Боль, лица в крапинах, тело в ссадинах Вдоль по царапинам, время замерло Собирать память по кадрам из-под пера Помню номера, номера в занятых нами камерах
Зак очнулся на полу. На склизском, холодном кафеле среди осколков — может, именно жгучая боль от порезов и помогла прийти в чувство. Тренированное, выносливое тело отозвалось, системы отрапортовали о работоспособности, подводила только голова: пытаясь подняться, стряхнуть хоть как-то липнущую к телу липкую дрянь, он все никак не мог собрать воедино рваные куски, в которые превратилась его память. Сефирот. Раненая девушка. Тошнотворно-сильный запах мако. Голова Дженовы. Жгуче-горячая, зудящая боль в руках, внутри вен. Клауд. Обрывки были не связаны, перепутаны, собрать их них мало-мальски цельную картинку никак не выходило, и Зак бросил это дело, сконцентрировавшись на реальности. Он огляделся. То ли с глазами непорядок, то ли свет в помещении был намеренно странный — Зак тер и тер их, но все оставалось каким-то туманным, будто воздух был не прозрачным, а мутным и грязным. Из серо-сизого молока выбивалась огромная капсула совсем рядом — такая яркая, что резала с непривычки глаза. Ведомый плохим предчувствием и любопытством, Зак подполз к ней. — Клауд… Зак, необычайно резво для себя нынешнего — за регенеративные способности тела создателям проекта Солджер все же стоило воздать должное, — подскочил к капсуле, разрываясь: глаза приковывало к лицу друга, подрагивающему в неоново-зеленой жиже, но нужно было разобраться с панелью, вытащить его… Непослушными пальцами Зак нашарил кнопки — да чего же они такие маленькие, Боже — нажал, не разбираясь даже, и одновременно со звуком сработавшей гидравлики его сердце ухнуло вниз. Двери, очевидно заблокированные, несмотря на все его старания, не сдвинулись с места ровно до того момента, пока вся жижа не слилась, и Заку оставалось только бессильно наблюдать, как худое, белое тело Клауда медленно оседает, складываясь внутри поломанной марионеткой. — Черт, Клауд! — в горле так безбожно саднило, что говорить было физически больно, но Зак не мог молчать. Он оттащил Клауда подальше от капсулы, изо всех сил стараясь не упасть на мокром полу — парень все время выскальзывал, холодный, до того худой, что Зак все время больно натыкался на его кости под скользкой из-за жижи кожей. — Надо выбираться, слышишь? — сказал Зак больше себе, чем Клауду, но стоило произнести слова вслух, как сразу же стало легче. Будто реальность побега приобрела очертания. — Я сейчас… Сейчас… Зак, конечно, понимал, что Клауд его не слышит, но не позволял себе даже думать о том, жив ли парень — ведь по тем нескольким секундам, что он тащил его на себе, заметить признаков жизни ему не удалось, да и не до того было. Но все это было не важно, важно было другое: ему нужно вытащить Клауда. Во что бы то ни стало. Возможно, для него это даже важнее, чем выбраться самому. — Спасибо, Анджил, — прошептал Зак одними губами; улыбнуться не вышло: потрескавшаяся кожа возопила острой болью, — Теперь я понял, что такое честь Солджера. На самом деле, в полной мере он поймет это чуть позже, когда уляжется горячка погони и боевики Шин-Ра будут далеко. Глядя на ничего не соображающего, едва живого — но все-таки живого — Клауда, вспомнит, что Солджер — это про то, чтобы защищать, во что бы то ни стало, ценой жизни, стоять до последнего. Зак вспомнит, как сильно хочет вернуться к Айрис, но именно беззащитный друг рядом даст ему сил сражаться. В соседнем кабинете — камере? — каталогизированные и разложенные по ячейкам, лежали их вещи. Каждой присвоен хитроумный длинный номер. Будто в музее, подумал Зак, шаря пальцами по панели. Он даже не пытался разобраться, нажимал все подряд — на большее не было сил. Но откуда-то они взялись, чтобы поднять и надеть меч. В самом деле, не мог же он его оставить. Умирал бы, но не оставил. В место их пленения Зак вернулся уже значительно более бодрый. В голове прояснилось, тяжесть Бастера за спиной давала какую-то уверенность, ну и… мако, да. Отыскал глазами бледное, скрючившееся тельце на полу — сердце больно ударило по ребрам изнутри, подгоняя. — Эй, ты как, парень? Порядок? Держись, скоро выберемся. Слышишь? Ты только держись, ладно, Клауд? Из горла скороговоркой вырывались какие-то слова, почти без его участия, сам же Зак отстраненно фиксировал, как холоден Клауд, как медленно бьется его сердце. Как… нестерпимо сильно пахнет от него чистым, необработанным мако. Стоило однажды поймать невидящий взгляд из-под полуприкрытых век, чтобы убедиться — мелькнувшие радужки стали такими же насыщенно-зелеными, как и у него. Дальше дорога превратилась в нескончаемый повторяющийся кошмар: пристроить Клауда в безопасном месте, разведать дорогу, наткнуться на солдат Шин-Ра, каким-то чудом найти силы сражаться дальше, вернуться к товарищу, тащить его, легкого вроде, но непослушного, неудобного, не разбирая дороги, но подальше, главное подальше, а потом по-новой, и еще, и еще. Зак очнулся от этого кошмара только когда они оказались в поместье Шин-Ра. Словно внутри него отключился режим автопилота, и вернулась способность воспринимать реальность. — Не думаю, что нас будут здесь искать, как думаешь, Клауд? — хихикнул Зак, пытаясь вспомнить, где в этом чертовом доме можно найти постели. Разговор в одни ворота все еще успокаивал. Зак очень надеялся, что не сходит с ума. Когда он сгружал Клауда на пропахшую пылью постель, ему показалось, что тот тихонечко вздохнул. И сам чуть не задохнулся от нахлынувших чувств. — Подожди здесь, ладно? — попросил Зак с улыбкой, пусть и вымученной, игнорируя неприятный голосок в голове, который ехидно напоминал, что Клауд очень вряд ли сможет куда-то отсюда деться. — Я поищу тебе одежду, а то эта к выздоровлению не располагает. Ничего, кроме запасных комплектов формы первого класса, на складе не отыскалось. Зак даже усмехнулся, найдя это ироничным — парень ведь хотел стать Солджером, а теперь у него и глаза есть, и одежда. Шутка вышла злая, и он одернул себя. Хотя посмеяться над чем-нибудь сейчас казалось чудовищно важным: надо было хоть как-то удержать крышу над головой. — Эй, Клауд, отыскал тут кой-чего. Наверное, тебе великовато будет, но… — Зак осекся, глядя на спокойное лицо. Слишком бледный, слишком худой. — Ладно, давай уж. Стаскивать старую форму с Клауда оказалось тяжелее, чем он думал: она вся слиплась, пропиталась жижей из капсулы, которой был покрыт парень. А под ней все те же ледяная и едва ли не прозрачная кожа. Зак сглотнул и стянул с соседней постели простынь — обтереть. Клауд был больше похож на большую, излишне детально сделанную куклу, чем на человека, и это ужасно, до чертиков пугало. — Согреть бы тебя надо, — пробормотал Зак, ощупывая острые плечи. И, недолго думая, разделся сам — его одежда была не в лучшем состоянии, такая же тяжелая и заскорузлая. Притянув Клауда к себе, он невольно вздрогнул от холода. И несколько минут усиленно и напряженно растирал его куском простыни, успокоившись, только когда щеки парня приобрели ощутимый розовый оттенок. Под одеялом, так или иначе сохранявшем тепло, быстро начало клонить в сон. Зак заворочался, пытаясь найти положение поудобнее, и в итоге облокотился на спинку кровати, уложив Клауда на себя. Почти ничего не весит — отметил полусонный разум. И что-то еще, зудящее, навязчивое, беспокоило и не давало уснуть. Запах — понял, засыпая, Зак. *** Он проснулся так резко, будто его разбудил крик сержанта в казарме, а не собственные потребности. Зак закряхтел, выбираясь из нагретой постели, отмечая, что Клауд как будто потяжелел за ночь. Но была и хорошая новость: дыхание его выровнялось и больше не было таким едва заметным и пугающе неслышным. Утренний холод прекрасно бодрил, а в пару к нему и взявшийся из ниоткуда голод. Зак покосился на гору грязного тряпья, которую представляли из себя его вещи, и решительно отказался от затеи одеваться. В поисках еды можно еще раз заглянуть на склад, где он вчера нашел одежду для Клауда — его-то размер там точно отыщется. Покидая спальню с одним мечом наперевес, Зак не удержался от смешка: вот будет умора, если Шин-Ра сейчас заявится сюда, а он без порток. Зато с мечом. Честь ведь превыше всего. Отыскав в закромах склада полку с консервами, Зак не удержался, открыл банку — Бога ради, Анджил, прости — мечом, сожрал, не разбирая вкуса, руками, облизываясь, причмокивая, так жадно, будто не ел, по меньшей мере, лет пять. А потом несколько минут сидел, наслаждаясь тяжелой сытостью, не в силах пошевелиться. Наспех оделся в свежее, пускай и пыльное немного, прихватил несколько банок с собой — вряд ли Клауд в состоянии есть, особенно твердую пищу, но попробовать стоит. Надежда всколыхнулась в нем, отнесла назад в импровизированное логово будто на крыльях, но нет — чуда не случилось, есть Клауд не пожелал, как и приходить в сознание. Зак его прекрасно понимал: в памяти, разбитой и запутанной, хранились воспоминания о мако-терапии, которую проходят будущие Солджеры во время подготовки. Ощущеньица те еще. А парню дозы вливали явно не терапевтические. Так что оставалось надеяться, верить и потихонечку, по глотку, поить беднягу найденной тут же водой — и спасибо Шин-Ра за запасливость. — Тревоги в лаборатории вроде не было, так что вряд ли нас хватятся так быстро. Побудем здесь, восстановим силы. Пара дней у нас, думаю, есть. Вряд ли здесь будут проверять в первую очередь. Номинально разговаривая с Клаудом, Зак на самом деле успокаивал себя: и если в первых двух пунктах он уверен вовсе не был, то насчет условной временной безопасности убежища — вполне. О нем в принципе знали только всякие шишки, вроде Солджеров и Турков, а для их привлечения в такую глухомань точно нужно было время. Остаток дня Зак рыскал по поместью, думал, прикидывал пути отступления, даже заглянул в библиотеку, где не так давно запирался Сефирот в поисках истины. И, разглядывая толстый слой пыли на страницах, задавался страшным вопросом — так ли уж недавно это было? — Эй, ну как ты тут? — радостно спросил Зак, ероша светлые пряди. Клауд ожидаемо не ответил. — Да, мне бы тоже отдохнуть, — ответил Зак сам себе и для наглядности зевнул. Быстро сбросил с себя одежду — быстрее, чем подумал. Постоял в нерешительности, взвешивая необходимость, и махнул рукой — так и правда было теплее, и это, пожалуй, было важнее стыдливости. Клауд под одеялом был теплым, как калорифер, и мягким — совсем не таким, как вчера, и больше не напоминал безжизненную куклу. И ощущалось это теперь совсем… иначе. Приятно до неприличия. Какое-то время Зак напряженно и неподвижно сидел в постели, раздумывая, не одеться ли: а то ведь происходящее принимало какие-то странные оттенки, но все же не стал — не смог устоять, слишком хорошо ощущалось обнаженное тело в контакте со своим. Мысли даже не шли дальше этого, Боже, конечно нет, Клауд же… не в себе, в конце концов, да и помимо этого... Нет, просто вдруг очень правильно было чувствовать другого живого человека рядом. И что-то еще не давало Заку покоя. Сегодня, отдохнувший уже, он мог уделить этому чувству больше внимания, и напрягся, вспоминая вчерашний ход мыслей. Ах, да. Запах. Мако. Клауд весь так пропах чистой энергией, что это было почти невыносимо. У Солджеров был, можно сказать, легкий иммунитет, иначе бы Зак и находиться-то рядом с ним не мог. А с другой стороны, он ведь тоже провел в этой жиже какое-то время. Чем дальше Зак думал, тем больше путались его мысли, тем жарче становилось под одеялом, а во рту — суше. Запах, исходящий от Клауда, который Зак уже не мог даже четко распознать: был ли это аромат мако, или же естественный запах тела, или же никакого запаха и не было, и ему только казалось, — запах был невыразимо сладким, притягательным. В голове, враз опустевшей, назойливо крутилась одна и та же мысль: распробовать, понять лучше, что же это все-таки такое. — Зак, лучше бы тебе остановиться прямо сейчас, — предупредил он сам себя, сглатывая. — Зависимость от мако — это жесткая дрянь. Да, жесткая. Настолько, что ломка доводит до комы. Зак почувствовал себя вдруг очень слабым и мягким. Безвольным прожженным нарком, чьи мозги сожгла дурь. Порывался выбраться из постели, но понял, что не может пошевелиться: получается только мерно и глубоко вдыхать мако, которым пропахли светлые волосы Клауда. Это успокаивало. Пьянило. Возбуждало давно забытую палитру эмоций. Какая все-таки странная это штука — мако, думал Зак, сгибаясь так, чтобы добраться до шеи Клауда. Ни черта же мы о ней не знаем — потягивая носом аромат: здесь он слабее, но все равно ощутимый. Не к месту пришла мысль, что кожа у Клауда очень нежная, бархатная. А потом, безо всяких мыслей, он лизнул кожу на его шее, и язык, кажется, заискрился от чистой энергии. Да уж, иммунитет. Если какой иммунитет к мако у него и был, то от таких ударных доз ему давно настала крышка. С трудом держа себя в руках, Зак провел языком по шее и щеке Клауда, тихо скуля от удовольствия. Черт, как же это… неправильно. Грязно, нездорово — и каждая стыдная вспышка мыслей сопровождалась широким движением языка. Зака аж потряхивало. Руки гуляли по податливому телу Клауда, будто искали, где мако послаще. У него встал, внезапно понял Зак. Что еще хуже, он слабо представлял, как ему теперь остановиться. Справиться с наваждением помогла прокушенная губа: соленый вкус крови, вместе с отрезвляющей болью, перебил сладость мако. — Прости меня, ладно? — с нервной усмешкой попросил Зак, вытирая с плеча Клауда кровавое пятнышко. Клауд ожидаемо не ответил, и Зак решил счесть его молчание за согласие. Утром он проснулся от чего-то неуловимо щекотного. Собрав разум по кусочкам, идентифицировал проблемное место и ощупал: рука наткнулась на пальцы Клауда на своей груди. Пальцы едва шевельнулись, и Зак распахнул глаза, вытаскивая их на свет божий, чтобы убедиться. Еще рано было что-то говорить, да и Клауд не вполне пришел в себя, но глаза открыл, водил невыносимо-зелеными радужками и даже шевелил пальцами. Будет жить, решил Зак, и крепко, радостно прижал его к себе. А в следующую минуту, красный как рак, быстро одевался, надеясь, что сознание вернется к парню позже, чем мышечные реакции. Выходить было решено после заката — как всегда, принято единогласно, Заком и Заком от лица Клауда. День выдался беспокойный, и мыслями Зак все возвращался и возвращался к ночному эпизоду и, краснея одними ушами, раздумывал, могли ли его несдержанные действия дать толчок к улучшению состояния Клауда: он ведь и правда избавил его от части ядовитой для него мако — надо было раньше догадаться, что снять провонявшую энергией одежду будет мало. Не то, чтобы это можно было счесть за индульгенцию его действиям, но… Ближе к вечеру Зак помог Клауду умыться: держать себя в руках было сложно, но потом парень оглушительно громко фыркнул, и Зак разразился таким хохотом, что еще несколько несколько минут не мог остановиться. И, осторожно промывая мягкие золотистые пряди, тихо произнес, улыбаясь: — Ну и кто из нас теперь мако-зависимый?Полупотемки, глубокий вдох — как яд Где все реальное — порванной пленкой И стены столь неосязаемо тонкие А когда мы будем путать ночь со днем Нам будут противостоять и дождь с огнем Это будет нелегко, но потом В оконцове прибудем вдвоем Drummatix — Аркан ()