Мечтают ли Гэвины об электрических котах?

— Нападающий движется по полю к воротам гостей, вот он ударяет по мячу — и-и — штанга, ах, какой прекрасный момент упущен… По телевизору крутится один и тот же матч вот уже который год подряд. Неудивительно, что никто теперь не зациклен на спорте и никто не платит спортсменам за их игры и победы — никому это не нужно, потому что оно не приносит настоящей, действительной пользы. После того, как с неба начали падать первые птицы, подкошенные резким загрязнением атмосферного воздуха, ещё была какая-то надежда на сохранение исторически сложившихся культурных ценностей. Однако когда вслед за пернатыми погибли один за другим животные различных видов и классов, стало понятно, что человечество больше никогда не станет прежним: не будет больше тех весёлых пикников под раскидистыми кронами еловых лап, не будет радостной беготни с четвероногими друзьями человека по лугам, не будет спортивных состязаний на свежем воздухе — не будет этого «весёлого» аспекта жизни. Именно тогда начали появляться первые корректоры настроения — аппараты, хоть как-то сдерживающие массовую депрессию. Кэра не застала ничего из этого, но она часто слышала от своего человека причитания о том, что «раньше» было лучше. «Раньше» всё было по-другому, а сейчас голубая планета стремительно умирает вместе со своим поредевшим человечеством. Кэре должно быть на это всё равно, потому что она репликант без эмоций и чувств, но ей отчего-то грустно, что где-то там, далеко, кому-то больно и плохо, а она ничего не может с этим сделать. — Чего уставилась? — прерывает её мысли грубый голос. AX200 в последнее время слишком часто выпадала из реальности, поэтому и сейчас не замечает, как прекращается громкий храп человека, как щёлкает выключающийся телевизор… Как она вновь в чём-то виновата. — Извините. — Хватит маячить перед глазами, — хмыкает Тодд, сильнее разваливаясь на диване. — Сходи перед сном в технический корпус, нам нужен новый репликатор. — Но я вряд ли его принесу, мои физические характеристики не… — мягко возражает Кэра, но её обрывают. — Мне всё равно. Чтобы к утру репликатор был. — Хорошо, мистер Уильямс, — спорить с ним, как всегда, бесполезно. Третья колония на Марсе состояла из нескольких секторов, каждый из которых был утоплен под землёй, а на поверхность выходили лишь солнечные батареи и шлюзы основных и запасных выходов. Доступ андроидам был открыт только в некоторые отсеки: жилые помещения, технический блок, соединённый с другими частями колонии с помощью сети коридоров, и агротехнический — подземные теплицы вблизи склада льда нуждались в ежедневной обработке почвы. В научный и совмещённый с ним лабораторный сектор, а также на склад техники допуск имелся только у учёных, работников и приставленных к ним репликантов, которые еженедельно проходили проверки и в случае выявления девиации у андроидов или психических отклонений у людей — деактивировались или отстранялись от работы. Регулярные тесты же для других колонистов и их спутников проводились ежемесячно в течение первого полугодия прилёта на Марс, а затем — раз в квартал. Доступ в медицинские сектора, расположенные преимущественно в северных частях жилых комплексов, для всех открывался только в случае, если разумная система распознавала существенную угрозу для жизнедеятельности. Стоит сказать ещё и о том, что медицинский сектор также делился на две части: одна обслуживала людей, а вторая — андроидов, и в секции для последних персоналом были лишь другие андроиды, а не люди. Третья колония была расположена относительно далеко от базы по производству гуманоидных роботов, так что даже примерного расположения оной AX200 не знала, да и не задумывалась об этом, хотя различными сплетнями, слухами и открытыми обсуждениями андроидов не гнушался в колонии лишь идиот. AX200 старалась быть прилежным спутником человека, помогать своему хозяину в такой нелёгкой и отважной миссии по колонизации, а потому выполнять свои обязанности добросовестно и чётко, но всё чаще ловила себя на мысли, что что-то идёт совершенно неправильно, не в порядке вещей.