одной любви недостаточно.

в полной темноте он закрывает глаза. вся жизнь, проходящая перед глазами вновь и вновь, неизменно казалась адом. его детство было обречено еще с момента проживания в четырех бетонных стенах, среди которых: он, пустота и бесконечное одиночество, что пропитало душу насквозь. и взрослея лучше не становилось, он влачил свое бессмысленное существование выплескивая все внутри скопившееся, музыкой, которую отбивал единым ритмом по черно-белым клавишам любимого фоно. в полумраке вырисовывая ноты по страницам старого блокнота, тяжело выдыхая после каждой новой строчки и пустоту растущую внутри заливая теплом алкоголя. он выливает боль, используя ее вместо чернил, выжимает свою душу и рвет её на куски, получая новое произведение. ким сэюн ненавидит свою жизнь, за то любит сцену и зажигать огни внутри чужих сердец, пропитывая собственными чувствами. он находит свой смысл жизни в том, чтобы сгорать для других, но однажды, ему все-таки захочется жить. и это будет весна его девятнадцатилетия, когда среди толпы одинаковых пламенных глаз сэюн заметит совсем пустые, наполненные слезами и отчаянием. в тот день, во время концерта он спустился со сцены и протянул темноволосому незнакомцу свою руку, как оказалось вытягивая не из омута, а из того же одинокого ада, в котором живет сам. как оказалось, тот самый был адски уставшим писателем, издававшим свои популярные романы по той же затертой сэюном схеме: чем больше внутри боли, тем лучше выйдет произведение. и пак джунхи никогда не отрицал, он ненавидел накапливать внутри боль, которая была его ежедневной рутиной. однако, когда они сблизились все изменилось. они вместе обсуждали песни, что пишет юн, вместе обсуждали произведения джуна, с улыбкой на лице пили кофе гуляя по парку, выясняя откуда в мире могло взяться понятие вдохновения. ведь какого чёрта оно приходит к кому угодно, но не к ним. каждый последующий день лишал их однообразия и серости. они просыпались вместе на старой скрипучей кровати, укрывая друг друга не то пледом, не то собственными объятиями, обменивались поцелуями и болтали до самого обеда, прежде чем встать и решить на камень-ножницы-бумага кто из них будет готовить завтрак, а кто мыть посуду после него. в обед они спорили кто из них милее, собирались и сэюн, укутывая пака в свой черный вязаный шарф провожал до издательства, а вечером забирал с работы, попутно уходя на свою. нет, они не испытывали одиночества будучи рядом только девять часов в сутки, наоборот это было их спасением, долго скучать друг по другу, пока один из них не сломается. но это случилось слишком скоро. лучшие месяцы в их жизни оборвал лишь один проклятый день, когда джунхи не мог написать и слова, а дедлайны давно сгорели, и в поисках своей сокровенной боли он направился в бар. он пил раньше, много пил и часто появлялся в подобных местах находя и разрывая новые связи, в которые впутался в этот раз. пак не отвечал на звонки того, кто в телефоне был подписан как «любимый», а тот нашел его у барной стойки. только вот на талии джуна лежали чужие руки, его целовали совершенно чужие губы, рядом с ним был человек которому безразличен, а тот кому он был действительно важен, похоронил свои чувства к нему. правда они погибали в пламени, сжигая и его самого. он тлел, сантиметрами выгорая каждую секунду, и пропитав слезами листы, прописывал каждую ноту, пока внутри что-то не оборвалось, треснуло и погасло, оставляя живым только его тело и совершенно пустой разум. с того дня прошло семьдесят два часа сорок восемь минут, каждую из которых джунхи непростительно корил себя за глупейшую ошибку, а сэюн доводил до ума песню, которую он хотел исполнить на прощание самым счастливым дням своей жизни. «ᅠ— знаешь, говорят ᅠᅠᅠиногда любовь не так прекрасна ᅠᅠᅠᅠᅠона может сломить тебя, если ты поддашься ей. » во мраке зала софиты освещают сцену, а там высокие очертания, его светлые волосы, белая рубашка с летящими рукавами и подвеска на шее в цвет глаз, которую подарил он. сэюн потратил все утро, на то чтобы сегодня быть особенно красивым, сделать укладку, распевку, легкий макияж и выбрать подходящий наряд. он пришел раньше на работу, расставляя по сцене белые розы, такие нежные, но имеющие больно режущие по-живому шипы, о которых ким совсем позабыл в самом начале их опьяненных отношений. «ᅠ— все, что ты вложил в неё ᅠᅠᅠтеперь кажется, скорее, ошибкой, чем правильным решением. ᅠᅠᅠᅠᅠмалыш, мне так больно. » стоя на одном месте, он поет песню состоящую из слов, в каждом из которых сокрыты воспоминания, их общие моменты из каждого чертового дня. то свидание в парке, когда пак впервые подарил ему белые розы, то свидание когда они после фестиваля шли домой и джун предложил жить вместе, когда они чувствовали что их души сливаются и были по настоящему близки к тому, чтобы быть счастливыми. сэюн опускает глаза, и в зале стоит он, его глаза красные от слез и совершенно стеклянные от боли. джунхи как потерянный ребенок, смотрит на ангела когда-то снизошедшего в его жизнь с это же сцены. пак подетально помнил, как ким протянул ему руку, как крепко сцепились их пальцы и как они когда-то пообещали не отпускать друг друга. однако было слишком поздно, у юна в глазах их последний рассвет, свидание за городом когда они сидели в поле красных цветов и пообещали найти друг друга в следующей жизни. этим рассветом сквозь стеклянный потолок для сэюна стал отблеск с крыши здания напротив. «ᅠ— любви недостаточно, ᅠᅠᅠодной любви недостаточно, ᅠᅠᅠᅠᅠнедостаточно для нас. » этим рассветом для джунхи стали окрашивающиеся в красный цвет розы, стоящие на сцене позади сэюна. его рубашка, пропитанная ею, его глаза полные слез, когда он падал, а джунхи едва успел его словить, сжимая в крепких объятиях остывающее тело и обещая вновь — он найдет его в следующий жизни. даже если никогда не быть вместе им предначертано судьбой.