Останься

Он был бичом, которым хозяева устрашали непокорных рабов, Он был тем, кого боялись и ненавидели — так привычно, так суждено, так почему же она в страхе не бежит? Адепты отвернулись от людей еще несколько месяцев назад, но Люмин продолжала приходить к святилищам. Прогуливалась по горам [уже звучит чудно], касалась пальцами воды в прудах на вершинах, будто искала ответы. В стихиях неподвластных? В шепоте ветра и отражении росы? Загадка. Даже Сяо едва ли мог предположить, зачем чужеземке снова наведываться сюда, когда городу не угрожает ничего — даже бывшие его защитники. Но вмешиваться не хотелось. Да и не нужно было, как ему казалось. Все же не его дело, не ему пытаться это понимать. — Как давно ты присматриваешь за мной? Заметила. Кажется, и правда силы ее куда интереснее, чем у смертных, если почувствовала чужое присутствие меж облаков. Но теперь исчезать не было смысла — да и Люмин избавила его от необходимости вторгаться первым. Забавно. Обычно он первым врывался на поле битвы, разрушитель. — С тех пор, как ты переступила границу. Я обязан следить за тем, что представляет опасность. И кому она угрожает. — Думаешь, я могу быть опасна для Адептов? — Наоборот, — не хочет напугать, но едва ли привык увиливать. В лоб правду говорить куда благороднее, чем пытаться змеей утаить или извернуться. Смотрит и понять не может, что видит перед собой. Смятение? Удивление? И правда страх разбудил в душе путешественницы? И все ответы — ложь. Люмин улыбнулась. Хихикнула и рот рукой быстро прикрыла, дабы приличия соблюсти. Усмотрела шутку в предупреждении? Свысока смотрит на силу [бывших] хранителей Ли Юэ? Что-то могло разозлить, что-то вгоняло в ступор даже его. Души смертных загадочны в своей непредсказуемости. Но Люмин не была одной из смертных. Не в том понимании, к которому привык Якша. — Я что-то не то сказал? — Нет-нет, прости, — выдыхает, штиль, — просто… я не думаю, что Адепты действительно несут для меня опасность. — Не смей недооценивать нашу силу. Пусть Ганьюй признала твои силы “равными” нам, но едва ли ты выдержала бы гнев… — Я совершенно не это имела ввиду. Скорее, я просто не представляю, что ты или кто-то другой захотели бы специально меня поранить. Подловила. Впрочем, не было в этом чего-то удивительного — война не гремит в Тейвате, а повода для казни или наказания она не давала. Ничего сентиментального. По крайней мере, хотелось верить, что мысли эти чистой воды рационализм. ...но обман чувствует. И оттого тяжелее на сердце. Исчезнуть бы сейчас — разговор закончен, информации не выведать, да и ни к чему она. Но скрываться не хочется. Что-то велит остаться, будто сами ветра шепчут и манят растянуть мгновение “рядом” подольше. Хочется. Может ли делать, что ему хо-че-тся? — Люмин. Имя ее напоминает что-то сладкое: отдаленно, невесомо, едва различишь. В мысли залезть не может, сны на вкус ощутить не в силах. Придется в потемках двигаться, напролом. Как умеет. — Останешься здесь еще ненадолго? Наверное, стоит сказать еще что-нибудь. Но не привык праздные разговоры вести, далек слишком от светского и обыденного. И не понимает сам, зачем просит, почему сам ближе подходит. Наверное, так спокойнее. Так ничего не тревожит и не гнетет; самовнушение ли, правда путешественница обладает столь странным даром разбираться сейчас не хотелось. Запомнить и насладиться моментом, за руку взять, не спасая от смерти в бездне морской. Тишина. Наверное, это действительно то, чего он желал.