не любит
я убеждаю себя в обратном, потому что иначе сойду с ума. иначе я брошусь под поезд, как анна, как миллионы женщин, которые были безжалостно разорваны колесами, зубами, ножами. во имя любви.любви не существует
мама говорила, что любовь есть. она во плоти в нем, она в нем живёт, она расцветает во мне его улыбкой и глазами, он целует меня каждую ночь, он ласкает меня и прижимает к своей груди, я слышу, как он дышит, как он дышит и мне хорошо. ри-чард, мне хорошо, мне хорошо, когда ему хорошо. красота – все. с детства мне твердили, что красота мир не спасает, она к ногам его стелет. ричард – мир, я у его ног,больнобольно
юра – обезболивающее. как сильный антидепрессант, запитый водкой, я чувствую себя любимой в его нелюбимых словах, в его жестах и неуклюжих попытках чувства выражать, он заставляет меня улыбаться, он заставляет меня сахарной ватой таять на его губах. он – мой, он возвращает мне меня.меня уже давно нет
кто я? я в этих холодных стенах настольное украшение. красота спасает мир? красота уничтожает меня. я по мокрым улицам тонкой подошвой бегу за ним, а он сходит с ума, он от меня сходит с ума, я пытаюсь не скатиться в пропасть за ним. я так голодна. я бы съела полмира и не подавилась. во мне будто развернулась черная дыра, которая стремится поглотить все вокруг. ричард... ричард... внутри меня снова тикает таймером от бомбы, толкает к пропасти, толкает туда, где он, а он – никто. Ричард – никто для меня. юра – все. он согреет меня. Ричард обнимает меня за плечи. я просто вещь. внутри меня жизнь. вот бы мне немного этой жизни хлебнуть, я бы так хотела снова дышать воздухом этим; тянет во все стороны, мутит и давит. а Ричард там. рядом. отдает меня в другие руки, чужие, не его, вот бы он меня забрал к себе. чтобы я была куклой в подарочной упаковке, чтобы больше никто не дотрагивался до меня, кроме него. ....принуждение....... он был груб со мной тогда, тогда, в ту ночь, когда выпил. я ненавижу его, я ненавижу их всех. мама бы строго пригрозила мне пальцем сейчас. как я могу так о мужчине, который нежно-нежно губами по шее, который крепко-крепко держит меня за руку, когда жизнь во мне смертью откликается. как я могу быть так груба с тем, кто обратил на меня внимание. жизнь.жить
жить
Она со мной, потому что я невероятный, каждая женщина мечтает оказаться на ее месте. Но ей повезло больше всех, она в розовом платье расстилается перед мной на кровати, будто призывает к очевидному действию, зачем-то сопротивляется. Я знаю женщин, они всегда сопротивляются. Не отпускает. Она меня не отпускает, преследует, как напасть, как неизвестный вирус, который пытается добраться до моих внутренних органов. Хорошо, что там уже давно все застыло и затвердело – коммерчески невыгодно всем подряд сострадать и сочувствовать. Страдание вообще не моя история. Но почему так гложет ее смех и ее слезы, и ее голые ноги, свисающие с подоконника в полчетвертого утра, и ее ключицы, на которых оранжевый рассвет играет бликами, и ее тусклые глаза, в которых невыразимая боль и отчание. она словно кукла в моих руках. Но сломал ее не я. Она была сломлена ещё задолго до того, как я дотронулся до нее. Ее существование в моей жизни становится необходимостью, я приравниваю ее к воздуху, которым дышу. Я ее не хочу отпускать, я затягиваю пальцы на ее шее, подобно петле – такое неудобное положение палача, но только бы она рядом, только бы со мной, иначе мне не жить. мне без нее никак.она уходит. беги. держи ее. хватай ее. возвращай ее.
а она для тебя больше никто, ты для нее тем более. в ней теперь жизнь, которую не ты создал и не тебе ее обнимать по ночам, не тебе пальцами ловить ее слезы, она – жизнь, ты – смерть, вы с ней несовместимые единицы бытия, которые друг без друга не могут. я без нее ничего из себя не представляю, все, что было во мне прекрасного – ее заслуга. ее глаза: добрые, чуткие, внимательные. мне говорили, что я талантлив, ей говорили, что она красива, а в итоге мы оба несчастны, как цветы, которые опустили свои бутоны поближе к земле, обессиленные собственным существованием. та-ня, Татьяна, Танечка.Таня
ТаняТаня