чай из личи

      — Опаздываешь, — Вил сразу же реагирует на тихий скрип распахнутой двери. Он прекращает прокручивать в пальцах перо, похожее на тонкий рыбий хребет, ставит обратно в подставку и оборачивается лицом ко входу.       Азул хмурится, слыша подобное заявление. Он опаздывает? В свою же комнату?! И лишь секундой после удивленно таращится вперед, медленно и на ощупь закрывая дверь за собой. За его столом вполоборота сидит Вил, строго смотрит, словно хочет знать причину опоздания. Азул же внимательно разглядывает юношу в нежно-сиреневом халате, пробегается взглядом по открытой шее, отмечает его невероятную прямую осанку, аккуратные и не смотря на хрупкий вид крепкие плечи. Азулу требуется еще несколько секунд, чтобы оторвать глаз от Вила, осмотреть комнату, увидеть сложенную школьную форму в углу кровати, заметить на столе зажженные свечи-ракушки, прозрачный чайник, коробку, перевязанную светло-голубой лентой. И еще пару секунд, чтобы оторвать глаз от Вила. Снова.       — Впрочем, — голос становится мягче, а взгляд теряет свою строгость, — я не сообщил заранее о своем визите, поэтому и застал тебя врасплох. Вил тихонько усмехается, прикрывая рот ладонью, перекладывает ногу на ногу, легким движением поправляя атласную ткань, которая все равно непослушно скользит по гладкой коже ног. Каждый жест полон грации и кокетлив до неприличия.       — Застал, — отвечает Азул и, наконец, перестает стоять столбом, проходит к шкафу, вешает пальто и пиджак на вешалки, кладет шляпу и шарф на отдельную полку. — Особенно в таком виде.       — Я не хотел мять свою школьную форму, поэтому прихватил, — Вил пропускает сквозь пальцы поясок своего халата, — домашнюю одежду.       Азул подмечает каждое движение, улыбается уголками губ, зная, к чему клонит этот язык жестов.       — Выглядишь замечательно, этот цвет тебе к лицу, — говорит он с улыбкой на лице.       — Я знаю, — Вил довольно улыбается в ответ вместо благодарности. Юноша кладет ладонь на руку Азула, сжавшую трость. — Мне было скучно, я захотел провести приятный вечер, — он ноготком чертит волнистую линию, забирает трость себе. Изящно проведя пальцами по рукояти-спруту, Вил поднимается со стула, ставит трость возле шкафа, кладет руки на плечи Азула, чуть наклоняется к его уху: — Приятный вечер с тобой.       Мягкие волосы Вила щекочут щеки, длинные пальцы слегка поглаживают плечи, медленно снимая напряжение. В какой-то момент Азул искренне расстраивается, когда тот отстраняется и возвращается к столу, чтобы разлить чай по чашкам. Он, наконец, обращает внимание на необычный аромат чая, сладковатый и нежный, который висел в воздухе все это время, но сейчас становится все ярче и ярче, заполняя собой всю комнату. Азул усаживается, откидываясь на спинку стула, снимает перчатки и наблюдает за манипуляциями Вила. За руками Вила, кажется, можно наблюдать вечность. За тем, как они плавно двигают чашку с блюдцем поближе, как пальчики шустро и изящно развязывают ленту коробки, укладывают пирожные на тарелочки.       Стоп. Пирожные?       — Почти полночь, — заявляет Азул, поднося чашку к носу и вдыхая запах напитка, — не лучшее время, чтобы есть сладкое. Он с едва заметным разочарованием осматривает тортик, симпатично украшенный сверху сухими цветками лаванды и сирени.       — Ты прав, — Вил заправляет прядку за ухо, — но я подумал, что малость побаловать себя и тебя не помешает. Этот чизкейк приготовлен по особой рецептуре, — он отламывает кусочек маленькой вилочкой и протягивает ее ко рту Азула. — Если я могу дать себе такую погрешность, то и ты тоже.       Если уж сам Вил, который спокойно взял бы первое место в соревнованиях по определению количества калорий блюда на глаз (если бы такое существовало, конечно), толкает на такой маленький грех, Азул не может отказаться. Особенно, когда Вил смотрит прямо в глаза, будто соблазняет, терпеливо ждет с протянутой рукой, пока тот попробует сладость. Азул поддается. Пробует. Сладко.       — Вкусно? — Вил делает глоток из своей чашки и победно улыбается, когда в ответ получает чужой кивок.       Вил обожает светские беседы. Для него это также естественно, как и дышать. Он невзначай спрашивает, угадал ли Азул вкус чая, продолжая затем рассказывать все достоинства чая из личи, который они пьют. Не забывает упомянуть о его пользе для организма, цвета лица. Потом рассказывает о том, как нашел рецепт чизкейка и приготовил его сам. Азул не поспевает за его темпами, собеседник из него так себе. Он лишь изредка отвечает на вопросы, в основном слушает и кивает, запивая торт чаем. Вил даже готовит изумительно: диетический рецепт получился ничем не хуже, если даже не лучше. Азул теряет нить разговора, уходя в свои мысли. Есть ли хоть что-то, в чем плох этот парень? Невероятно красив, умен, талантлив, до ужаса харизматичен. Наверное, единственное, что плохо ему удается — молчание. Азул снова пытается вслушаться в то, что рассказывает ему Вил. Что-то про косметику, и новую удачную покупку. Он смотрит на его тарелку и видит, что чизкейк почти не тронут. Азул отламывает от его куска и протягивает вперед. Вил замолкает, хлопает накрашенными ресницами, после кокетливо улыбается, кладет ладонь на протянутое запястье. Он склоняется чуть ниже, приоткрывает рот и съедает кусочек торта. Вкусно. Азул продолжает кормить Вила, наслаждаясь моментом. Тишиной, мелкими дрожащими огоньками свечей-ракушек, разбавлявших глубокую синеву комнаты, сладким запахом листьев личи. Лицом Вила, его кроткой улыбкой. Тем, как он незаметно пытается слизать крем с уголка рта. Красиво. Только вот одного слова «красиво» не хватит, чтобы описать насколько Вил прекрасен. Никакие слова во вселенной не помогут. Бессильны.       — Так о чем это я? — задумчиво протягивает Вил, как бы проверяя, слушали ли его все это время или нет.       — О последних покупках. Точнее о «самой удачной за последнее время», — отвечает Азул и, видя одобрительную реакцию Вила, понимает, что не ошибся.       — Ах, да, точно! Стоит каждой потраченной монеты! Хочешь, покажу тебе?       — Конечно же, я не против, но только что ты собираешься показать?       Вил буквально подрывается с места, хватает Азула за руку и тащит его к кровати, усаживает, а сам отходит на пару шагов. Легким движением развязывает поясок халата, разводит руки в стороны — и атласная ткань быстро спадает с плеч на пол, открывая вид на нежный гипюровый корсет, расшитый изысканными узорами, напоминавших россыпь сиреневых цветков. Трусы того же оттенка прекрасно дополняют комплект, подчеркивая каждый изгиб. Вил несколько раз поворачивается из стороны в сторону, во всю красуясь.       — Ну, как тебе?       Красиво. Чудесно. Замечательно. Великолепно. У Азула в голове сотни слов, но ни одно из них не способно описать Вила. Описать его манящий силуэт, очаровательный взгляд и улыбку. Его правильные черты, нежность и изящество, которые он излучает. Никакие слова во вселенной не помогут. Бессильны.       — Волшебно, — завороженно произносит Азул, осознавая свое желание коснуться. — Не знал, что ты любишь подобное. Вил снова кокетливо хихикает, подходит ближе и медленно опускается на колени Азула.       — Думаю, мы еще многого не знаем друг о друге. Но, — голос Вила становится тише, он наклоняется ближе к уху и продолжает полушепотом: — это можно легко исправить.       Он прижимается к Азулу, слегка смущая его, гладит плечи и медленно спускается вниз к галстуку-бабочке и пуговицам, расстегивает их. Азул расслабленно выдыхает, обнимает Вила, блуждает пальцами по его спине, повторяя узоры корсета, скользит указательным по атласной шнуровке, тянет за ленточку, чтобы развязать бантик. Азул проводит кончиками пальцев по обнаженной спине Вила, свободной от цветочного гипюра, обводит линию позвоночника, даруя его телу приятную дрожь. Вил шумно выдыхает куда-то в шею Азулу, тянется за поцелуем и толкает его на кровать. Свечи-ракушки затухают, сладкий аромат чая из личи медленно растворяется, тишина прерывается томными вздохами. Оба наслаждаются приятным вечером.