нарвал тонет

Прошло много времени с тех пор, как Чайльд в последний раз сражался с противником, достойным его превращения. Хоть и в основном это было вызвано его раздражением из-за того, что он не смог извлечь сердце Бога из Экзувии, часть парня всё еще жаждала битвы с той, которая позаботилась о драконе Мондштадта. Он знал, что сама Люмин никогда бы не смогла украсть сердце Бога. В конце концов, она была всего лишь жертвой подозрений миллелитов после смерти Гео Архонта. Она была той, кто определённо не имел никакого отношения к церемонии Вознесения или его плану. Девушка была сторонним наблюдателем. Но предвестник наблюдал за ней с тех пор, как та поселилась в гавани Ли Юэ, и мог сказать, что Люмин заинтриговала его. Слух о сильной путешественнице быстро дошел до него через агентов, и, возможно, только по счастливой случайности он смог познакомиться с ней лично. Чайльд интересовался её силой, поскольку она была аномалией – у девушки, конечно, не было глаза Бога, способного управлять элементарной энергией, но тем не менее, она владела ею. Должно быть, Люмин являлась сильной, уникальной личностью, способной удерживать настолько могущественную энергию самостоятельно. Тем не менее, Чайльд не ожидал, что она будет сражаться с ним в таком состоянии. Стоя в Золотой Палате он насмехался над ней, обвиняя в краже сердца Бога, просто чтобы разозлить её и заставить максимально сопротивляться. Предвестник проигнорировал ту часть себя, которая чувствовала себя неловко при мысли о борьбе с ней. — Мы его не крали! - крикнула её маленькая спутница, в то время как Люмин недоверчиво уставилась на Тарталью. То, что они этого не делали было очевидным. Однако, должен же быть кто-то, кто за всем этим стоит. Когда данная мысль настигла Чайльда, он почувствовал, что всё больше раздражается. Нетрудно было догадаться, кто дёргал за ниточки. Синьора, эта лисица, должно быть, сейчас смеется над ним с высоты своего положения. Тем не менее, ситуация уже достигла своего предела – Чайльд не мог просто снять шляпу перед Люмин и отступить. Его борьба с ней, должно быть, была частью тайного плана Синьоры, поставленного не кем иным, как самой Царицей. Если это так, то он просто должен играть свою роль соответственно. — Смешно, - его искаженный голос эхом разнесся по залу, — украла ты его или нет, решать мне. Предвестник запустил в пол оружие, пронизанное электричеством. От удара тот раскололся, отправив противницу в свободное падение на нижнюю платформу. Чайльд видел, как та присела и закашлялась, когда он спускался. Девушка окинула его закаменевшим взглядом, заставив Тарталью прищурить глаза за красной маской. Она была вся в синяках и ссадинах, белое платье было испачкано пылью вперемешку с кровью. Положение было хуже некуда. На самом деле, оно было таким с самого начала их сражения, но теперь стало ещё похлеще. Капельки пота обрамляли лицо, Люмин тяжело дышала. Предвестник знал, что выбил из путешественницы все силы, и Форма Духа даже не была необходима, чтобы прикончить её, но ему казалось что рыцарь всё время сдерживала себя, как будто колебалась. Чайльд знал, что теперь, когда он полностью активировал фазу, её шансы на победу были сведены к нулю. Однако, он ожидал разгоряченной битвы и надеялся, что девушка предоставит её ему. Колебания и неуверенность были недопустимы — ни один хороший бой никогда не заканчивался остановкой посреди битвы. В конечном счете, однотипно добивать противницу явно не принесло бы парню интереса. Мысль о том, что Люмин возможно убить, никогда не приходила Тарталье в голову. Он считал её достаточно могущественной для того, чтобы обойти смерть. Предвестник успокоил себя этой мыслью, испустив громовой удар. Люмин споткнулась, не сумев увернуться и отлетела в сторону от встречной силы. Следующим, что увидел Чайльд, былo лежащее на полу, неподвижное тело. Кровь растеклась под девушкой, пропитывая невесомую ткань платья, а испуганный крик Паймон, произнесшей её имя, вернул парня в реальность. Его перевоплощение спало, как будто силы полностью покинули парня и он ринулся к ней. Паймон попыталась преградить ему путь, заслонив Люмин своей маленькой фигуркой, но она отлетела в сторону, увидев его лицо. Какое выражение в тот момент украшало его? От прикосновения Чайльда её кожа не потеплела. В теле не осталось сердцебиения. Золотистые глаза не блестели. Руки путешественницы безвольно повисли, в то время как предвестник поднял её, прижимая к себе. Люмин погиб—

***

Чайльд раздражённо сощурил голубые глаза, пересекая опустошенную главную улицу Ли Юэ. Его мысли были заняты недавним сновидением, которое мучало его, всякий раз пробуждая. Прошло уже четыре дня с тех пор, как парень обнаружил, что не может нормально спать. Было ли это случайностью или нет, но это был четвертый день с тех пор, как он сражался с Люмин в Золотой Палате, или третий день после церемонии Вознесения. Однако, в отличие от действия его сна, Люмин победила предвестника, несмотря на его превращение. Чайльд знал, что она справится. В конце концов, он использовал фазу лишь для того, чтобы добавить некое чувство возбуждения к их бою. Но, чёрт возьми, с тех пор его каждую ночь преследовал этот тревожный сон. Это было одно и то же видение, которое повторялось каждый раз, когда парень пытался сомкнуть глаза в течение четырех ночей подряд. Оно всегда начиналось с превращения и заканчивалось тем, что Люмин вяло лежала на его руках, после чего предвестник просыпался от нервного толчка. Заснуть повторно не получалось. Это привело к тому, что Чайльд был невероятно уставшим и легко раздражался. Казалось, эти сновидения затягивали его вглубь мутного водоёма. А может, он уже давно в нём находился? С той самой ночи его разум был в одинаково опустошенном состоянии. Сновидения, к сожалению, лишь добавили к тому, что уже имелось. За несколько ночей до их битвы в Золотой палате Чайльд осознал, что ему придётся устранить Люмин. Как бы не хотелось это признавать, но ему нравилась компания девушки и честно говоря, предвестник был немного взволнован тем, что может столкнуться с ней в битве. Хороший бой с сильным противником – в крайнем случае, он мог насладиться хотя бы им. Однако, эта мысль задержалась лишь на какое-то время, прежде чем насовсем исчезла из головы Чайльда. Виновником проишествия стало письмо, которое он получил от своей семьи. Первые несколько строк были прекрасны, описанные события радовали: Тевкр всё еще ждал его возвращения, а отец меньше жаловался на наличие головной боли. Всё было совершенно нормально, пока Тарталья не прочитал первую строчку некоего абзаца, в котором Тоня назвала его "бестолковым братом". Она тебе нравится. Нравится, бестолковый брат. Не отрицай этого. И где Тоня набралась таких слов? Но, самое главное, «она ему нравится»? Это совершенно очевидно с твоего первого письма, в котором ты упомянул о ней. Не обижайся, старший брат, но ты слишком медлителен в области проявления романтических чувств. Ну уж извините за медлительность – Чайльд проводил большую часть своего времени, тренируясь, чтобы стать сильнее, и в четырнадцать лет был завербован в качестве одного из предвестников Фатуи. В его голове не было места для других тем, которые не были связаны со "становлением сильнее" и "заботой о своей семье". В конце концов, быть предвестником означало, что парень должен был быть на постоянной страже, дабы победить нужного противника, выжить и достичь цели для Царицы. Если он не выживет, кто позаботится о них? Когда ты вернёшься, я очень надеюсь, что ты привезёшь не только национальные блюда Ли Юэ, но и её саму. Мне бы очень хотелось познакомиться с девушкой, которая сумела привлечь моего старшего брата. Я также постараюсь сделать всё возможное, чтобы она осталась в Снежной подольше, и ты мог почаще с ней видеться! Чайльд вздохнул, вспомнив о письме. Он попытался настроиться, убеждая себя, что написанное является ложью и что Тоня просто дразнит его. Это не сработало, к его большому раздражению, и то, что последовало сразу после письма, тоже не помогло. Игра. Это была причудливая игра, вызванная не чем иным, как внезапным желанием прижать Люмин к себе и забыть обо всем остальном. Он винил письмо Тони за то, что та подняла вопрос о том, в чем он нуждался (и то, что нужно покинуть), потому что Чайльд не нуждался в такой мелочи, как любовь. Он полагал, что это чувство свойственно нормальным людям, а он ни в коем случае не был нормальным человеком. И всё же парень поддался ему, а мысль о том, чтобы позволить себе потакать своему эгоистичному желанию, стала сильнее. Не было ли это какой-то непозволительной для парня привилегией? Не ошиблась ли Царица, когда посвятила его в Предвестники? Поначалу Тарталья был уверен, что, подыгрывая Люмин, он сумеет избавиться от этого чувства, но один взгляд на её слезы заставил его забыть об этом. Парень даже из кожи вон лез, чтобы утешить её, рассказывая о вещах, которые ему следовало бы оставить при себе. Вместо этого канарейка привлекла нарвала. Это было очень безответственно с его стороны. Да, они отбросили свои обязанности на время игры, но такое счастье не могло длиться вечно. К рассвету, когда их маленькая игра подошла к концу, они вновь приобрели свои образы. Он стал Одиннадцатым Предвестником Фатуи, а она — Искательницей Приключений, которую ему однажды придётся устранить. Но его чувство, его привязанность всё ещё таилась на глубине. Влечение не было стандартным романтическим интересом. Больше. Оно выходило далеко за данную черту и подпитывало желание оберегать и защищать Люмин. Всегда быть рядом с ней, чтобы у девушки было на кого опереться в момент ощущения слабости, просто быть рядом. Однако, он также понимал, что канарейку нельзя держать в клетке вечно. Небо было её пределом, а он не был канарейкой, которая могла бы летать вместе с ней. Эта роль выпала на долю её брата или кого-то ещё, но точно не Чайльду. Он был просто нарвалом, который плавал в ледяном океане и лишь изредка выныривал на поверхность, дабы посмотреть на небо. Они были разными. Предвестник пустым взглядом окинул океан, стоя на пустом причале в одиночестве. Его пальцы пробежались по рыжим волосам и парень глубоко, устало вздохнул – часовые размышления ни к чему не привели. Во всяком случае, он чувствовал, что мутный водоём начал затягивать его всё глубже, постепенно топя. — Жалкий, - усмехнулся он про себя, — с каких это пор ты стал таким жалким? Чайльд, конечно, знал ответ, но предпочел отрицать его. В конце концов, у него нет права испытывать подобные чувства. Это могло нанести вред его роли Предвестника и, возможно, принести дополнительные неприятности. Было бы гораздо проще, если бы парень с самого начала отрицал их. Лёгкое похлопывание по плечу вывело его из задумчивости, и Чайльд почувствовал чье-то присутствие рядом. Он не потрудился обернуться, потому что знал, кто это. Вместо того чтобы поприветствовать Люмин как обычно, он обнял её одной рукой, получив в ответ лёгкий щипок. Да, ему просто нужно было вести себя как обычно, верно? — Снова не можешь уснуть, девчуля? - он проигнорировал щипок и хихикнул, несмотря на неприятные мысли в голове. — Не совсем, – тихо пробормотала путешественница. (Говори всё, что хочешь, Чайльд, но ты не можешь лгать, что не слышал её голоса.) — Просто интересно, не нужна ли кому-нибудь компания для его бессонной ночи, — продолжила Люмин, подталкивая предвестника локтем в бок. (Или что не замечаешь её присутствия вообще.) Заткнись. Он усмехнулся, отгоняя голоса в своей голове. «Плохо дело», - подумал Тарталья — «и вот нужно было встретиться с ней именно сейчас?» Но он решил подыграть девушке, быть самим собой, продолжая отрицать всё, что чувствовал по отношению к ней. — Ну, сегодня вечером мне не помешала бы компания, – он приобнял Люмин, пододвинув её ближе и одарил ухмылкой, — в случае, если ты имеешь в виду нечто другое, то я не вижу причин отказываться от столь щедрого предложения. Губы путешественницы были плотно сжаты, Чайльд сразу понял, что она старается удержать серьёзное выражение лица. Уши, однако, немного покраснели, и эта краснота распространилась по шее. Глаза предвестника сузились при виде этого зрелища. Как мило, девчуля. Как только парень понял, что его мысли ускользнули слишком далеко, Люмин повернулась к нему, сверкнув собственной ухмылкой. — Если Вы хотите нечто другое, то за него придётся заплатить, сэр. — О? (Не отрицай этого.) Чайльд придвинулся к ней поближе. Люмин заметила это и сделала шаг назад. Он сделал ещё один шаг вперед, положив руку ей на спину, а путешественница повторно отступила. Глаза Тартальи заблестели, он заметил во взгляде девушки молчаливое смущение. Странница остановилась, когда её спина коснулась дерева позади, и парень опёрся об него рукой, нависая над ней. Точно так же, как в ту ночь, он запер её в своей клетке. Наклонив голову, его губы оказались в опасной близости от её уха, Чайльд прошептал: — Конечно, называй свою цену, у меня ведь нет проблем с деньгами, девчуля. Парень услышал её резкий вздох и почувствовал, как она вздрогнула. Чайльд отстранился, ухмыляясь. Покрасневшее лицо, даже при слабом освещении было довольно зрелищным. Дразнить Люмин всегда было забавно, но он должен прекратить это, потому что в один момент оно может обернуться против него. — Я просто шучу, девчуля, - усмехнулся предвестник, взъерошив ей волосы, — И не стоит говорить подобные вещи мужчинам, они могут не так понять. Люмин фыркнула. — Я бы никогда... И перестань меня дразнить! Чайльд со смехом попятился. Но, право же, он не мог позволить себе продолжить шутить над ней прямо сейчас. Он так легко увлекался, когда был с ней, что понял это слишком поздно. Предвестник не мог позволить себе иметь такого рода чувства или мысли. Он не заслужил подобной привилегии. Их обмен издёвками прекратился. Спустя минуту Тарталья почувствовал легкое прикосновение к своему плечу, но на этот раз рука девушки не отдёрнулась. Он увидел Люмин, склонившую голову к его предплечью. Ничего не сказав, Чайльд лишь подумал, с какого момента для них стала нормальной подобная близость. Ну, если разложить события по полочкам, то всё началось с того, как он позаботился о путешественнице во время её простуды. Затем она пригласила парня на ужин в качестве компенсации. Иногда он присоединялся к ней в её поисках во избежание рутины. Завершающим актом была та ночь, когда Чайльд предложил ей игру. Последним кусочком анализа был этот вечер. Парень и представить не мог, что произойдёт сегодня. Его недолгие размышления не прояснили ровным счетом ничего. Внезапно на него нахлынуло воспоминание о сне, который он пытался забыть. В этот момент Чайльду показалось, что он больше не плавает в мутном водоёме. Он начал тонуть. — Уже поздно, - промолвил Чайльд после долгой паузы. Его голос был нехарактерно тихим, и он готов был поспорить, что девушка заподозрила неладное. — Ты должна возвращаться домой, девчуля. — А что насчёт тебя? Он выдавил из себя улыбку. Но это было вынужденно. — Я не могу уснуть. — Я тоже, - вздохнула Люмин, — О чём ты думаешь? — Любопытно? Она кивнула. Чайльд едва не вздохнул от её честности. Нормально ли для неё быть настолько расслабленной в компании предвестника Фатуи? — Я думаю о том, (как мог случайно убить тебя тогда), как вернусь в Снежную. Девушка ничего не ответила, и он украдкой взглянул на неё. Её губы слегка сжались, глаза были опущены, а плечи поникли. Исчез тот краснеющий беспорядок, который Чайльд наблюдал минуту назад. От Люмин исходило уныние. — Верно, твоя работа здесь, в Ли Юэ, уже закончена, - ответила она, и Чайльд мог поклясться, что почувствовал горечь в голосе путешественницы, хотя и планировал проигнорировать её. Задумчивые глаза смотрели куда угодно, только не на него, прежде чем снова уткнуться в землю. Он должен был вернуться несколько дней назад. Шестой предвестник был послан сюда на этот раз, так что работы для него в Ли Юэ больше не было. У Чайльда не было причин откладывать возвращение, тем более, что это будет его первое возвращение с тех пор, как он официально стал в ряды Фатуи. Но что-то подсказывало парню, что он должен остаться еще немного. На самом деле, он просто не хотел её оставлять. — Тебе следует вернуться, Чайльд, - произнесла Люмин. Её голос звучал несколько напряженно, как будто ком мешал произнести это, — А у тебя не будет неприятностей из-за того, что слишком долго здесь пробудешь? — Как тебя это касается, девчуля? Блять. Он не собирался огрызаться на неё. Но по тому, как она резко повернулась к нему, с удивлением глядя на него широко раскрытыми золотистыми глазами, парень понял, что не может взять свои слова обратно. Его рука сжалась в кулак. Отступать было уже некуда. — Это не имеет к тебе никакого отношения, верно? В конце концов, - О, Архонты, он ненавидел то, как звучал — дело предвестника тебя не касается. В каком-то смысле мы враги. Вода вокруг него становилась темнее, холоднее, погружая парня всё глубже. Он не понимал, что говорит, но слова так легко сыпались. Чайльд отступил на шаг, повернувшись к ней спиной и положив руку на бедра. Небрежные жесты говорили то же самое, что и его слова – её мнение не имело для него никакого значения, что было одной большой, жирной ложью. Его охватило чувство вины, и образы из сновидений вернулись. Её вялые руки, её обмякшее холодное тело, её безжизненные глаза — образы возвращались к нему, снова и снова повторяясь в голове, как заезженная пластинка. Тогда он действительно мог случайно убить её. — Тогда я мог бы убить тебя, девчуля, - сказал он со смехом. Правда, если их борьба продолжится, один из его ударов может поразить её точно так же, как это было во сне, — Ты же знаешь, что мы идём разными путями. Тебе не следует беспокоиться обо мне. Она была канарейкой, а он — нарвалом. Тонущим нарвалом. — Тебе следует опасаться меня, девчуля. Кто знает? Возможно, у меня есть поручение убить тебя прямо сейчас. Люмин ничего не ответила, и Чайльд начал беспокоиться из-за отсутствия ответа на его резкие слова. Но этого должно быть уже достаточно. Он причинил ей немалый вред, и всё только для того, чтобы отрицать это жалкое маленькое желание в своей голове, чтобы удержать свои чувства. Они не должны иметь значения. В конце концов, они были той самой неуместной привилегией, которой он, конечно, не должен был достичь. — Её Величество Царица стоит на первом месте, - через силу напомнил себе Чайльд. Он был предвестником и орудием войны Её Величества. Времени на переговоры относительно его личных желаний или чувств никогда не было. Он жалел, что в ту ночь прислушался к своему капризу. Прошло несколько мгновений, но девушка не проронила ни единого ответа. Их разговор был окончен. Чайльд с трудом отступил от причала, от неё и (как он надеялся) от всех своих давних чувств. Ему нужно было уйти отсюда, найти место, где парень мог бы освободить свой разум от образов расстроенного лица, которые кружились в его голове. Он должен уйти, пока чувство вины снова не поглотило его. «Это к лучшему», сказал он себе. Если она начнёт ненавидеть его, будет проще покинуть Ли Юэ. Но он... — Игра, - услышал он тихий голос, донесённый океанским ветром, и остановился, — Я – не Искательница Приключений, а ты – не Предвестник из Фатуи. Он... запнулся. — Она продолжается. Ноги отказывались сделать ещё один шаг. Нежелание, казалось, пригвоздило их к месту, где он стоял, и единственное, что Чайльд мог сделать, это повернуть голову к ней с выражением в глазах, похожим на отчаяние. Стоявшая напротив Люмин выглядела почти так же, но та же задумчивость в глазах сопровождала её. Они светились в тусклом свете, девушка смотрела на него твёрдо, спокойно, резко. Внезапно, её губы слегка приоткрылись. — Иди сюда, - прошептала она, — Аякс. Люмин протянула к нему руки. И вдруг Чайльд каким-то образом осознал, куда ему следует идти. К чёрту последствия. Рука обхватила девушку, крепко держа, а её руки вцепились в куртку предвестнику. Он зарылся лицом в золотистые волосы и почувствовал, что напряжение, которое держал в себе всё это время, рассеялось. Тепло разлилось внутри и казалось, что парень вот-вот лопнет. Чайльд с трудом мог поверить, что эти руки, которые так крепко держали его, были теми же самыми, которые отчаянно цеплялись за него несколько ночей назад. Маленькая фигурка казалась больше, глубже, теплее – как будто она обнимала его целиком. Он мог бы остаться там навсегда. О, Архонты, он хотел остаться. Люмин обводила пальцами круги у него на спине, время от времени легонько постукивая его по ней, после чего склонилась к груди предвестника. Когда Аякс слегка отстранился, девушка посмотрела на него тёплым взглядом без единого следа грусти, будто её никогда там и не было. Его руки лежали на плече путешественницы, лазурные глаза сузились, челюсти сжались. Во имя Царицы, если бы только он мог её заполучить!.. — То, что ты сказал – правда, - медленно нарушила она молчание, — мне не стоит беспокоиться за предвестника. Наоборот, следует опасаться тебя... Брови Чайльда нахмурились от такого заявления. — Но ты этого не сделала, - закончил он за неё, — Почему? Маленькая рука потянулась к его голове, коснувшись красной маски, которую он надевал во время их боя. — Не смейся только, - ответила она, — но я тебе доверяю. Как она могла ему доверять? Голубые глаза расширились от недоверия, и Люмин издала тихий смешок. — У меня нет причин не делать этого. Кроме того, когда мы сражались, ты просто выполнял свою роль предвестника. Никаких личных обид. — Даже если бы я мог убить тебя тогда? — он не сдержался, терпкий вкус вопроса уже порядком надоел. Она слегка пожала плечами. — Но ты же этого не сделал. К тому же, думаю, ты видел, что я не такая уж и слабая, не так ли? — Но... — Всё в порядке, Аякс, я жива. Моё сердце всё ещё бьется. Я здесь. Люмин оборвала его, снова положив голову ему на грудь, и Чайльд никак не мог решить, оттолкнуть ли её. — В нашей битве не было ничего плохого. Конечно, мы идём разными путями, но в какой-то момент эти пути пересекаются. Именно здесь их пути пересекались, понял Чайльд. Их маленькая игра была тем самым единственным перекрёстком, несмотря на то, что он был создан эгоистичным желанием предвестника быть с ней как Аякс, а не Тарталья. (Потому что он знал, что никогда не сможет позволить себе этого во время пребывания в образе Тартальи или Чайльда.) — Я рада, что ты затеял эту маленькую игру, - тихо сказала Люмин, — потому что во время неё я могу быть эгоисткой. Он испустил вздох, который все это время сдерживал, погладив её по волосам. — Неужели? Девушка подняла голову, пара глаз смотрела на него с такой нежностью, что, казалось, он в ней вот-вот утонет. — Знаешь, ты тоже можешь быть эгоистом. Будь честен сам с собой. Люмин знала. Каким-то образом, даже не спрашивая, он почувствовал, что она знает, что он пытается сделать сегодня вечером. «Будь эгоистом», сказала она, «будь честен». У Чайльда никогда раньше не возникало подобных мыслей. Они были совершенно необжиты. — Ну, на что ещё способен тонущий нарвал? - спросил он вместо этого. Пальцы парня играли с её волосами до того момента, пока его взгляд не остановился в луже жидкого янтаря в глазах путешественницы. — Я ведь не должна вечно быть канарейкой, правда? - внезапно спросила девушка, притягивая его к себе. Люмин встала на цыпочки, слегка пошатываясь, а Чайльд приобнял её за талию, чтобы та не упала, — Я стану нарвалом, как ты. Предвестник вдохнул лёгкий запах солнечных лучей, но прижавшиеся ко лбу мягкие губы заставили его замереть. Аякс прикрыл глаза. Во имя Царицы... — Давай утонем этой ночью вместе. Он действительно заслуживает её?