Встречай меня, Нарния...

У Сьюзан всë хорошо: еë красотой восхищаются жители Нового Света, еë зовут на званые вечера и приглашают на танцы приятные в общении воспитанные кавалеры. Она держится со строгим достоинством, но не забывает и об улыбке. Она приветлива с каждым — и в то же время отстранëнна, и эта еë черта приводит в неистовство потенциальных женихов, заставляя их удваивать усилия в своих ухаживаниях, лишь бы заполучить бóльшее внимание молчаливой принцессы. Сьюзан довольна, ей только это и нужно. Она знает, что красива, и умело пользуется этим. Ещë пару вечеров и, быть может, еë заметит какой-нибудь молодой дипломат. Или военный. Или какой-нибудь ещë перспективный юноша. Ведь девушке в этом мире одна дорога — удачно выйти замуж. И к этой цели она последовательно идëт. Сьюзан обводит губы красной помадой, одевается по последней моде и обсуждает с другими девушками наряды. Всë в ней, от нижнего белья и нейлоновых чулок до заколки в волосах и губной помады, — всë идеально подобрано и отлично ей подходит. Она похожа на плод воображения художника, сошедний с полотна, настолько прекрасной, идеальной она кажется. Она как будто рождена блистать здесь, на этих вечеринках, среди богатых представителей элиты Нового Света. Среди шумных гостей и накрытых столов, среди вежливых улыбок и выпрямленных спин, среди снующих с подносами официантов и золотистого шампанского она чувствует себя абсолютно уместно. Сьюзан обводит губы красной помадой и благосклонно улыбается самой себе в зеркале. «Так держать, Сьюзан, так держать. Ты отлично справляешься». О Нарнии она не вспоминает. Она вычеркивает из своей жизни каждое воспоминание о прекрасной Стране. Комкает и выкидывает, как фантик, как ненужное письмо, как испорченную чернилами бумагу. Сьюзан больше не говорит с родными об Аслане, о героических битвах и великих приключениях. Всë это для неë в прошлом, в детстве настолько далëком, что она уже и не помнит ничего. Всë это ложь, конечно. Она помнит всë, каждый день, каждую секунду, каждый миг, проведëнный в Нарнии — но отрицает действительность изо всех сил. Это еë приказ себе: забыть. А ещë не думать, не сожалеть и не надеяться. Родные еë не понимают. Люси смотрит с недоумением и жалостью, как будто знает, каково ей, Питер неодобрительно поджимает губы, Эдмунд просто смотрит, смотрит и молчит. Сьюзан убеждает себя, что ей всë равно. Она с детства была реалисткой. Остаëтся ей и сейчас, трезво оценивая перспективы. А они таковы: никто из них больше не вернëтся в Нарнию. Так сказал им Аслан, и в правдивости его слов не осмелится усомниться ни один из них. А значит надо жить дальше, не теша себя бессмысленными надеждами. Так что Сьюзан ходит на званые вечера, пьëт шампанское, смеëтся, улыбается, танцует — и один за другим искореняет из своей головы воспоминания о Нарнии. Лучше всего забыть о сказочных приключениях, убрать их из памяти. Или убедить себя, что это была лишь игра, а невероятную реалистичность и очевидную магию объяснить богатым детским воображением. Сьюзан на всякий случай делает и то, и другое. «Нет никакой Нарнии. И не было никогда. Есть Англия и Новый Свет, всë остальное — выдумки, » — говорит она себе каждый день, с каждым разом всë больше веря в собственную ложь. Так проходит день за днëм. Сьюзан планомерно искореняет любое воспоминание о прекрасной стране до тех пор, пока не остаются лишь воспоминания об Аслане — их уничтожить она почему-то не решается. Но и их она ограничивает, рационализирует и прячет в дальний уголок своего сознания. Потому что иначе — больно. А ей ещë жить — она надеется, долго. И фантомная печаль по сказочной стране ей в этой жизни ни к чему. У Сьюзан всë идëт своим чередом: ухажëры есть, есть комната с видом на берег моря, есть бесконечное веселье и перспектива выйти замуж за английского посла. С братьями и сëстрами она почти не общается, и еë это более чем устраивает — так же, как и всë остальное. Ни к чему лишний раз вспоминать вымышленную страну, в которой ей когда-то было так хорошо. А потом звонит тëтя Альберта, и говорит, что все еë близкие мертвы — и Сьюзен забывает, как дышать. Руки начинают дрожать, она потрясëнно смотрит в одну точку. Воздух внезапно становится тяжëлым и отказывается попадать в лëгкие. И Сьюзан падает в кресло, роняя из рук телефонную трубку, впервые за долгое-долгое время чувствуя, что земля ушла у неë из-под ног. А дальше — боль. Дальше — слëзы и абсолютное неверие. Это неправильно! Так не может быть! Боже, нет… Лу, Эд, Питер, мама, папа! Как, как такое могло произойти? Они ведь… Она ведь… Она ведь их так любит… Хлопоты по похоронам берут на себя чета Вред — единственные оставшиеся у Сьюзан родственники. В том крушении они потеряли сына, а всë, что может для них сделать Сьюзан — дрожащим от слëз голосом выразить свои соболезнования и пообещать приехать как можно скорее. Их хоронят без неë. Всех рядом. И когда Сьюзан всë-таки удаëтся выбраться из Америки, чтобы повидать их, она обводит взглядом такие до боли родные имена, высеченные на надгробном камне — и не может сдержать слëз. В один момент ей кажется, что еë любимые братья и сестра стоят рядом с надгробьями и ободряюще улыбаются ей. Тогда, сквозь сдавленные рыдания, она говорит: — Надеюсь, Аслан забрал вас в нашу любимую Нарнию. Это были первые еë слова о волшебной стране за долгое время. И последние — на много лет вперëд. Постепенно жизнь налаживается. Сьюзан по-прежнему красит губы красной помадой, продолжает ходить на званые вечера, и через год всë-таки выходит замуж за английского посла. Когда ещë через два года у них рождаются близнецы, Сьюзан настаивает, что звать их будут Питер и Эдмунд, и никак иначе. По вечерам, укладывая мальчишек спать, она гладит тëмненькие макушки и рассказывает, какими смелыми были их тëзки, еë родные братья. Мальчики смотрят и слушают внимательно и, кажется, понимают даже больше, чем Сьюзан говорит. Иногда ей снится Нарния. В волшебной Стране она видит Питера, Эдмунда и Люси, а ещë почему-то помолодевших маму с папой. После таких снов она всегда просыпается в слезах. Она живëт дальше — ради погибших родных, ради детей и мужа, — но с каждым днëм всë меньше смысла видит в собственном существовании. Она через силу улыбается, тратит все ресурсы на воспитание близнецов, а ещë — каждый год приезжает в Лондон, чтобы навестить родных в годовщину их смерти. Там, на маленьком кладбище в Оксфорде, стоя у могил с родными именами, она каждый раз плачет как в первый, и задаëтся лишь одним вопросом… … Почему она не умерла вместе с ними?.. И однажды, по возвращении из Англии, ей снова снится Нарния. Но в этот раз на покрытых цветами лугах еë встречают не родные, как раньше, нет — навстречу ей выходит сам Аслан. Хотя она давно не вспоминала о Создателе волшебной страны, Сьюзан узнаëт его сразу и безоговорочно. Сердце взволнованно трепещет, она готова броситься навстречу — но остаëтся неподвижной. Она рада видеть Его — и вместе с тем ей безумно стыдно, настолько, что она готова умереть. Ведь она так отчаянно пыталась забыть Его и Его Страну… Поэтому она остаётся недвижимо стоять, ожидая, пока Аслан не приблизится к ней. — Ты не рада мне, Сьюзан? — спрашивает у неë Аслан. Он останавливается так близко, что она чувствует его тëплое дыхание. — Очень рада, Аслан, — отвечает Сьюзан тихо. — Так почему же ты не обнимешь меня? Сьюзан опускает голову, пряча взгляд. Она снова чувствует себя маленькой девочкой, провинившейся перед родителем. — Я не заслужила, — тихо, почти шëпотом, отвечает она. — Почему ты так считаешь? — Аслан спокоен. Его голос, звучный и низкий, пробуждает внутри благоговение и трепет, которые Сьюзан не испытывала так давно. Но вместе с этими добрыми приятными чувствами в груди Сьюзан селится червоточинка страха и стыда. Аслан, безусловно, знает ответ. Но хочет, чтобы Сьюзан сама ему это сказала. И Сьюзан отвечает. Опустив голову низко, к самой груди, роняя на траву непрошенные слëзы, шепчет срывающимся голосом тихо-тихо: — Я хотела забыть. Тебя и Нарнию. — Но ведь не забыла, — замечает Лев. — Но я хотела, — мотает головой она, как будто хочет казаться в глазах Аслана ещë хуже, чем есть. — Заставляла себя забыть, называла детскими выдумками… Оттолкнула Питера, Эдмунда и Люси. Думала, что так лучше… — она громко всхлипывает, голос еë дрожит. — А потом они… — голос ломается, она болезненно жмурится и замолкает. Аслан молчит, как будто ждëт от неë чего-то. А Сьюзан просто плачет, придавленная виной и печалью. Наконец она тяжело сглатывает, рвано вздыхает и задаëт самый главный вопрос, что мучил еë все эти годы: — Почему я не умерла вместе с ними?.. — Дорогая, — мягко заговаривает Аслан, и его тëплое дыхание касается еë лица, — любой из нас заслуживает второго шанса. Но получить его он должен при жизни. От этих его слов что-то вдруг шевелится у Сьюзан в душе, впервые за долгие годы у неë пробуждается надежда. Она поднимает голову, неверяще смотрит Аслану в глаза. -… Неужели ты позволишь мне вернуться в Нарнию? — спрашивает она почти с мольбой. — Той Нарнии, которую ты знаешь, больше нет, — спокойно отвечает Аслан, и внутри у Сьюзан на миг всë обрывается, — Но у тебя ещë есть возможность попасть в Мою Страну, — заканчивает он, и сердце Сьюзан взволнованно трепещет, готовое выпрыгнуть из груди. — Они тоже в твоей стране? — выпаливает она, забыв о слезах. — Это ты узнаешь, только попав в неë, — степенно отвечает ей Лев. — Так пойдëм же скорее! Я готова, я хочу!.. — Не так быстро, дочь моя, — мягко останавливает еë Аслан, — у тебя ещë остались дела в твоëм мире. И тут Сьюзан вспоминает о муже и сыновьях, и прежний стыд возвращается, давя ей на плечи тяжëлым грузом. — Ты прав, Аслан, — глухо отвечает она, отведя взгляд в сторону. — Я не могу сейчас их бросить… Но скажи же! — восклицает она, вновь подняв взгляд на Льва. — Когда я попаду к Тебе? — Ты поймëшь, когда придëт твоë время, — отвечает Лев. Проснувшись, Сьюзан впервые за много лет плачет от радости. С тех пор жизнь Сьюзан незаметным образом меняется. И хотя человек незнающий вряд ли заметил бы разницу, сама Сьюзан чувствовала, как каждый еë день наполняется любовью и тайным смыслом. Она нежно улыбается мужу, с любовью целует тëмные макушки близнецов, а по вечерам, укладывая их спать, рассказывает о невероятных приключениях четырëх детей в сказочно прекрасной стране Нарнии. Питер и Эдмунд внимательно слушают, и глаза их восторженно блестят. Так проходит много лет. Сьюзан из молодой красавицы превращается в сухонькую старушку с загадочным блеском в глазах и доброй улыбкой. Она всë ещë замужем за английским послом, их повзрослевшие дети давно уже обзавелись собственными семьями и регулярно навещают родителей в их особняке. Сьюзан всë ещë ждëт того часа, когда Аслан придëт за ней и заберëт в Свою Страну. Она терпеливо ожидает того знака, который укажет ей на скорое воссоединение с близкими. И вот одним поздним вечером, ложась в постель после долгого дня, Сьюзан вдруг ощущает знакомый взволнованный трепет собственного сердца — такой же, что она испытала, встретив во сне Аслана, только кристально чистый, без примеси стыда и страха. И Сьюзан всë понимает. Опустив голову на подушку, она прикрывает глаза и счастливо улыбается. С еë сморщенных старческих губ вместе с последним вздохом срывается тихий шëпот: — Встречай меня, Нарния… И когда она открывает глаза, то обнаруживает себя посреди цветочного поля, наполненного множеством разносезонных цветов, растущих одновременно. Она снова молода — она это чувствует так же ясно, как собственную свободу и радость. Она слышит пение птиц и журчание ручья, и на сердце у неë так благоговейно и празднично, что она радостно смеëтся. Еë смех подхватывает ветер и уносит вдаль, и вскоре к нему присоединяется чужой звонкий счастливый смех. Сьюзан оборачивается — и видит бегущую к ней с другого конца поляны Люси, живую, молодую и радостную. И Сьюзан подхватывает подол расшитого бисером платья и бежит навстречу сестре, сжимает еë в объятьях и радостно смеëтся. — Мы так рады! Мы все ждали! — выпаливает сестрëнка, разомкнув объятья и взяв старшую сестру за руки. — Мы все пришли тебя встретить! Люси оборачивается, и только тут Сьюзан замечает огромную процессию, во главе которой — Питер, Эдмунд и мистер Тумнус. За ними идут фавны, кентавры и говорящие звери, и все они здесь, чтобы приветствовать еë: вернувшуюся Королеву Нарнии. Сьюзан счастливо улыбается, крепче сжимает руки Люси в своих и, с любовью взглянув ей в глаза, отвечает: — Наконец-то я дома.