Я помогу тебе

Обычно редко так бывает, что на миле не остаётся меньше двух надзирателей, но этот октябрьский день отличился от всех остальных. В блоке был только Перси. У Дина был небольшой отпуск, а Пол опять приболел. Шёл уже третий день как Делакруа и Коффи не стало, а их камеры непривычно пустовали, ожидая новых заключённых. Не пустовала только камера Крошки Билли, которого Перси недолюбливает, нет, он его ненавидит за тот день, день его прибытия на «Зелёную Милю». Когда Уэртон схватил Перси и заставил прижаться спиной к решëткам камеры. Когда взъерошил его волосы, чмокнул в покрасневшее от страха ухо, от страха внезапности и безысходности. Когда схватил за пах, говоря, что с удовольствием бы оттрахал того в его мягкую попку. И в конце концов, Перси наделал в штаны, уж больно он напугался. И с тех пор эта новость, к счастью для Перси, не выходила за пределы блока «Е». Уэтмор после такого хотел бы уехать отсюда и работать на хорошей должности в психбольнице «Брейр-Ридж», но он где-то в душе понимал, что несмотря на то, что он племянник жены губернатора, и что у него есть большие связи, чем он любил запугивать, если вдруг на него посыпятся какие-то жалобы, тем не менее, вероятность того, что все его выходки будут терпеть будущие коллеги психбольницы была крайне мала. А тут к его поведению уже все, можно сказать, привыкли, хоть и не до конца. И вот, Перси, сидя за столом и изнемогая от ничегонеделания, решает встать и размять ноги, так как сидеть с окаменелой задницей было уже невозможно. Шагал туда-сюда вдоль камер, пока его не отвлёк вкрадчивый голос Дикого Билла. — Устал, куколка? — Уэртон лежал на своей койке приподнявшись на локтях, почти спал, но довольно слышные шаги Перси заставили того проснуться, и лучше бы этого не произошло. — Заткнись, — Уэтмор почти не ожидал услышать кого-то либо ближайшие полчаса, поэтому даже немного вздрогнул, — И не смей называть меня так! — Ну, а как тебя, такого миленького назовёшь, м? Перси ничего не хотел отвечать, тем более на такое. Предпочёл проигнорировать попытки Билла завести всевозможный диалог, дабы не попасть ещё в какую-нибудь нелепую ситуацию, и зашагал назад в сторону письменно стола. Ещё через какой-то промежуток времени , когда Перси снова сел в надоевшее кресло, до его ушей донеслись резкие глухие стуки. Он резко подскочил и направился к камере Уэртона, так как с определением, откуда шёл этот громкий звук было очевидно. Приблизившись к источнику шума, в глаза сразу бросилась небольшая лужа крови. Билл с неадекватно спокойным лицом бился об решетку камеры, так, что лоб был расхреначен полностью. Никакому объяснению данный поступок не подлежит. Но если подумать, то и до этого с этим парнем было не всë хорошо. — Блин, ты что творишь, а?! — Уэтмор не знал как реагировать на такое обстоятельство, да и в силу своей периодической пугливости, это было неудивительно. Уортон в этот момент на секунду бросил взгляд на единственного здесь надзирателя, уголок губ дрогнул в попытке улыбнуться. Но он продолжал. Бам! Бам! Слышать это было невыносимо, но видеть ещё хуже. Перси рывком подбежал к столу, взял ключ и открыл дверь камеры. — Эй, эй, перестань, быстро, — ему удалось оттащить Билла от решётки и усадить на койку, — Садись. Успокойся, ладно? Всё хорошо. Я... Я принесу полотенце. Как ни странно, Уортон продолжил сидеть. У него был шанс подраться с Перси и попытаться сбежать. Но он повинно сидел. Он сам не понимал, зачем он это делал. Может привлечь внимание. Может от скуки и осознания того, что одному Богу известно, сколько он просидит в этой тюрьме, потому что срок мог повыситься, в зависимости от его поведения. Что ему терять? Через минуту Перси забежал в камеру и сел рядом с мокрым полотенцем в руках. И судорожно приложил его ко лбу Билла, аккуратно пропитывая всë ещё сочившуюся кровь. Заключённый смотрел вперёд и ничего не говорил. Либо был в неведении происходящего, либо просто было нечего говорить, либо всё вместе. Ну, а что тут можно сказать? «Извините?». И дальше продолжать отсиживать срок? Так прошла минута. Может, две. Они сидели. Уже красное полотенце валялось на бетонном полу. Уортон осмелился заговорить. — Я не знаю, почему так получилось... Перси продолжил молчать. — Я не знаю, что со мной происходит. Странно, да? Кажется, это привычное моë состояние, но не сейчас. Это что-то другое. Как будто я не сам это делаю, меня кто-то заставляет... Зачем ты открыл дверь? Мог бы дать мне сдохнуть прямо здесь. От меня и так у вас одни проблемы. На удивление для самого себя, Билл смог высказать, что на самом деле думает. Не то, что бы он не мог говорить, что он думает раньше, типа какие-нибудь неприятные высказывания в сторону надзирателей блока. Нет, сейчас он говорит, иначе не скажешь, чисто. Без ругани и оскорблений. За долгое время он говорил о собственной вине, что он такой, а не выкрикивал объвинительные пятиэтажные маты на всех вокруг. Перси тоже было сложно подобрать слова, чтобы в какой-то степени поддержать парня. Ведь как-никак надзиратели должны интересоваться самочувствием своих заключённых, такие правила. Но он выбрал самый необычный, но по всей видимости действенный способ. Он взял ладонь Билла в свою и слегка сжал, но всë же осмелился посмотреть на его лицо. Раздался шёпот. — Я помогу тебе. Ты выйдешь отсюда... Потом резко встал и потянул Билла, заставляя также подняться на ноги. Прижал к себе и слегка потрепал грязные волосы. Не хотел отпускать, но всë же желал посмотреть в его глаза. Никто уже ничего не говорил или не пытался разобраться, что произошло. Губы Перси осторожно накрыли Крошки Билла, и почти тут же отстранились. И дабы не висело то напряжённое молчание, Уэтмор только добавил: — Я обещаю. Просто немного подожди.