***
Ева стояла связанная и совершенно обозлённая посреди капитанского мостика космического корабля. Она хотела, чтобы этот чёртов Авто наконец перестал болтать и просто убил её. Но он явно смаковал момент. Выкладывал ей весь свой план мести, чтобы ей было ещё противнее стоять здесь, ожидая смерти. Прошла ещё минута, точка в рассказе всё же была поставлена, а дуло пистолета — направлено на Еву. «Да неужели, у тебя есть пистолет, я уж думала, что тебе нечем меня убивать»***
Валли бежал со всех ног, вооружившись кусочком стекла, отбитого от бутылки, желая только успеть. Он успел. Как в фильмах про безумную, и оттого дурацкую любовь, он закрыл Еву от пули собой и успел перерезать стеклом нити, державшие её.***
Она была роботом. Роботом, хорошо замаскированным под человека. Настолько хорошо, что умела любить. Она надеялась, что он тоже скрывал от неё что-то подобное. Оказалось — нет. Он был человеком, спасшим робота. Она — роботом, не защитившим человека. Скрывавшим себя настоящую от человека. Она боялась, что отношения с роботом не понравятся Валли. Но разве все эти «нравятся/не нравятся» стоят человеческой жизни? Она сможет совершить над собой правосудие. Она собственными руками сломает все платы, что были у неё в запасе на чёрный день. Чёрный день настал. Она изменила своей любви к белому и купила чёрные вещи. Разве её привязанность к определённому цвету стоит памяти о человеке, которого она любила больше всех цветов этого мира?***
Когда-то ты сказал, что хочешь чтобы я была жива как можно дольше. Я никогда не была живой. Ты не должен был умирать за существо, что никогда не жило. Я — робот. Меня можно было бы восстановить, Валли. Почему я не сказала тебе? Знаешь, я чувствую себя настолько мёртвой внутри без тебя, насколько это возможно для изначально мёртвой машины. Я не хочу, чтобы ты прощал меня, ведь я сама себя никогда не прощу. Я научилась любить, радоваться и страдать, но потеряла всё в миг твоей смерти. Значит, не сама научилась. Ты научил меня. Моя «жизнь» мертва вдвойне, а мне всё мало. Я умру в третий раз, так и не приблизившись к тебе ни на йоту. Была твоей, а теперь ничья, Ева.