тарелки скапливаются в раковине. Дважды пробегает подряд по всем ста пятидесяти каналам, потом включает на мультики. Завтра. Все завтра.***
Кампус вдруг снова заполняется людьми. Сэм ни минуты не жалеет, что его долгие тихие каникулы подошли к концу. — Сэм! — слышит он, Айрин запрыгивает ему на спину, как неуемный шестилетний ребенок. — Занят сегодня вечером? — Да. Собираюсь смотреть в потолок до посинения. — Съязвить у тебя не получилось, — сообщает ему Айрин, слезая, — я к тебе зайду сегодня после репетиции. С тяжелым рюкзаком за спиной, когда он открывает ей дверь, она кажется ученой и важной, такой он ее еще не видел. — Нет, не надо нести мою сумку, — запрещает Айрин, когда он тянется к лямке, — ты словно пещерный человек, честное слово. Пошли уже. Он тянет ее за хвостик. — Ну я же не спрашиваю, куда мы идем. Она широко улыбается. — Сообразительный пещерный человек, — весело исправляется она. Он идет за ней, мимо общаг, наконец они останавливаются по середине пустого дворика. Айрин снимает рюкзак, расправляет плечи и достает покрывало, расстилает на траве, садится и хлопает ладонью рядом с собой, приглашая его присесть. Сэм сидит рядом, пока она достает из сумки булочки, сыр, мясную нарезку и бутылки с водой. — Не тормози, я что, все сама должна делать? — ворчит Айрин, и он принимается делать ей бутерброд с ветчиной и сыром. Айрин быстро откусывает пару раз и довольно откидывается на спину. — Вот это жизнь, — она поворачивается и смотрит на него, — я соскучилась, Сэм. — Неделя же даже не прошла? — хмыкает он, отводя взгляд. Она закатывает глаза. — Я уже и забыла, какой ты умник, — говорит она, заталкивая в рот бутерброд до конца, — вот за это не получишь сладкого. Он забирает сумку быстрее, чем Айрин успевает дотянуться. На вес она оказывается неподъемной. — Черт, Айрин, без шуток, как ты ее поднимаешь? Он заглядывает внутрь и видит несколько шоколадок и пару бутылок с водой. Арин пинает его в лодыжку. — Я сильнее, чем кажется, Сэм. — Так а что мы здесь делаем? — наконец задает он вопрос. — Проводим вместе время. Сэм лежит рядом, пока Айрин рассказывает последние новости из Плейнфилда, штат Орегон, и, наверное, даже припоминает крошечный домик с гнутыми половицами, как в комнату залетал влажный морской воздух, когда они упражнялись, и как Дин поджимал пальцы на ногах, когда босой стоял у плиты и готовил омлет. Они говорят всю ночь, сплетничают и шутят. Наступает утро, рассвет, который они видят, скорее мутно-жемчужный, чем сияющий, и Айрин расстроено кривит губы. — Он меня преследует. Глупый дождь. Все праздники на день Благодарения лил, и теперь сюда тоже добрался. Сэм поднимает в небо голову. — Не сегодня, — отвечает он и отдает ей последнюю дольку шоколадки. Сэм собирает мусор, пока Айрин складывает покрывало и убирает его в рюкзак. Он закидывает ее на спину, и они так идут домой.***
Жорж готовится подать угловой, как вдруг начинает моросить, неторопливо, но уверенно. Сэм замечает взволнованное лицо Марка. — Я оставил Бетси с открытым верхом, — кричит он, убегая с поля и портя им всю игру. — Оставь, — говорит Бен, когда Жорж наклоняется, чтобы подобрать мяч, — я еще потренируюсь. Жорж пожимает плечами, и они с Дейвом и Джонсом уходит с поля. Сэм смотрит, как Бен поднимает носком мяч и уверенно подкидывает на ноге: бедро, бедро, колено, голень, лодыжка, носок — меняя ногу, опуская мяч низко к земле и снова поднимая, подбрасывая в воздух, отбивая внутренней стороной стопы, потом внешней. Ровный стук по мячу напоминает удары метронома, и все движения Бена, когда он встречает в очередной раз мяч, точны и аккуратны. Наконец Бен заканчивает тренироваться и кладет мяч у ног. Сэм восхищенно свистит, и Бен резко на него оборачивается. — Сэм, — явно удивленно говорит он, — я думал, ты ушел. Извини, старик, ты хотел еще поиграть? — Нет, — Сэм пожимает плечами, — просто домой не хотелось, — он трясет головой, убирая с глаз мокрые пряди, — могу помочь тебе потренироваться, если хочешь, — неловко предлагает он, неуклюже принимая ногой мяч, когда Бен пасует точно на него. Все, что ему нужно делать, это просто бить по мячу, Сэму даже не надо целиться особо, потому что Бен хочет поработать над скоростью реакции. Он бегает по полю, как маньяк, излучая энергию. Дождь припускает чуть сильнее, и воздух становится прохладней, но рубашка прилипает к телу Сэма от пота. Он восхищенно отмечает точность движений Бена, и в эту минуту тот поскальзывается в грязи и проезжает пару ярдов на животе. Бен не встает, только молча трясется, и Сэм бежит к нему, на ходу вспоминая, как нужно накладывать шину. — Бен? — тревожно спрашивает он и кладет руку на тому плечо, поворачивая вверх лицом. Пальцы сжимаются чуть крепче, когда чувствует, как содрогается тело под ним. Бен смеется, так сильно, что уже даже не слышно звука. Сэм понимает, что все в порядке, и падает рядом в грязь, принимаясь смеяться, как ненормальный. Они просто лежат какое-то время, постепенно приходя в себя. — Бен, — говорит Сэм, выбрасывая руку. Пальцы касаются кожи с внутренней стороны локтя Бена, и Сэм забывает, что хотел сказать, когда Бен переворачивается. Сэм моргает: Бен нависает над ним, серые глаза напоминают серебряные пули, льет дождь, но Бен заслоняет собой небо. А потом он наклоняется, нежно прикусывая нижнюю губу Сэма и захватывая ее губами. Сэм, не думая, обнимает его за шею, и Бен вдавливает его всем телом в грязную землю. Сэм даже не успевает привыкнуть к ощущению губ Бена на своих, не успевает открыть рот и коснуться языком языка Бена, как тот отстраняется, встает и протягивает ему руку. Капли дождя бьют по лицу, отрезвляя и возвращая мозги на место. Сэм не совсем понимает, как получилось, что он лежит в грязи и пытается перевести дыхание после поцелуя с другом. Он не понимает, злиться ему или чувствовать вину, но на автомате хватает руку Бена и встает на ноги. Сэм чувствует, как намокшие в грязи джинсы липнут к коже, медленно и неприятно скользя по ногам, он отпускает руку Бена, тот что-то говорит. Сэм плетется следом, отставая на шаг, топчется потерянно на крыльце, потом заходит в дом. Бен скидывает обувь, стягивает носки, потом выпутывается из рубашки и, наконец, вышагивает из шорт. Собирает одежду и идет к лестнице, поворачиваясь к Сэму, с которого продолжает капать в прихожей на пол. — Пошли, Сэм, — говорит он, — мне показалось, ты говорил, что замерз. Внезапно горячий душ кажется самым удачным изобретением человечества, Сэм нагибается и долго развязывает намокшие шнурки на кроссовках, потом отлепляет от себя мокрую одежду и идет за Беном по лестнице. Он стоит в проеме, пока Бен забирает у него грязную одежду и выдает мягкий ворох на смену, чуть толкая к ванне. Сэм кидает чистое на столик в ванной и стягивает мокрые трусы. Горячая вода это просто улет, и он чувствует себя почти человеком, пока грязь смывается в сток. Сэм вымывает болото из волос и со всей кожи, стоя под струями, потом тянется рукой к верхней полке, где лежит сложенное полотенце. Ворох, который ему вручил Бен, оказывается штанами, в которых он спал на прошлой неделе, нераскрытой упаковкой обтягивающих боксеров, незнакомой зеленой футболкой и аккуратно сложенной парой носков. Он вытирается, одевается, на обратной дороге в коридоре мимо молча проходит Бен. Сэм сидит на кровати Бена и ждет. Возвращается Бен в красных пижамных штанах и ярко-желтой футболке с надписью «Танглвуд». Он садится рядом с Сэмом, разминая босые ступни. Сэм смотрит, как подгибаются темные пальцы ног. — Почему ты… — начинает Сэм, но когда встречает полный надежды взгляд Бена из-за очков, трусит, — почему ты тренируешься до сих пор? Сезон же закончился, зачем столько работать? Бен отводит глаза и кивает. Затем поводит плечами, поджимая губы. — Если ты что-то любишь, это не в обязанность, — просто отвечает он. Сэм сжимает одну руку в кулак. Он сможет. — Почему… почему ты остановился? — дальше он не может продолжить, но самое важное, что он хочет спросить, уже произнесено. — Потому что я хочу, чтоб ты был уверен, — отвечает Бен, глядя в пол. В последовавшей за этим тишине Сэм ждет, чтобы Бен поднял взгляд и посмотрел на него из-под длинных ресниц изумительными серебряными глазами. Но когда Сэм сам тянется вперед, и Бен лишь крепко сжимает веки, он ни капли не разочарован. * — Бен! Что Менни подумает, если мы придем без тебя? — жалуется Дейв. — Что вы пришли напиться за его счет? — задумчиво говорит Бен, и Сэм смеется над его серьезным тоном. — Может и так, но из нашей компании только ты по-настоящему с ним дружишь, — говорит Жорж. — Парни, вы ему нравитесь, — протестует Бен, меняя тактику: — Да он даже не заметит, что меня нет. У него вечно толпа народу. Бен вытягивает ноги, опуская их на кофейных столик, и закидывает руки на дивана. Довольно ерзает на подушках: — Я никуда сегодня не пойду. — Эй, вы готовы? — спрашивает Марк, спускаясь по лестнице. Он выгоняет Жоржа и Дейва на улицу. — Пока, — кричит Марк и закрывает за собой дверь. — А знаешь, — начинает Бен, и Сэм про себя удивляется, как можно в одно слово вложить столько обещания, — мы же не решили, чем сегодня займемся. — Я думал, ты в курсе, — отвечает Сэм, подминая Бена под себя. — О боже, словно из «Отсюда в вечность». — В смысле? Бен вздыхает. — Сэм, старик, ты что, всю жизнь провел в лесу? — Нет, — надувается Сэм. Бен целует его, и Сэм расслабляется, но опять хмурится, когда Бен слезает с дивана. — Я умираю с голода. Есть хочешь, Сэм? * В доме тихо, только слышно дождь за окном, когда наконец Бен ложится в кровать, и Сэм тут же залезает на него сверху, накрывая рот своим. Губы Бена жаркие и влажные, и Сэму кажется, он тает. От прикосновения языка бросает в дрожь, Бен переворачивает их, двигаясь губами вниз по шее Сэма. Сэм неуклюже запускает руки под рубашку Бена, гладит широкую спину, ощущая, что кожа похожа на бархат. Сэм непроизвольно стискивает ребра Бена, когда тот задевает языком его кадык, и еще раз, когда Бен аккуратно прикусывает мочку уха. — О… ты… — бормочет он, не понимая, откуда Бен знает об этих местах, если даже Сэм не подозревал об их чувствительности. Его пальцы впиваются в упругие мышцы под резинкой дурацких красных штанов. Руки выскальзывают из-под ткани, когда Бен чуть сползает вниз, кладя теплую руку ему на живот и вопросительно дергая за футболку. Это как нырнуть с головой в бассейне, когда давление накатывает со всех сторон. Сэм яростно тянет за свою футболку, наконец просто поднимая руки, чтобы Бен мог ее снять. Сэм хватается за ненавистную сейчас ярко-желтую футболку Бена, но тот успевает стянуть ее прежде, чем ее сорвет Сэм. Он снова притягивает к себе Бена, обхватывая его ноги своими, и целует. На этот раз Сэм кусается, превращая поцелуй в грубый, и Бен скользит руками на его рукам, плечам, шее. Наконец он берет лицо Сэма в ладони и возвращает их поцелую нежность. Пальцы Бена, длинные и сильные, зарываются в волосы, проводят по коже головы, и Сэм снова дрожит. Он сдвигается, опять поднимая Бена под себя, чтобы на этот раз уже того бросило в дрожь. Проводит языком по коже на горле Бена, пробует повторить тот же трюк с Адамовым яблоком, но пальцы Бена по-прежнему легко перебирают его волосы. И только когда Сэм лижет ямочку под кадыком, Бен подпрыгивает на кровати, сильно вжимая ногу ему между бедрами. Ухмыляясь, Сэм прикусывает кожу на ключице, и Бен больно дергает его за волосы. Когда он начинает целовать грудь Бена, спускаясь вниз, кончики пальцев скользят по поясу. Бен обхватывает его ногами, удерживая, и говорит: — Сэм, нам надо остановиться, — Бен почти шепчет, — у меня нет презервативов. Сэм кладет голову на живот Бена и глухо стонет: — Без шуток? — Я не стал бы тебе врать, Сэм, — шепчет Бен, — прости. У меня давно никого не было, — он поглаживает руки Сэма, словно извиняясь. Бен убирает волосы с лица Сэма, утешая нежными поцелуями и легкими прикосновениями, пока Сэму не кажется, что он растекается лужицей, обмякая сверху. Бен перекатывается на бок, и Сэм, слезая с него, ложится рядом и утыкается лицом ему в шею, целует еще раз, а потом засыпает. * Только в душе, когда он тихо и быстро дрочит, Сэм понимает, сколько у них было вариантов закончить сегодняшний вечер. Существует масса вещей, которыми они могли заняться и для которых не нужен презерватив, тем более, он доверяет Бену. Бен ведет себя с ним, как с краснеющей девственницей, как будто это не Сэм целыми неделями не вылезал с Карлой из постели, а Стиву оставалось только восхищенно хлопать глазами. Бен вряд ли сможет испугать Сэма, но, очевидно, он вполне доволен их отношениями и никуда не торопится. Рука на члене сбивается с ритма, когда Сэм думает, что следует потом. Раньше он никогда не задумывался о том, что значит держать чей-то член в руке или во рту. Он не представляет, как это, когда тебе отсасывает другой парень. Это игра по совершенно другим правилам, и он даже не представляет, с чего начинать. Топ, ботом, сплевывать или глотать — куча вопросов, которые остаются пока без ответа. Сэм пытается прикинуть варианты, но у него вообще нет никаких наводок, поэтому он решает временно выкинуть все из головы, уверенными движениями доводя себя до оргазма. Потом он смывает все с себя и выходит из душа. Он рассматривает свое тело, пока вытирается, и пытается рассуждать логически. Сэм никогда не любил попадать в ситуации, когда не знаешь, что ожидать, когда в любой момент все может выйти из-под контроля. Но это Бен, с ним все получается легко, как дышать. Бен, который нравился ему еще до того, как они поцеловались. Который ни разу не дал понять, что не прочь поцеловать Сэма, пока все не произошло само собой. И который уже раньше целовался с парнями. И, несмотря на все их крышесносные поцелуи, он дает ему время все обдумать. Бен, вдруг понимает Сэм, просто проявляет терпение. Сэм заходит в спальню, его вчерашняя одежда лежит стопкой на кровати, а Бен сидит с учебниками за столом. Пусть все идет своим чередом. Сэм подходит к нему, обнимает и, положив подбородок на плечо, говорит: — Обожаю целоваться. Бен поднимает на него голову. — Ты так обо мне заботишься, — звучит, как будто он пробуется на главную женскую роль в каком-нибудь третьесортном фильме. Бен улыбается, глядя на него огромными лучистыми глазами.