Хирагана по пятницам

Мальчик быстро и как-то особенно радостно прошагал к стеклянной двери. - Александра Николаевна! Я пришёл! Отчётливый скрип дивана и тихий, невнятно что-то произнесший голос. "Ворчит небось: почему так рано, я же работаю!" - в голове голос учительницы звучал так карикатурно, что Федя чуть не прыснул. - Александра Николаевна, я сегодня пораньше, ничего? Ответа не следует. "Обиделась наверное. Ну, ничего, я почти все прописи сделал, простит. Хотя, лучше перебздеть чем не добздеть, ща правильно позовём" Паренёк подходит вплотную. - Гомен насай, сенсээ! "Оглохла она, что ли?" Пальцы поворачивают миниатюрную и неудобную ручку, образуя щель между дверью и стеной. -Александра Ни... Отчество учительницы застревает на полпути к произнесению. Глаза у Федьки становятся размером с блюдце. На мягком, том самом "киотском" диване два человека- Александра Николаевна и... Федя поворачивает голову, чтобы рассмотреть второго человека. Женщина. С длинными золотистыми волосами и припухлыми губами. И ещё голыми острыми плечами. Остального тела не видно, оно закрыто фигурой Александры Николаевны. Только сейчас до Федьки доходит, что на обеих даже лифчиков нет. Малец только хлопает губами, будто проговаривая очередной слог из катаканы, но отвести взгляд, хоть убей, не может. "Красиво" - первая мысль в резко опустевшей голове. Красиво, что на пояснице Александры Николаевны широкий пояс ( "Оби"- вторая мысль, которая всплыла только благодаря зазубриванию дурацкой скороговорки про гейш). Красиво, что концы этого пояса намотаны на руки другой женщины. Красиво, что учительница сидит на коленях этой женщины. Оттопыренное ухо начинает помимо тихого шуршания суконной обивки слышать глухой и низкий голос. - Сашенька, Сашенька... "Как будто мама дочку домой зовёт" - мысли в фединой голове уже полноценные, но сбивчивые, приписывают голос другой женщине. - Нежная моя, лисёночек мой... Губы женщины тыкаются в шею Александры Николаевны, бегут, спотыкаясь на поцелуях, к левой ключице. Затем острые плечи целующей очерчивают полукруг - и Александра Николаевна подаётся всем телом вверх, наверное пытаясь пробить головой потолок. Плотный воздух, наполняемый до этого только шорохами и шёпотом, разрезает звонкий смех. "Она так никогда не смеялась" Учительница немного наклоняет голову назад, продолжая смеяться- чисто, звонко, заливисто, как маленький серебряный колокольчик в какой-нибудь церкви, перебивающий гул колоколов побольше. - Что же ты со мной делаешь? Как Александра Николаевна могла говорить и смеяться одновременно осталось за пределами фединого понимания. - Ещё, ещё-ещё-ещё! - Хорошего понемножку, пастилка. - Ничего не знаю, этажерка! - Сейчас как с дивана скину- ты тут не препод, чтобы командовать. - Ну-у-у-у-у! Руки незнакомой женщины оказываются поверх широкого пояса, накрывая, правда, ягодицы учительницы. - Какая непослушная девочка. - Ва-а-ась... - Охота ремнём по жопке надавать. Фраза произнесена почти баритоном. Томно, бархатно. С интонацией слащавых мужиков из мелодрам -мгновенное описание, возникшее в фединой головешке. - Вась, не надо. - Надо, пастилка, надо. Тебя же так от этого прёт. Или я не права? Чужие пальцы грубо сжимают половинки. - Кто-то слишком увлекся шибари в своё время и теперь дико тащится от жёсткого секса. Да, кандидат филологических наук Поливанова? - Не говори так. - Я сама решаю что и как мне говорить. Особенно, когда дело касается правды. Поэтому закрой ротик, пастилка, и дай заведующему кафедры договорить. Поза сменилась мгновенно (Федька даже за движением уследить не смог), и в щелке стало видно только пару коленок и изгиб позвоночника. - Следующий час можешь только стонать и просить взять тебя сильнее. Рука, явно принадлежащая Александре Николаевне устраивается посередине изгиба. - Йори цуоку, ай. После этой фразы Федя трясущимися руками закрывает дверь. Щёки у него краснее, чем помидоры у бабушки в теплице.