Что нам делать завтра?

- Казу, ты пьян, - успевает испуганно проговорить Аой, прежде чем чужие настырные губы вновь оказываются на его собственных. Аою страшно, но он снова отвечает, послушно приоткрывает рот и едва ли не стонет, чувствуя, как внутри настойчиво скользит язык мужчины. Руки стремительно опускаются к ягодицам брюнета, сжимают грубо, собственнически, и Аой невольно прогибается в пояснице, явственно ощущая, как в бедро упирается твёрдый член. Казуки больно кусает за нижнюю губу, и, хрипло выдыхая, принимается посасывать кожу в чувствительном местечке за ухом. - Чёрт, Казу, - Аой хныкает, облизывая горящие припухшие губы. - Нас увидят... За занавесками, прикрывающими стёкла балкона, то и дело мелькают силуэты, слышится приглушённый смех. Аой выкидывает из головы ненужные мысли и сосредотачивается на ощущениях. В спину неприятно врезается подоконник, к которому Аой так тесно прижат подтянутым телом Казуки, который сейчас так развратно о него трётся, возбуждённо шепча на ухо что-то пошлое. Брюнету хочется кричать от удовольствия и безвыходности положения. Кто-то заходит, по всей видимости, покурить, и, протянув похотливое «О-о-о...», захлопывает дверь. Аой тоже вышел на балкон с целью выкурить пару сигарет, но получилось сделать всего пару затяжек - Казуки появился почти сразу, зато исчезли сигареты. Теперь во рту привкус виски, на бёдрах - горячие ладони. И Аою определённо хочется большего. - Только не здесь, - как можно более отчётливо говорит он, сжимая пальцами мягкие пряди волос. Казуки дышит в шею шумно и тяжело. - Хорошо, - и голос его сейчас низкий и хриплый. Аой вздрагивает и силой закусывает губу. Через две комнаты и бесконечный коридор Казуки ведёт его за руку, походкой быстрой и твёрдой. Как будто и не пил. Как будто справляется с возбуждением вполне спокойно, в отличие от Аоя - его ноги совсем ватные. Кажется, кто-то смеётся. Кто-то отпускает пошлые шуточки. Но Аой слышит только стук собственного лихорадочно колотящегося сердца, а когда наконец оказывается опрокинутым на чужую кровать - свой собственный развратный стон. - Казу, раздень меня, - с трудом удаётся выговорить. Казуки раздевает торопливо, несдержанно. Касается пальцами разгорячённого тела, целует, облизывает, одновременно пытаясь освободить от одежды и себя. Аой рад помочь, только руки и пальцы сейчас слишком слабые, остаётся только вплести их Казуки в волосы, ища губами его губы. - Раздвинь ноги, Юу, - хриплый шёпот заставляет прилить кровь к лицу. Аой не может ослушаться; широко раскинув ноги, он наконец чувствует Казуки всем телом. Подхватив Аоя под коленями, мужчина тесно вжимает его в кровать, приглушённо стонет. Брюнет ахает, приподнимает бёдра, потираясь пахом о напряжённую плоть Казуки, нетерпеливо стонет. - Казу... Казуки хрипло просит заткнуться, проникая пальцами в глубину рта мужчины, гладит и трёт язык. - Соси. Аой облизывает и ласкает языком пальцы, посасывает с пошлыми звуками, и Казуки сдавленно матерится, не в силах не представить в кольце пухлых губ свой член. Но когда влажные пальцы проникают в узкое и горячее отверстие Аоя, из головы вылетает абсолютно всё, даже мысли о минете. - Я засажу свой член глубоко в тебя, Юу, - нашёптывает Казуки, растрахивая сжимающуюся дырочку пальцами. - Ты ведь хочешь этого? - Да, - произносит Аой на выдохе, несдержанно дёргая бёдрами. - Скорее. Казуки и не думает слушаться, только обхватывает сочащийся член брюнета, пошло шепча в самое ухо. - Весь течёшь... Проси меня, Юу. Расскажи, как сильно ты хочешь, чтобы я вставил тебе. Чтобы трахал... - а голос совсем срывается, Казуки сам на пределе. Убрав пальцы, он упирается подрагивающим членом между упругих ягодиц и чуть не рычит от нетерпения. - Казуки, - Аой всхлипывает и приподнимает бёдра, которые мужчина тут же сжимает, удерживая в бездвижном состоянии. - Казуки, быстрее, войди в меня... Трахни... Прошу... От жалобного тона Казуки совсем теряет голову, заодно и выдержку - ворвавшись в горячее тело наполовину, практически не медлит, продолжая проталкиваться глубже. Аой не может шелохнуться: непривычно, больно и воздуха совсем не хватает. Чувствуя, с каким трудом член движется внутри, старается расслабиться, часто моргает, от чего слёзы бегут из глаз ещё быстрее. Щёки все мокрые, теперь и у Казуки тоже, он прижимается к ним лицом, губами, так странно, почти ласково. Его член пульсирует внутри брюнета, медленно скользит, растягивая тугие стенки. Казуки хочется кричать - настолько они тугие, едва поддающиеся движению члена. Казуки предполагал, что Аой девственник. Предполагал и надеялся, поэтому теперь его целует, в первый раз за весь вечер нежно и чувственно, двигаясь в нём всё ещё с трудом, но плавно. Аой немного свыкся и теперь даже тихо постанывает мужчине в рот, вжимается в него и, принимая член в себя, начинает испытывать удовольствие, причём, весьма вовремя. Казуки обхватывает ладонями его ягодицы, трётся о них пахом и помимо воли ускоряется - тело не слушается, движется, врезается в стонущего под ним мужчину. Аой вновь слышит около уха шёпот, но не может разобрать ни слова - совершая размашистые и резкие толчки, Казуки теперь периодически задевает членом простату. Брюнет стонет, вцепившись пальцами во влажные плечи любовника. Удовольствия слишком много, слишком много Казуки, который вновь касается растёртого члена Аоя, дрочит грубо, чертовски приятно. Слишком много: внутри, снаружи - Аой кончает с членом в заднем проходе впервые, кончает, не осознавая, как сильно сжимает этот член в себе, и чувствует, как стремительно наполняет его горячая сперма Казуки. Казуки, сперма, алкоголь - в голове всё перемешалось. Казуки прижимается к его спине грудью и целует солёную щёку. Аою хочется поинтересоваться, чья это кровать, но вместо этого он спрашивает: - Что нам делать завтра? И засыпает, не дождавшись ответа.