Законы о взаимодействии полов — был разработан ряд законов, регулирующих отношения в обществе на почве наличия деления на альф, бет и омег помимо женского и мужского пола. Частными случаями являются закон о запрете намеренной вязки с более чем одним живым партнером. Считается, что зачастую омеги после вязки теряют многие социальные функции и сильно зависят от альфы, следовательно, лишившись поддержки, такой индивид не может быть полноценной частью общества. Альфы подвергаются многочисленным запретам, демонстрация клыков в общественных местах и в присутствии омег, рычание и т.д. расцениваются как проявление агрессии и являются административно наказуемыми. (Действуют на территории Японии и большинства стран)
Альфы — Составляют приблизительно 15% мужского населения. Среди женщин так же встречаются особи-альфы, самый малочисленный тип, приблизительно 0,00001% от популяции
Омеги — Составляют 23% женского населения. Мужчины омеги являются редкостью, в среднем встречается приблизительно 1 среди 60000 мужчин.
Неосязаемые лучи весеннего солнца то и дело проглядывали из-за медленно розовеющих облаков, хаотично одаривая прохожих приятным ощущением предвкушения летнего тепла. И хоть за окном было прохладно, все как по команде вывалили из своих жилищ, заполонив улицы. И, похоже, только один человек не спешил дышать весенним воздухом, наполненным запахами едва пробившейся зелени. Апрель был на исходе, когда Рейген с головой нырнул в работу, то и дело заполняя документы. Он в этом году отличился особым упорством, раньше всех появляясь на рабочем месте, засиживаясь допоздна и не давая себе выходных. Зная тягу Рейгена к праздному безделью и гедонизму, последнее, чего от него кто-либо ожидал, так это подобного рода всплеска трудолюбия, если не натурального трудоголизма. Он, кажется, совершенно не замечал ничего вокруг, постоянно отмахиваясь, что вот-вот произойдет что-то грандиозное, и ему нужно только ещё капельку поработать. Аратаке, не без помощи Сэридзавы, в голову пришла идея расширить контору до сети ей подобных, куда тут же в поисках работы прибежали оказавшиеся на обочине социума экстрасенсы. В зарплате не привередливые, в разной степени способные, а главное — абсолютно несамостоятельные люди. А Рейгену выпала возможность расширить бизнес, используя бренд своего имени, а также приняв хаотичную массу эсперов под свое предпринимательское крыло. И сейчас Аратака, уже босс для десятка экстрасенсов, сидел, как и всё последнее время, в своём кабинете, вчитываясь в свежесоставленный отчёт. Ямочки окончательно обжился и даже выпросил себе «домик» в виде миниатюрного храма на одной из полок, с удовольствием выкидывая безобидные фокусы за символические пожертвования посетителей. Только благодаря его постоянным напоминаниям офисный фикус, про который трудоголик напрочь забыл (как и про всё остальное на этом свете), не превратился в гербарий. Единственное, про что Аратака никогда не позволял себе забыть, так это про обеды. Не то, чтобы ему что-то мешало поглощать пищу прямо на рабочем месте, завтракал он не отрывая глаз от монитора. Рейгену были важны обеды, потому что именно в это время с учебы приходил на работу Моб. В последнее время мальчишка значительно меньше задерживался в офисе, будучи занятым подготовкой к экзаменам, заглядывал буквально на полчаса, однако ни разу не пропустил обед с Наставником. И хоть ни разу это не было произнесено вслух, оба дорожили этими минутами болтовни ни о чём. Рейген приложил лист к сканеру, постучал по клавиатуре и, глядя на часы, с довольным видом поправил галстук. Скоро обед. Тут же раздался тихий стук. Рейген откашлялся в кулак, взглянул на своё отражение в остывшем кофе, поправил спадающую на лоб прядь и громко произнёс «Входите!». Аратака вновь вернулся воспоминаниями к той пресс-конференции, где была спасена его карьера. Между беспорядочно всплывающими отрывками лиц, выкриков и вспышек всплывала та же фраза. Знаете, чёрт возьми, как сильно он вырос. Юноша с уж очень большой натяжкой походил на того же ребёнка, его лицо всегда выражало спокойствие и безмятежность, хоть и сохраняло отголоски той округлой пухлощёкой мордашки. — Учитель… — Моб проскользнул в офис, прикрывая за собой дверь и слегка наклоняясь в знак приветствия. Голос его сохранял всё то же апатичное спокойствие, — Я ненадолго… Как всегда. Или нет?.. Лицо Шигео выражало неопределённую эмоцию, явно отличающуюся от его стандартного выражения. Брови едва заметно сведены к центру, зрачки, едва различимые на тёмной радужке, расширены, нижняя губа едва ощутимо подрагивает. Мелочи, тяжело уловимые глазом. Никто бы и не заметил ничего подобного. Но не Рейген. Мужчина поднялся из-за стола и, продолжая пристально наблюдать, деликатно поинтересовался: — Что-то случилось, Моб? В ответ несколько секунд тишины. Мальчишка имеет привычку всегда смотреть собеседнику в глаза, отчего многим становится неуютно. И сейчас черные зрачки уставились прямо на Рейгена. Ещё пара мгновений этих странных гляделок, и наконец парень решился подать голос: — Нет, у меня всё в порядке, — снова замялся, наконец не выдержав и отведя взгляд. — Просто нехорошо себя чувствую… Рейген, с его быстрой, чётко поставленной речью, тяжело привыкал к сбивчивой и неровной манере Моба. Аратака всегда терпеливо ждал, когда Шигео закончит мысль, уважая сложности, которые тот испытывал при любой попытке открыть рот. И сейчас Моб почему-то был особенно растерян и подавлен. Наконец он выдавил жалобное: — Отгул можно?.. Учитель только улыбнулся. — Моб, как маленький, ей-богу. Конечно, можно, — Он подошел к журнальному столику и достал контейнер из шкафчика, — Но, может, останешься пообедать? Якисоба, твоё любимое. Или хочешь — возьми с собой. Тебе такси вызвать, или ты сам дойдёшь?.. Как всегда, Аратака тараторил без остановки, только повод дай. Всё-таки, от уныния и смерти от одиночества его уже лет восемь спасал Шигео. — Учитель, всё нормально, — Моб как-то вымученно приподнял уголки рта. Кто угодно купился бы, но не Аратака. — Спасибо, в меня сегодня ничего не лезет… Я пойду, не буду вас отвлекать, — он поспешил скорее покинуть помещение какой-то нервной, дёрганной походкой, напоследок снова кивнув учителю: — До свидания… Глупый Моб, прячется, боится надоесть, отмалчивается. — Хей! Тогда до завтра, удачного отдыха! — крикнул мужчина в закрывающуюся дверь. — Кажись, что-то скрывает, — раздался прямо над ухом дребезжащий голос духа, который, похоже, неплохо устроился на плече Рейгена, — Неужто Кагеяма опять решил вместо работы пойти гулять? Аратака ловил себя на мысли, что был бы не против изгнать эту зелёную, летающую, явно уже прописавшуюся в его офисе тварь, лишь бы не слышать этот бесконечный бубнёж с едкими подколами. Да только Шигео сильно привязался к паразиту, и всё, что оставалось — терпеть и парировать. — Не говори чепухи, Ямочки, — раздражённо бросил мужчина, — Он же сказал, плохо себя чувствует. Исчезни, а не то… Он не стал договаривать. Никакой колкой фразы на ум не пришло. Сглаживая неловкость несостоявшейся угрозы, он молча опустился обратно за рабочее место, взбалтывая в чашке тёмную жидкость. И всё же, Рейген и сам заметил много странного в поведении Моба. Влюбился он, что ли? Рейгена без особых причин передёрнуло. А ведь могло бы быть и так. Он нахмурился и открыл окно, впуская прохладный апрельский ветер. Опять забыл позвонить в управляющую компанию и запросить мастера, чтобы тот починил вентиляцию. Уже неделю его на рабочем месте изводят странные запахи неизвестного происхождения, приятные, но отвлекающие и напрочь сбивающие рабочий настрой. Несколько отчётов для налоговой спустя Рейген перевёл уставший взгляд на часы. Опять засиделся. Ну, а что же ещё ему оставалось, кроме как бросаться в работу с головой? Хоть гаденькая ухмылочка не сползала с ехидного лица, мужчина уже год как окончательно взял себя в руки, наконец отдавая себе отчёт в очевидном. Ему вот-вот перевалит за тридцать. И молодеть Аратака как-то не начинал. От внезапного осознания того, что он в своем не юном возрасте так ничего и не добился, да и кем-то, как хотел, не стал, становилось дурно. После него ничего не останется. Аратака считал эти терзания уделом неудачников с комплексом неполноценности. Но чем дольше он переваривал болезненный комок осознания собственной никчёмности, тем тяжелее было оглядываться по сторонам и видеть пустоту, сопровождающую его всюду. Наверняка, будь он чуть слабее морально, давно бы болтался на своем лиловом галстуке в прихожей. И, разумеется, не будь того, кто продолжал бы верить в него при любых обстоятельствах. Моб обладал поразительной способностью - не то ангельским терпением и снисходительностью, не то непроходимой тупостью и доверчивостью. Сгребая в охапку свой портфель с бумагами, мужчина тоскливо взглянул на покрытый пылью фикус, будто бы говоря этим «не сегодня, брат». В офисе было ужасно душно, несмотря на прохладный уличный воздух из настежь распахнутой форточки, и ароматы отказывались покидать помещение. Аратака изо всех сил держал себя в руках. Будучи невообразимых масштабов сладкоежкой и фанатом мучного, он облюбовал все кондитерские и булочные в окрестности. Уверяя себя, что для человека его солидного возраста поедать углеводы в таких количествах вредно, он каждый день подвергался нечеловеческому искушению спуститься вниз, обойти здание и посмотреть, что за заведение там притаилось и не хочет ли владелец отсоединить вытяжку от общедомовой вентиляции. Мужчина повернул ключ, машинально поправил галстук и начал спускаться по лестнице, на ходу вынимая из кармана телефон. Настрочил короткую СМС Мобу: «Всё в порядке?». Солнце давно покинуло небо, которое потихоньку обволакивала сероватая дымка. Воздух был по-весеннему едва тёплый, на удивление чистый от посторонних запахов, да и обоняние у Аратаки было ни к чёрту — прокуренный насквозь, он с трудом различал ароматы. Все люди уже несколько часов как сидели дома, за исключением сумасшедших вроде Рейгена, отчего он долго брёл безлюдной улицей, вслушиваясь в отдаленные звуки проносящихся автомобилей. Неплохо бы махнуть на море на выходных… Раньше они выбирались на побережье по заданию, или же просто развеяться. А ведь действительно, было бы неплохо выбраться… Телефон молчал. «Спит, наверное». В последнее время подопечный действительно выглядел болезненным и уставшим. Ему определённо не помешало бы чаще бывать на свежем воздухе… «Ну я и старпёр…», — подумал Рейген, приближаясь к жилищу. Его съёмная конура была хоть и в явном запустении, но большего Аратаке было и не нужно. Цены на жильё в этом доме были низкие, альфы не селились здесь принципиально, потому как раньше в подвале находился публичный дом, переполненный отборными, самыми вонючими омегами всех мастей. Подобное часто случается с жилищами, где в свое время проживало много несвязанных омег, чей запах въедается в фундамент, мебель, обои, не давая жизни холостым альфам. Рейгену же, в отличие от собратьев, было вполне комфортно, хоть он и скрывал стыдливо, что обоняние у него паршивое, это зачастую выливалось в такие маленькие, неочевидные плюсы. Около подъезда, как всегда, принюхиваясь, ошивался сомнительной наружности молодняк. Почуяв Рейгена за сотни метров, одни предусмотрительно расходились, другие демонстративно «охраняли территорию». Аратака дракой брезговал, предпочитая дипломатию или старое доброе запугивание. Он ещё в старшей школе понял, что не хочет быть альфой. Аратака считал, что вся эта животная составляющая его личности только вносит смуту в размеренную повседневность. Жить можно, изредка цепляя какую-нибудь средней паршивости омежку в баре, утоляя «голод», пережидая редкие периоды гона заблаговременно запертым снаружи в квартире, и надеясь только на своё крайне слабое обоняние. Самому становилось порой противно от себя, вынужденного прятаться от окружающих, чтобы не наломать дров. В такие моменты он приближался к отдалённому пониманию чувств Шигео. Жить в постоянном стрессе, опасаясь навредить окружающим — совсем не сахар. Но поскольку с женщинами ему никогда не везло, и каждая интрижка, начиная с самой старшей школы, заканчивалась в лучшем случае за неделю, приходилось терпеть собственные звериные повадки. Впрочем, здесь, в негласном гетто для альф, где никто не стеснялся своей натуры, нарушая все возможные законы о демонстрации и использовании клыков, сбиваясь в стаи подобно бродячим собакам, эти самые повадки сдерживало только самоуважение и человеческая гордость. Мужчина бросил грозный взгляд на кучкующуюся стаю враждебных мальчишек, и те послушно расползлись в разные стороны. Вечер был крайне тихим, ребяческая болтовня и гогот постепенно сходили на нет, пока Аратака не спеша поднимался по лестнице. Едва переступив порог, он по привычке уклонился от неудобно торчащей посреди коридора двери в ванную комнату, резким движением руки выхватил из кармана брюк пачку хороших импортных сигарет и швырнул прямиком на кое-как заправленную широкую кровать, занимающую добрую четверть комнаты. Он сделал несколько шагов и замер, глядя в окно. Рейген не вёл учета, но похоже, что каждый день подолгу стоял вот так, не зная, как иначе разгрузить мысли. Впрочем, был надёжный способ. Переведя взгляд на небольшую кухню, скромно прижавшуюся к стене, будто экономя место, он направился к плите, попутно ослабляя галстук. Вспыхнул бледный огонёк газа, металлический чайник недовольно зашипел, а мужчина забросил галстук на небольшой, слегка затертый письменный стол. Кипяток моментально растворил отдающий дешевизной кофе. Аратака взял кружку и забрался на кровать. Ему всегда казалось удачной идеей располагать спальное место прямо под подоконником, ведь это так романтично — смотреть на ночное небо перед сном. И всё бы ничего, был бы сон. Первое время он беспокоился, подозревая, что пришло время очередного гона. Но в таком режиме Рейген существовал уже две недели, и разве что курить стал чаще и выглядел потрёпанным от недосыпа. К тому же, эти постоянные мысли… Мысли хаотично появлялись, сталкивались, разлетались на фейерверк, из которого собирались в новые. И никакой конкретики. Белый шум, фоном сопровождающий его безделье, докучал всё сильнее, притом чаще тогда, когда он оказывался дома наедине с самим собой. Сигареты ненадолго замедляли движение этих всплывающих кусков подсознательного полотна, поэтому выкуривал Аратака действительно много. Терапевт сказал, что это простое переутомление. Но самочувствие до наступления бессонницы было в порядке, как и режим. Также врач посоветовал учить стихи, чтобы приводить мысли в порядок и тренировать память. Всё, что в сухом остатке оставалось недоэкстрасенсу, так это сидеть на кровати около окна, без конца курить, смотреть на звёзды и бубнить себе под нос очередной текст, сбиваясь и путаясь до тех пор, пока либо не вызубрит сборник от корки до корки, либо его не свалит физическая усталость. Звучит романтично? Рейген готов был стукнуть в нос любого, кому в голову придёт такая мысль. Одиночество настигало его только на пороге квартиры, хотя шло по пятам весь день, пожалуй, кроме обеденного перерыва, на время которого капитулировало. Никогда не признаваясь в этом мальчишке, Рейген не мог представить более близкого себе человека, чем неловкий подросток-экстрасенс Шигео. Замечал, что иногда мысли о нем сглаживают тревожность и шум в голове, но считал нечестным более использовать Моба для лечения своих душевных болячек, даже внутри той же черепной коробки — они уже через это проходили. Если так подумать, именно самопровозглашённый учитель находился рядом с мальчиком больше времени, чем кто-либо ещё. Шигео мало говорил о родителях, тепло, но кратко отзывался о брате, но что думал о нём нём самом...Аратака даже представить не мог. И, пожалуй, к лучшему. Затянулся снова. Пепельницу давненько пора вытрясти. Дым медленно покидал лёгкие и, подхваченный сквозняком, уносился в форточку. Пора бы завязать, но куда там, когда без ядовитых палочек между полушариями начинается Третья Мировая. Внезапный ветер распахнул форточку настежь, заставив Рейгена вздрогнуть. Снаружи снова потянул знакомый запах… Сначала Аратака подумал, что показалось, но нет, аромат становился отчётливее. Тянуло явно с улицы, но за окнами было только зелёное пространство за домом - они выходили в противоположную от подъезда сторону. Мужчина почему-то ощутил прилив тревожности и потянулся за зажигалкой, второй рукой прикрывая форточку. Вдруг небо на секунду будто едва заметно вспыхнуло, как если бы у подъезда кто-то стал взрывать фейерверки. Кому бы из местных понадобилось в такое время? Наверняка у околачивающихся здесь молокососов внезапно появились карманные деньги, на которые они решили устроить световое шоу прямо в этой дыре. Молодняк, ни намёка на серое вещество. Мужчина вновь вздрогнул, когда услышал крик. Короткий, буквально секундный вопль, доносящийся также с переднего двора. Будучи далёким от геройств, Рейген не спешил идти проверять, кому из балбесов оторвало пальцы неудачно пущенным снарядом. Он был уверен, что их немногочисленных мозгов хватит, чтобы оттащить бедолагу в ближайший травмпункт. Скорую в этот район вызывать бесполезно, но вдруг повезёт поймать такси, чей водитель оказался достаточно отчаян для местной клиентуры. Секунды затишья. И хоть на улице воцарилась тишина, в квартире напротив начались волнения. Аратака не находил себе места, ёрзал, сигарета в пальцах подрагивала, загадив подоконник пеплом. Мужчина выругался, кинул недокурок в пепельницу, а сам поднялся, чтобы окончательно закрыть форточку. Уже повернув ручку и намереваясь отойти от окна, Рейген опешил. На уровне второго этажа с безмятежным выражением морды левитировала чья-то собака. Не успев сообразить, что происходит, Рейген снова вздрогнул от резкого звука и на мгновение оцепенел. Стук повторился, в этот раз робкий, в разы слабее предыдущего. Пересиливая себя, Аратака тихо сполз с постели и, едва касаясь пола, бесшумно подкрался к двери. Вдох-выдох… Повернул ключ. Вдох… — Моб?..