Ежи и кактусы

      – Валентин, это что? – Арно нависал над подоконником, где последнее место для бардака было отвоёвано горшком с каким-то вялым растеньицем.       – А. Мне очень жаль, что пришлось убрать недоклеенную модель выходца, коробку с фантиками и моток проводов на твой стол, но на подоконнике теперь будет стоять Гервасий. Это бальзамин, пожалуйста, не переставляй его: я поставил его именно так, чтобы он закрывал последнюю дырку в раме, теперь из неё не дует, – любезно объяснил Валентин, проплывая от двери к окну со спринцовкой в руке. Арно ненадолго подвис, переваривая, понятливо угукнул и убрёл распихивать перенесённый на стол бедлам по книжным полкам, бормоча что-то про чокнутого огородника, притащившего домой очередного питомца. Валентин, заботливо поливая цветы, любезно не стал обозначать, что всё слышит и что всё вообще-то началось с самого Арно.       Первый цветочный горшок появился в их комнате студенческого общежития, когда Савиньяк только въехал. Раскладывая вещи, Арно незамедлительно по привычке завалил подоконник кучей несомненно нужного хлама, в том числе – горшком с маленьким кактусом, подаренным дядюшкой со словами «Теперь тебе будет о ком заботиться», как будто мотоцикла юноше не хватало. Кактус, втихомолку Валентином прозванный Пенелопой за бесконечное ожидание полива, тихо чах без света и воды под творческим бардаком хозяина. Придд, долго ожидавший, когда же его сосед вспомнит о своём питомце, однажды не вытерпел, перенёс бедолагу на свет и стал поливать сам. Соседи цапались, становясь почти врагами, но не разъезжаясь, кактус рос и даже цвёл, соседи мирились и вместе готовили после поздних пар ужины. Валентин со спринцовкой, из которой поливал фиалки, в руках невольно задумался над их совместной жизнью. Арно, заметивший, что его друг надолго застыл без движения, потянулся и несильно дёрнул Придда за рукав.       – Эй, скоро сам овощем со своим огородом станешь. Чего задумался? Валентин очнулся и дёрнул в улыбке уголком губ. – Вспомнил, как мы мирились. Арно хмыкнул и отвернулся к включённому ноутбуку, где параллельно повисли курсовая и онлайн-стрелялка, куда Савиньяк «только за ежедневным призом» зашёл. Тот вечер он вспоминал со странной смесью смущения и восхищения, Валентин – с благодарностью и мстительным удовольствием. Дело было осенью, на первом курсе. Савиньяк и Придд жили в продуваемой всеми ветрами комнате уже два месяца, и до тех пор между ними сохранялась стойкая неприязнь, временами переходящая в пассивную вражду. Валентин тихо сходил с ума от слишком шумного поведения соседа, его бардака, запаха машинной смазки, музыки, прорывавшейся сквозь наушники, раздражался оттого, что соседи и одногруппники всё время забегали к излишне общительному оленю по делу или поболтать. Арно в ответ не любил отца Придда, поначалу на правах родственника заезжавшего к ним проверить, как живёт отпрыск, тошнотворную дисциплинированность соседа, его любовь ко всем видам порядка и распорядка и требование тишины и выключенного света после 22:00 вкупе с ранними подъёмами, когда Савиньяк временами только-только засыпал. Как справедливо заметил про себя Валентин, жить и учиться в такой обстановке и сохранить здравый рассудок и целые нервы невозможно. Переселяться почему-то не хотели оба. Соответственно, накалившиеся страсти не могли рано или поздно не взорваться. Драку растаскивали четыре соседние комнаты и комендант. Что дебоширы не только не разойдутся, как берега по весне, но станут лучшими друзьями, не предполагал никто. Пресловутое примирение произошло на следующий вечер и затянулось на всю ночь, когда Савиньяк и Придд наконец смогли поговорить, высказать взаимное неудовольствие и прийти к компромиссу почти по всем вопросам: бардак обсуждению не поддался, а Вальтер и сам вскоре перестал приезжать, рассудив, что если сыну суждено испортиться в обители порока и разврата, то пусть разбирается со всем сам, не маленький уже (в проживании дома Валентину было отказано, но тот туда и не рвался). Арно не замедлил в честь их примирения закатить в ближайшую пятницу вечеринку на весь этаж, где почти всё время не отходил от сидевшего на подоконнике Валентина, рассказывая ему, как приносил домой из леса ежей; тот в ответ рассказывал про сорта кактусов. Комендант про пьянку ничего не узнал, потому что вместе со всеми обмывали какую-то награду два аспиранта Савиньяка, своей одинаковостью изрядно напугав перебравших студиозусов. Собственно, тогда же и выяснилось, что Валентин любит растения, но в семье их разводит только сестра Ирэна, которой была отдана в пользование оранжерея при семейном особняке; ему же это было не то чтобы запрещено, но порицалось отцом как недостойное мужчины занятие. После такого откровения расчувствовавшийся Арно притащил с барахолки новообретённому другу аглаонему, плющ и традесканцию, передав обещание прежнего хозяина, что та выживет даже в космосе (плющ, прозванный Клементом І, быстро сгнил от сквозняка, пришлось срочно доставать Клемента ІІ). Валентин к растениям привязался всей душой. Комната постепенно превращалась в филиал университетского зимнего сада, где Придд поначалу любил проводить свободное от пар время. Впрочем, и это быстро изменилось: он всё чаще предпочитал как можно скорее возвращаться домой. Там можно было поболтать с жизнерадостным соседом, после разговоров с которым все проблемы становились незначительнее, а жизнь – приятнее, и пообщаться с растениями; зелень ласкала взгляд и успокаивала нервы. Арно часто откладывал дела и, положив подбородок на согнутые колени, наблюдал за тем, как Валентин поливает цветы, обрывает сухие листочки, рыхлит землю, поправляет картонки, закрывающие щели между рамой и подоконником. В комнате стало более влажно, но немного теплее и уютнее. Цветы притаскивались с барахолок и забирались по объявлениям, а однажды и вовсе прекрасную комнатную мяту отдала старшекурсница, съезжавшая из общежития к своему молодому человеку. Арно возился со своим мотоциклом, на котором по причине хорошей погоды гонял даже зимой, а Валентин радостно лепил на горшки аккуратные этикетки с латинскими названиями и хитровывернутыми именами. После возвращения с зимних каникул, проведённых дома, Валентин понемногу погрузился в переживания о том, что он неизбежно обрастает вещами, как корабль ракушками. Книги и конспекты просто перевозить, если возникнет необходимость переехать или увезти их домой на каникулы, но как быть с парой десятков цветочных горшков? Проблема решилась просто, стоило Арно взять за плечи и хорошенько встряхнуть соседа, буквально вытрясая из него проблему, хотя тот и прятал навязчивые в последнее время мысли за привычным холодным выражением лица. Всё сложилось проще некуда, Арно даже рассмеялся, что друг расстроился из-за такой мелочи: Савиньяк предложил забрать растения на лето к себе – матушка против не будет, а с поливом он сам как-нибудь справится. Насчёт последнего Валентин сомневался, предполагая, что после такой передержки недосчитается пары питомцев. Уйдя в воспоминания, Придд не заметил, что стоящий рядом Арно сосредоточенно плетёт ему мелкие косички. Остановился Савиньяк только почувствовав пристальный и несколько… удивлённый взгляд друга. – Шестнадцатая! – Арно с гордым выпустил из пальцев прядку. – Что? Я честно ждал, пока ты очнёшься.       В ответ Валентин с невозмутимым лицом брызнул в друга из спринцовки. Пока по комнате студенческого общежития университета Лаик летали подушки, на подоконнике поднимал бутоны и распускал тонкие лепестки белый рождественник.