Октябрь 2010.
Часть 1
19 декабря 2011 г. в 17:21
Гамма стоит на пороге его комнаты и прячет улыбку в уголках губ. Он не знает, что его выдали бы глаза, если бы Генкиши в них смотрел. Но мечник стоит у распахнутого окна и смотрит в небо. Кажется, он даже не замечает Гамму.
А за окном закат. Необычайно красивый: он переливается и золотым гелиодором, и розовым рубином, и багряным альмадином. Сверкает медовым янтарем. Гамма не знает столько драгоценных камней, чтобы описать все переливы оттенков закатного неба. Он мысленно восхищается красотой заходящего солнца, на минуту забывая, зачем он пришел.
— Восхитительно, правда? — вдруг спрашивает Генкиши, не отрывая взгляда от меркнущего неба.
— Очень, — тихо отвечает Гамма, делая мягкий шаг к иллюзионисту.
— Не знал, что ты ценитель прекрасного, Гамма, — в теплом голосе слышится легкая усмешка. Или ему кажется?
Сейчас не важно, думает Хранитель Грозы, делая ещё два шага к юноше.
Сейчас Генкиши близко-близко, Гамма чувствует едва уловимое тепло его кожи, ощущает, как щекочут щеку прядки волос, в которых путается ветер. Он протягивает руку, которую до этого прятал, как мальчишка, за спиной, и заправляет мечнику за ухо прядь мягких черных волос, попутно вплетая в них нежный, хрупкий белый крокус.
Идеальное сочетание черных волос и белого цветка — Гамма готов любоваться вечно. Но нельзя. Поэтому он наклоняется ниже к уху Генкиши и небрежно шепчет:
— Кетлин Перлоу. Тебе очень идет.
Остальные цветы он кладет на подоконник, оставляя тонуть в последних розоватых лучах.
Хранитель Грозы быстрым движение проводит кончиками пальцев по напряженной кисти Генкиши, и, развернувшись, стремительно идет к двери. Когда он уже готов преступить порог, его одергивает мягкий, вкрадчивый голос.
— Гамма, ты, видимо, перепутал меня со своей женщиной.
И в этом голосе нет ни тени ехидства или насмешки. Он ровный и спокойный, но обволакивающий, как утренний лесной туман.
Светловолосый мужчина оглядывается через плечо. Улыбается честно и открыто, откровенно любуется замершим в недоумении мечником.
— А не ты ли говорил, что я ценитель прекрасного? Белые крокусы — они великолепны. Так же, как и ты...
Последние слова тонут в порыве ветра. Гамма чуть больше расстроен, нежели рад: он думает, что Генкиши не услышал.
Дверь закрывается с мягким глухим звуком.
А ведь он все слышал. Последние слова утонули в порыве иллюзорного ветра.
Губы Хранителя Тумана трогает легкая улыбка, настолько же искренняя и чистая, как хрупкие цветы, рассыпанные по подоконнику.