Jealousy

Они слишком богаты, это их благо. В этом же заключается и их проблема. Богатые и безнадзорные, Хёнджин и Джисон превратились в пару проблемных юношей. Хёнджин старше (о чём всегда напоминает Джисону), всегда с какой-то новой зависимостью и проблемами с авторитетом. Он сбегает из класса, волоча за собой Феликса, чтобы пойти покурить травку, или чтобы тот отсосал ему, или что там ещё они делали в той кабинке туалета. Хёнджин настоящий мудак, без всяких оговорок. Кто-то может сказать, что это результат слишком быстрого взросления, жизни, проведённой в заботе о младшем брате без родителей в доме. Кто-то скажет так, но Хёнджин не обратит на это никакого внимания. Для него быть мудаком чистая забава, и нет никаких причин анализировать это. И Джисон. Младший, хоть и ненамного, всегда мил с учителями, но ведёт себя странно и неожиданно. Он чудной ребёнок, в основном тихий, и лишь иногда невероятно громкий. В то время как Хёнджин занимает «взрослую» позицию в их воспитании, Джисон взял на себя гораздо более юношескую роль. Он пожертвовал своей независимостью, теперь увлечённый этой странной игрой за власть с Хёнджином. Их отношения только страннее из-за того, что они трахаются. Слишком богаты, без достаточного контроля. Никто не проверяет их по ночам. Никто не заметил, как Хёнджин проскользнул в двуспальную кровать Джисона, обхватил рукой его живот и шептал ему на ухо: «Джисон-и, ты можешь мне помочь?», «разве не хочешь почувствовать себя хорошо?», «блять, детка». Джисон всё ещё помнит, как член Хёнджина прижимался к нему, путаница из боли и похоти проносится в сознании. Он помнит, как сперма Хёнджина стекала из него на простыни. Помнит, как это происходило снова и снова, превращаясь в обычное дело. Ему нравилось это. Пока всё не прекратилось. Хёнджин не трахается с Джисоном около месяца. Это, вероятно, не так уж долго, учитывая, что они вообще делают что-то такое, необычное для братьев, но для Джисона времени прошло много. У Хёнджина были и другие. Теперь у него есть Феликс, который может отсосать у него, как это делал Джисон, и у которого есть машина, так что они с Хёнджином могли проводить время вместе в любой момент. Хёнджин уходит почти каждую ночь, возвращаясь домой поздно и, возможно, похлопывая Джисона по заднице (если ему повезёт). Джисон не знает, что они там делают, но ему нравится представлять. Он воображает, как Хёнджин и Феликс вместе курят косяк (Джисону разрешается курить время от времени, только в компании старшего брата: правило Хёнджина), растянувшись под звёздами. Представляет, как Хёнджин склоняется над Феликсом на заднем сиденье машины и входит в него быстро и сильно. Представляет себе множество чудесных и ужасных вещей, и каждый раз это приводит его к одному и тому же осознанию: он ревнует, невероятно ревнует к Ли Феликсу.  — Привет, Джисон, — ревность змеёй поднимается в животе Джисона, когда они приходят. Они не часто бывают в доме, а если и появляются, то уж точно никогда не заходят в комнату Джисона. Но сейчас они стоят перед ним, обхватив друг друга руками, как будто должны всё время касаться друг друга. Феликс, поздоровавшийся с ним, сегодня выглядит особенно самодовольным. Его шея вся в метках, и он, как всегда, прижимается к бедру Хёнджина.  — Что? — огрызается Джисон, даже не отрываясь от игры. Он чувствует себя смелым в этот момент, но уверенность сходит на нет, когда Хёнджин встаёт позади него и вырывает контроллер из рук.  — Мы пытаемся поговорить с тобой, — шипит Хёнджин, угрожающе положив руку на плечо Джисона.  — Ладно, — бормочет Джисон. Хёнджин садится на кровать Джисона, а затем жестом приглашает Феликса сесть рядом. Джисону приходится сдержать гримасу, когда тело Феликса касается простыней. Единственными людьми на этой кровати должны быть Джисон и Хёнджин, и всё же Феликс сидит с ними, как будто это не имеет большого значения.  — Мы хотим взять тебя с собой, — Хёнджин говорит очень размеренным тоном, явный признаком того, что он пытается вести себя прилично перед Феликсом, — мы подумали, что ты, возможно, захочешь присоединиться к веселью.  Джисон смотрит на Феликса, на то, как он скрещивает ноги, свесив одну ступню с кровати, как будто не может поставить обе на пол.  — Втроём? — спрашивает Джисон, получив свирепый взгляд Хёнджина. Но отвечает Феликс:  — Поверь мне, Джисон, ты захочешь, чтобы я был там.  — Это будет весело.  — Ладно. Путь к парадной двери намного более насыщеннее, чем ожидает Джисон. Он не ожидает, что Хёнджин прокрадется в спальню их отца, стащит со стола связку ключей и почти бесшумно выскочит во двор. Очевидно, Хёнджин и Феликс делали это уже несколько раз. Они работают как команда, Феликс открывает и закрывает двери, в то время как Хёнджин проскальзывает внутрь. Джисон очарован их процессом и не может упустить возможность притормозить перед Феликсом в дверях, просто чтобы испортить ритм действий. Он это заслуживает.  — Не могу поверить, что мы это делаем, — говорит Феликс с водительского сиденья.  — Я знаю. Он будет в восторге. Налево на светофоре, помнишь?  — Ага. Похоже, как будто Джисона даже нет в машине, из-за того, как они говорят о нём. Он не возражает. Закрывает глаза и представляет себе что-то жестокое, прежде чем следует несколько резких поворотов и гул мотора затихает. Джисон оглядывается. Он узнаёт это место.  — Ты когда-нибудь бывал у отца на работе ночью? — спрашивает Хёнджин, подтверждая подозрения Джисона. Он не был тут ночью, не был уже много лет. С тех пор, как был ребёнком, и отец несколько раз брал его с собой. Их отец хирург-стоматолог, по какой-то причине Джисону не казалось странным, что он позволяет четырёхлетнему ребёнку сидеть в той же комнате, где консультируют пациентов. Хёнджин легко проскальзывает в кабинет, поворачивая ключи от каждой двери в полной тишине. Оказавшись внутри, он включает свет, и Феликс забирается на зубоврачебное кресло. У них обоих улыбки на лицах, но Джисон не может понять их намерений.  — Что думаешь? — спрашивает Феликс, и Джисон полностью игнорирует его, притворившись сосредоточенным на чём-то на стене.  — Джисон, — недовольно говорит Хёнджин, отвесив младшему подзатыльник, — будь вежливым.  — Что ты хочешь, чтобы я думал? — отвечает Джисон. — Что мы вообще здесь делаем?  — Нам с Феликсом иногда нравится здесь проводить время, — Хёнджин стоит позади него, большие руки тяжело опускаются на плечи. Джисон наблюдает, как Феликс двигается вперёд на кресле, приближается к нему. Феликс перед ним некомфортно близко, лицом к лицу с Джисоном. Боже, Джисон ненавидит его. Ненавидит это глупое, красивое лицо. Феликс поднимает руку к щеке Джисона, и тот пытается увернуться, но Хёнджин крепко сжимает плечи. Феликс проводит кончиками пальцев по его, затем скользит руками по плечам Джисона, мимо рук Хёнджина, пока их тела оказываются всего в нескольких дюймах, а губы Феликса не касаются уха Джисона. Джисон резко отдёргивает голову.  — Боже, ты действительно ненавидишь меня, — шепчет Феликс на ухо, — я знаю, что ты ревнуешь. Разве тебе просто не хочется избавиться от этой агрессии?  — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Джисон, поморщившись, когда язык Феликса проходится по внешнему краю уха.  — Феликс хочет, чтобы ты использовал его, — Джисон чувствует, как старший брат прижимается бёдрами к его заднице, чуть сильнее, слегка двигаясь, — вырубим его и делай с ним всё, что хочешь. Ему это нравится. Джисон пытается представить себе это: обмякшее тело Феликса, доступное для него, готовое быть использованным так, как он хочет, но ему трудно думать о доброте, получаемой от Хёнджина и его брата. Он так ошеломлён. Ему нужно пространство. Положив две ладони на грудь, Джисон отталкивает Феликса и принимает решение.  — Ладно, давай сделаем это. Феликс и Хёнджин обмениваются улыбками, Хёнджин целует Джисона в макушку.  — Хороший выбор, — говорит Хёнджин, прежде чем приступить к делу, подключая набор оборудования, которое для Джисон действительно неизвестно. Он ничего не понимает в трубках и резервуарах, но узнаёт маску. Прозрачный пластик, выпуклый с мягким уплотнением по краям. Феликс откидывается на спинку кресла и подмигивает Джисону, прежде чем Хёнджин подносит маску к его лицу, и Джисон слышит характерное шипение газа. Веки Феликса трепещут, на мгновение глаза закатываются, а затем закрываются. Хёнджин ещё немного держит маску. Джисон не уверен, как долго Феликс будет без сознания, и, похоже, Хёнджин тоже не слишком уверен, судя по тому, как он, наконец, пожимает плечами и выключает газ.  — Это должно быть хорошо, — тихо произносит Хёнджин себе под нос. И вот этот момент. Феликс — глупый, жадный парень его брата — выглядит таким умиротворённым, словно спит. Или мёртв. Его рот чуть приоткрыт, и Хёнджин издаёт короткий смешок, засунув палец внутрь, задевая зубы и язык. Джисон знает, что у него есть разрешение что-то сделать, но не может заставить себя. Это напряжённо. Может быть, слишком впечатляюще. Он смотрит, как брат размазывает слюну по лицу Феликса, и чувствует, как его член начинает твердеть, а в животе тепло тянет.  — Давай. Прикоснись к нему, — Джисон не движется. Хёнджин обходит вокруг стула, чтобы схватить руку Джисона и положить её на бедро Феликса, сжимая. — Как насчёт того, чтобы снять с него эту одежду?  Джисон и Хёнджин вместе снимают с Феликса спортивные штаны и чёрную футболку. Его тело словно мёртвый грузом, одновременно слишком легкое для перемещения и намного тяжелее, чем ожидал Джисон. Но потом, сняв с него штаны, футболку и нижнее белье, Джисон смотрит на его тело. Хёнджин бросил его ради этого? Короткие ноги и небольшой член? Инстинктивно Джисон наклоняется и щипает Феликса за живот. Он крепко сжимает кожу, впиваясь ногтями, пока не остаётся глубокий красный след. Феликс не сдвигается ни на дюйм. На этот раз он чертовски тихий. Джисон глубоко вздыхает.  — Разве он не выглядит хорошо? — Хёнджин руками обвивает его торс и проникает пальцами под рубашку.  — Да.  — Мм, я скучал по тебе в таком состоянии, — Хёнджин утыкается носом в шею Джисона и обжигает кожу дыханием, дрожь пробегается по телу Джисона.  — Я тоже скучал, — бормочет в ответ. Джисон чувствует, как Хёнджин улыбается, притягивая бёдра младшего ближе к своим.  — Да? Ты скучал по члену своего старшего брата, а? — Джисон тает в объятиях Хёнджина, максимально сфокусировавшись на прижимающийся стояк своего брата к его заднице.  — Да, так и есть, — Хёнджин смеётся, поцеловал Джисона в макушку и отходит от него.  — Ну, может быть, ты получишь его снова сегодня, — Хёнджин садится в отцовское кресло на колёсиках, — но сначала я хочу увидеть тебя с Феликсом. Я знаю, как ты завидуешь ему, и хочу посмотреть, как ты справишься. Джисон делает глубокий вдох. Хотя Хёнджин больше не говорит, он всё ещё чувствует, как его взгляд следит за каждым движением. Джисон медленно обходит кресло, глядя на лицо Феликса. Он совершенно неподвижен, только неслышно дышит. Джисон хватает его за лицо, сжимает щёки одной рукой, а затем приоткрывает рот. Суёт пальцы меж губ Феликса, потянувшись к задней стенке горла. Никакого рвотного рефлекса. Джисон смотрит на Хёнджина, который ухмылялся и касается пальцами своего возбуждения через ткань джинс. Дрожащими руками Джисон расстёгивает молнию на брюках. Его член только наполовину твёрд, но все же он залезает на тело Феликса, крепко ухватив парня за волосы и притянув его в нужное положение. Джисон проскальзывает членом в рот Феликса, пробиваясь в тугое, неподвижное горло. Блять, это так приятно. Он прижимает голову Феликса, схватив его двумя руками, чтобы приблизить к себе. Перекрывает поток воздуха, даже тянется рукой, чтобы зажать его нос, и в животе тянет — никакой борьбы. Джисон трахает Феликса в рот, быстро, отчаянно, так же, как трётся о простыни, когда Хёнджина нет дома. Джисон, наконец, останавливается, подрагивая телом. Лицо Феликса покрыто слюной и розовое от прикосновений. Джисон потёрся членом о лицо парня, пачкая его предэякулятом и слюной. Он приподнимает веко, чтобы посмотреть на белок левого глаза Феликса, прежде чем отпустить его. Джисон никогда раньше не чувствовал себя таким сильным, и ему это нравится. Наконец-то всё под его контролем. Джисон проводит ногтем по щеке Феликса, надавливая достаточно сильно, чтобы оставить длинную красную царапину. Он делает это снова, затем щипает Феликса за соски и сжимает их, пока те не начинают казаться болезненными.  — Блять, детка, — выдыхает Хёнджин со своего места. Джисон поворачивается, чтобы посмотреть на него, и видит, как его старший брат откинулся на спинку сиденья с членом в руке, медленно поглаживая его. — Иди сюда, — командует Хёнджин, и, конечно же, Джисон подчиняется. Брат хватает его за затылок и соединяет наконец их губы вместе, облизывая внутреннюю часть рта отвратительным и одновременно чудесным образом. Джисон отвечает на поцелуй, агрессивно, втягивая губу Хёнджина и посасывая её, пока Хёнджин снова не отталкивает его. — Пока нет, — делает выговор, — сначала я хочу посмотреть, как ты его трахнешь, — и суёт бутылку смазки в правую руку Джисона. Джисон снова поворачивается к телу Феликса, в ревности, бушующей внутри. Возвращается к блядски глупому красивому лицу. Джисону не хочется на него смотреть, поэтому он переворачивает Феликса на живот. Это требует некоторых усилий, Феликс ниже Джисона, но в нём больше мёртвого веса из-за бессознательного состояния. Не заботясь о том, как его тело изгибается, Джисон тянет Феликса вниз по креслу, так что одна нога остаётся на поверхности, а другая свисает к полу. Джисон льёт немного смазки в руку и проводит ею по члену, прежде чем встать у входа Феликса и толкнуться. Сначала Джисону трудно. Феликс вообще не подготовлен, но ему всё равно, он хочет, чтобы так было. После нескольких сильных попыток втиснуться внутрь, Джисон, наконец, прорывается. Совсем немного, только головка оказывается внутри, но это потрясающе. Задница Феликса тугая, как тиски, и он не делает ничего, чтобы остановить Джисона от толчка глубже, медленно входить и выходить, пока не удаётся погрузиться внутрь полностью. Джисон видит, как растягивается дырочка Феликса, испускает дрожащий вздох и чувствует, как стеночки сжимаются вокруг члена. Джисон начинает медленно, чувствуя каждое движение, удерживая парня неподвижно, пока трахает его. Со временем, однако, становится скучным. Джисон движется быстрее, подстёгиваемый тяжёлым дыханием брата с другого конца кабинета. Он позволяет себе навалиться на тело Феликса, наполовину забравшись на кресло, чтобы толкнуться более глубоко, и прижать лицо Феликса к поверхности. У него есть право делать всё, что угодно. Никто не остановит от царапанья кожи ногтями по бокам Феликса, от прижимания головой. Вся сдерживаемая ярость Джисона выходит наружу, и он отчаянно толкается, останавливаясь только для того, чтобы вылить больше смазки на колечко мышц Феликса и снова войти. Джисон не замечает, когда Феликс открывает глаза, но замечает Хёнджин. Он видит лёгкое трепетание ресниц, взгляд всё ещё отстранённый, но сознание медленно возвращается. Джисон снова кладёт руку на затылок Феликса, навалившись всем своим весом так, шея парня повёрнута в сторону, а щека прижата к креслу.  — Ах, — выдаёт Феликс низкий гортанный звук. Такого раньше никогда не случалось. Руки Джисона так крепко сжимают тело, и всё болит так сильно. Феликс напуган и, несомненно, возбуждён. — Чёрт, — ворчит Феликс, — Джисон, — он пытается привлечь его внимание, но Джисон не останавливается. — Джисон. Ах, блять. Пожалуйста, — Джисон дёргает за волосы.  — Заткнись, — входит в него сильнее, так что всё тело перемещается вверх по креслу. Феликс умоляюще смотрит на Хёнджина, и старший быстро поднимается. Снова подсоединяет баллон, прижимает маску к лицу Феликса и крепко держит её, пока тот снова не засыпает. Хёнджин наблюдает за своим младшим братом. Наблюдает, как изящное тело Джисона изгибается, быстро входя в Феликса, пока все его тело не напрягается и не начинает дрожать. Оргазм Джисона такой же драматичный, как и все другие, с долгим громким стоном и запрокинутой головой, закатившимися глазами. Джисон делает ещё несколько толчков, медленно, глубоко дыша, прежде чем вытащить свой небольшой член. Джисон смотрит на брата. Всё его тело дрожит, часть его устала, а другая требует большего. Его сердце сильно бьётся, когда руки Хёнджина трогают его лицо, лаская мягкую кожу щёк. На этот раз Хёнджин целует нежно, дыша в лицо. Сунув две руки под подмышки, Хёнджин стаскивает младшего брата со стоматологического кресла, оставив Феликса лежать лицом вниз, уже использованным и покинутым.  — Это было так горячо, детка, — шепчет Хёнджин, и всё, что может сделать Джисон, это просто застонать. Хёнджин откидывается на спинку отцовского кресла, усадив маленькое тельце Джисона к себе на колени. Его руки скользят по волосам и шее Джисона, проходятся по талии, а потом крепко хватают за задницу, чтобы потереться своим возбуждением. Хёнджин отстраняется, держа лицо Джисона в своих руках и убирая его волосы. — Боже, — выдыхает он, — Ты прелестнейший малыш, не так ли? Джисон чувствует, как весь светится. Наконец он снова в объятиях своего брата, купается в похвалах, пока большие руки вжимаются до синяков в его кожу. Это его место. Всё снова в порядке.  — Ты возбудил меня тем, как играешь с Феликсом, — руки Хёнджина путаются в волосах Джисона, — почему бы тебе не помочь мне кончить? Джисон точно знает, что это значит. Он ещё раз целует Хёнджина, улыбается и опускается на колени. Когда Хёнджин на мгновение приподнимает бёдра, Джисон стаскивает джинсы старшего и обхватывает одной рукой его член. Хёнджин, мягко говоря, хорошо наделён длинным венистым членом, с уже оттянутой крайней плотью и блестящим на кончике предэякулятом. Джисон хочет его всего. Медленными движениями Джисон лижет от основания до кончика, прежде чем расположить рот над головкой и погрузить член в горло. Джисон слышит тихий стон брата, а затем чувствует руку на своём затылке. Это самое лучшее. Схватив двумя руками Джисона за волосы, Хёнджин заставляет его опуститься на свой член. Младшего тошнит, изо рта стекает слюна, но именно это нравится им обоим. Хёнджин держит голову Джисона неподвижно и отчаянно толкается его горло. Иногда входит полностью, заставляя Джисона задыхаться и заливаться слюной, толкает Джисона вниз на себя до упора и держит его так. Ему не нужно двигаться, горло Джисона идеально сжимается, у младшего уже болит челюсть, а лёгкие молят о воздухе. Джисон находит успокоение в запахе лобка Хёнджина, в который он так много раз утыкался своим носом. Находит утешение в жестокости Хёнджина, в страсти, которую он проявляет, когда глубоко загоняет свой член и громко стонет. У Джисона самое лучшее горло в мире, и Джисон счастлив, что им пользуется тот, кого он любит. Наконец-то его снова используют так, как он хочет. Хёнджин уже близок к тому, чтобы кончить. Он отстраняет от себя младшего и быстро надрачивает рукой. Джисон знает, что делать, и откидывает голову назад, открыв рот, чтобы Хёнджин мог кончить внутрь. Именно это он и делает, и когда Джисон сглатывает, то, наконец, снова чувствует себя счастливым. И ощущает себя ещё счастливее, когда язык Хёнджина пробегает по его лицу, слизывая сперму, вытекающую из уголка рта. Братья долго сидят вместе, в основном целуясь, просто ожидая, когда Феликс проснётся. Когда тот, наконец, приходит в себя, они прикладывают скудные усилия, чтобы убрать беспорядок, который устроили, натягивают одежду и запирают за собой дверь кабинета. Ребята вместе выходят к машине, выкуривают косяк и дружно накидываются на еду из «Тако Белл». В конце ночи Феликс уезжает, а Джисон и Хёнджин прижимаются друг к другу в постели. Слишком богаты, слишком молоды, и с нехваткой надзора. Молча касаются друг друга в ночи.