Только один танец

      Послышался громкий хлопок. Это был не просто звук, это был бальзам для души и ушей; ознаменование того, что справедливость восторжествовала; знак, говорящий о том, что зло потерпело поражение: чертов паразит был повержен.       — Сучий комар, — в голосе Зарины слышалось торжество и, в то же время, мимолетное раздражение.       В сравнении с развалившимся на шатком стуле ковбоем, она выглядела крайне напряженно. Зарина страдала эллипсизмом с того момента, как попала в этот мир. В ответ на ее переживания Калеб обычно отпускал колкие шутки, что не могло не бесить Кассир, но, видимо, он просто не умел выражать свои чувства по-другому.       Однако, как уверяла Клодетт, это лишь временно, и все выжившие проходят этот этап. Правда, Зарину это не очень утешало. Она считала, что вряд ли ей удастся когда-либо свыкнуться с мыслью о том, что ее и ее друзей убивают из раза в раз, причем самыми жестокими способами: режут как скот, насмехаясь над измученными и изувеченными выжившими. Сам же Калеб охотится на испытаниях так, словно между ним и Зариной ничего не было, даже наоборот, будто он и впрямь ненавидит ее всем сердцем. На ее памяти было лишь буквально несколько раз, когда Стрелок щадил ее, давая второй шанс.       Куинн не торопясь поднялся со стула и, поставив бутылку виски на стол, направился к барной стойке, вальяжно проходя под протесты скрипучих половиц, несмотря даже на свою хромоту, что моментально подметила про себя Кассир.       — Алкоголь творит чудеса, — будто прочитав мысли Зарины произнес тот.       Калеб провел ладонью по столешнице, заходя за стойку. Он выудил бокал из ближайшего ящика и, развернувшись к полкам, взял одну из бутылок. Затем мужчина вернулся к столу, поставил бокал перед Зариной и, ловко открыв бутылку, налил туда жидкость.       — Что это?       — Ром.       Крепкий. Судя по запаху.       Кассир с недоверием переводила взгляд то на Стрелка, то на бокал. Уголок ее губ поднялся.       — Хочешь споить меня, а затем вынудить танцевать в пустом салуне? — она в мнимом возмущении скрестила руки на груди.       — Если бы я хотел тебя споить, ты бы сейчас уже плясала канкан, — Куинн вернулся на свое место, закинул одну руку на спинку стула и сделал очередной глоток виски. Алкоголь обычно быстро согревал его и притуплял ставшую привычной боль.       — Неужели? — она взяла бокал в руки, поднося его к губам, чтобы вдохнуть аромат чистого рома. Обычно если он и наливал ей, то в большинстве случаев это был джин, от которого она чаще всего отказывалась, боясь, что алкоголь сделает ее язык чересчур длинным. Если она все же соглашалась, то делала максимум глоток или два.       Недолго думая, Зарина приняла решение отвлечься от проблем хотя бы на сегодня и практически залпом выпила содержимое бокала. В конце концов, она приходит к Калебу не так часто, дабы остальные выжившие ничего не заметили. Приятное тепло разлилось в груди, расслабляя и затуманивая разум, побуждая зарыться в воспоминания.       Она никогда не забудет их первую встречу. Так сильно ее сердце в жизни не колотилось: казалось, оно пробьет грудную клетку, а тело все так же будет парализовано липким ужасом. Глубокие рваные раны, ржавый крюк в плече, а затем темнота. Всепоглощающая пустота и холод, заставлявшие чувствовать Зарину еще более беспомощно, погружая ее в отчаяние. По спине пробежала дрожь от столь неприятных воспоминаний.       — Кстати о танцах, — привычная кривая ухмылка появилась на его лице. — Ты бы подарила мне его, если бы я попросил?       — Я еще не совсем пьяна, — парировала она, отставив бокал на стол, но не спешив убирать руку.       — Поэтому я и спрашиваю, — Калеб повернул голову к ней и сделал еще глоток.       — Что если я откажусь? — Зарина забросила руку на спинку стула, подперев ладонью голову. Она пыталась изобразить скучающий вид только для того, чтобы совсем немного задеть Стрелка.       Куинн неспешно придвинулся ближе и оперся рукой о стол, пристально разглядывая девушку. Зарина никогда не боялась подобных взглядов, но от его холодных белых глаз всегда становилось не по себе.       — Думаю, танцевать со мной безопаснее и гораздо приятнее, чем висеть на ржавом крюке, — искаженный жуткий смех Калеба был ожидаем. Ему всегда нравилось припугивать ее подобным образом.       Не дожидаясь ответа Зарины на свою колкость, Стрелок встал и подошел к ней ближе, протягивая раскрытую руку. Она лишь горько усмехнулась, на мгновение опустив голову и прикрыв глаза, а затем, смирившись с положением, вложила свою ладонь в его и встала со стула.       — В таком случае не ворчи, если я отдавлю тебе ноги, — узкие женские ладони вмиг легли на его плечи.       — Не буду, — он обвил руками ее талию, притягивая ближе, — лишь посажу тебя на гарпун.       И снова — усмешка.       Пианино само играло неторопливую и спокойную мелодию, что было ему несвойственно. Зарина медленно покачивала бедрами, пытаясь повторять за Стрелком в такт музыке. Кассир постепенно чувствовала, как ее щеки начинают гореть. Ее взгляд бегал по чему угодно, но только не по лицу Калеба, и он это прекрасно осознавал.       Куинн имел на удивление неплохой опыт в танцах, в отличие от того ботаника, с которым ей пришлось танцевать в школе на выпускном. Это принесло ей не самые приятные воспоминания, и тогда она пообещала себе, что больше никогда в жизни не станет танцевать. Позднее она доказывала всем, что ей просто было жаль того парня, отрицая тот факт, что с ней просто не захотели танцевать остальные ребята. Это нанесло бы мощнейший удар по репутации Карины, той популярной и милой девушки, образ которой она пыталась поддерживать. Однако ее все равно пытались засмеять завистники, и, по правде говоря, отчасти у них это получилось.       Может, все было бы не так уж плохо, если бы Зарина осталась в стороне в тот злополучный вечер. Кто знает? Но все вышло иначе: этот ботаник воспринял ее согласие как знак внимания. И пусть Зарина была сама по себе такой натурой, которая старалась привнести доброту в жизнь каждого, ей было неприятно. Кассир уже возненавидела себя за то, что согласилась на этот танец. И как этот чертов ковбой умудрился ее уломать на подобное?       В голове всплыли нелицеприятные эпизоды. Как сейчас Зарина помнит, как этот ботаник зажал ее в углу уборной, открыто приставая. Честно говоря, он и на дискотеке уже пытался сделать это, но не так уверенно. Она брыкалась из последних сил, пытаясь оттолкнуть парня, и в отчаянных попытках била его кулаками в грудь. В глазах плыло; она даже не видела его лица, смотря куда-то перед собой. В какой-то момент ей чудом удалось схватить бутылку с жидким мылом, швырнуть ему в лицо и, воспользовавшись его секундной дезориентацией, вырваться, ударив при этом под колено. Такие воспоминания заставляли ее сердце биться чаще, будто она снова испытывала на себе те ощущения. Кассир передернуло; она резко остановилась.       — Что-то не так? — Калеб удивленно приподнял бровь.       Зарина не спешила отходить. Ее руки медленно спустились ниже, к его груди, в попытке слабо оттолкнуть, однако из железной хватки Стрелка всегда было непросто вырваться.       — Я… — она опустила голову, сжав руками ткань его плаща. Зарина знала — если Калеб захочет, чтобы она осталась, то он попросту не позволит ей уйти. Пока что Куинн не делал никаких поспешных действий… но и хватка его слабее не стала.       — Не спеши улетать, птичка, — привычно хохотнул он и, плавно, с, казалось бы, излишней мягкостью обхватил кисть ее руки, которая мгновение назад так уютно лежала на его плече, и чуть более настойчиво вернул ее обратно. — Дай мне еще одну попытку.       Зарина отдавала себе отчет в том, что с Калебом было бесполезно спорить. Особенно, если она не хотела оказаться на его гарпуне… Пускай Куинн угрожал ей таким образом не всерьез, вероятность вывести Стрелка из себя какой-нибудь мелочью была крайне велика. К тому же, она уже согласилась один раз.       Ладонь Калеба быстро отвлекла ее от неприятных воспоминаний, стоило грубым пальцам уверенно обхватить талию Зарины. Он оказался еще ближе, чем в их первую отчаянную попытку изобразить что-то наподобие танца. Глаза Зарины совершенно случайно скользнули по лицу Куинна. С каким пристальным вниманием он смотрел на нее… Под этим взглядом Кассир с одной стороны, быстро стало неуютно… а с другой ей хотелось, чтобы он всегда смотрел на нее именно так.       Шаг назад, шаг вперед, шаг назад. Казалось, Калеб не пытался вести Зарину в определенном танце, а просто двигался так, как ему хотелось в данный момент. Кассир была мысленно ему благодарна за это — уж очень ей не хотелось чувствовать себя неуклюжей невеждой, которая даже вальс танцевать не умеет. Да и движения Куинна были довольно просты, так что подстроиться под ритм, в конечном счете, ей не составило труда.       Этот танец был совсем не похож на тот, что она танцевала с ботаником на выпускной… Хотя бы тем, что Калеб двигался так беззаботно и спокойно, что и сама Зарина переняла его настроение. Да и было бы глупо отрицать то, что его прикосновения были гораздо приятнее. Кассир ощутила резкое желание, чтобы ладонь Стрелка скользнула с талии ниже вдоль ее тела… Она моментально устыдилась своих мыслей и еще сильнее отвела взгляд в сторону.       Это, разумеется, не укрылось от внимания Калеба. Раздраженный подобным поведением, он резко обхватил пальцами подбородок Зарины и вернул ее внимание себе:       — Когда ты уже перестанешь юлить?       Теперь, оказавшись в безысходном положении, Зарина с волнением смотрела Стрелку глаза в глаза. Каждый раз, встречаясь с ним взглядом вот так, Кассир надеялась, что сможет прочитать в нем хоть малейший отблеск эмоций… Но безуспешно: ледяные белые глаза оставались пустыми.       А вот он читал ее как открытую книгу. И, увидев в ее взгляде то, чего он и сам желал, Куинн первым склонился над ней и накрыл ее приоткрытые от удивления губы поцелуем.       Довольно редко Калеб целовал Зарину сам. Обычно Кассир приходилось лишний раз выпрашивать у него желанный поцелуй, а Стрелок, замечая ее нетерпение, лишь посмеивался и дразнил, в конечном счете, конечно, давая то, чего она так хотела… Чего он и сам хотел. Однако эти поцелуи больше были похожи на драку: Калеб, частенько забываясь, рычал в ее губы, сминая и кусая их, а Зарина, словно загнанный в угол зверек, могла только принимать эти грубые ласки, удовлетворенно мыча в его губы.       Этот же поцелуй был… другим. Куинн, казалось, вложил в нее всю нежность, на которую, к удивлению Зарины, он, оказалось, был способен. В какой-то момент пальцы, сжимавшие подбородок, исчезли и появились у нее на талии, вынуждая Кассир прижаться к Стрелку вплотную. Ее ладони рефлекторно потянулись наверх, осторожно обвивая шею Куинна так, чтобы не спугнуть его.       Зарина не отдавала себе отчета, сколько времени они провели так, в обнимку, посреди пустого салуна. Казалось, даже пианино замолчало, не желая портить ненужной музыкой этот момент.       Они отстранились друг от друга почти одновременно из-за нехватки воздуха. Куинн, заметив на щеках Зарины легкий румянец, издевательски шепнул ей на ухо, опаляя нежную кожу своим дыханием:       — Целуешься ты лучше, чем танцуешь.       Зарина, едва улыбнувшись, ничего не ответила. Сейчас слова были излишни. Ее руки скользнули под плащ Калеба, она прильнула к нему всем телом, пристроив голову на его груди, слушая тихое биение сердца и размеренное дыхание. Он лишь поцеловал ее в макушку, на мгновение зарывшись носом в волосы. Зарина чувствовала жар, исходящий от него. Бушующий огонь, укротить который оказалось только ей под силу. Кто бы мог подумать, что она обретет мир в объятиях мстительного головореза? А Калеб осознал, что впервые за долгое время искренне улыбается.