Про верующего черта и священника (Сидят как-то два гея в церкви)

Нью-Йорк. 11 сентября 2001 год. Нью-йоркский воздух стремительно нагревался под яркими утренними лучами, заставляя парня все больше жалеть об оставленном дома кошельке и невозможности купить воды. Хосок неспешным шагом прогуливался по улице. Он прошел уже около километра от здания церкви, где проходила утренняя месса, и наконец задумался о том, что стоило сразу идти домой, а не в противоположную от него сторону. Изнывая от жары, Чон поднимает взгляд на небо, прикрывая глаза рукой, в надежде увидеть на нем хоть какие-то намеки на облака. Но вместо этого видит лишь стремительно приближающуюся черную точку в небесной голубизне. Самолет. Становится понятно через несколько секунд. Но разве он летит не слишком низко? Парень хмурится, пытаясь понять, что могло послужить причиной столь низкого полета. Кажется, его заметили и люди в округе. Ближе. Ближе. Что-то явно не так. Хосок с нарастающей паникой понимает, что башни Всемирного Торгового Центра прямо на пути самолета. В этот момент жуткий грохот сотрясает всю улицу, оставляя наблюдателей в ужасе осознавать, что сейчас произошло. Чертов самолет только что влетел в северную башню. Вой автомобильных сигнализаций, сирены подъезжающих пожарных и карет скорой, крики людей. Все это смешалось в одну, гремящую в ушах, какофонию, в то время как Хосок с частью толпы продолжал стоять на той улице, не отрывая взгляд от места взрыва, без возможности пошевелиться. Смотрел на видневшиеся языки пламени и поднимающиеся клубы черного дыма, уже растянувшегося в небе полосой на несколько километров. Подъехавшие на улицу полицейские просили сохранять спокойствие и не подходить к торговому центру близко. Унять панику у них получалось плохо. Все больше людей собиралось в округе, лишь мешая проезду спецтехники. «Сколько человек было на тех этажах? А сколько теперь заблокировано на этажах выше? Сколько их было в самолете?» — эти мысли одна за другой проскользнули в голове. Хосок стоит так уже несколько минут, не обращая внимания на происходящее вокруг. Он с трудом заставил себя отвести взгляд. Сейчас вся собравшаяся толпа лишь мешает, мало полезного в нахождении здесь. Чон пробирается сквозь людей, ближе к стоящему позади зданию, желая поскорее покинуть это место и унять бешено колотящееся сердце. Но не успевает уйти далеко как видит в переулке человека, сидящего около стены. Все бы ничего, да только руки, безвольно висящие вдоль тела, и голова, опущенная вниз, настораживали. Он окликает сидящего, хоть и понимает, что в образовавшемся шуме голоса не слышно. Людям позади совершенно неинтересно, что он делает, их взгляды направлены на пожар в торговом центре. Хосок подходит к незнакомцу, блондину азиатской наружности, и вновь окликает его, опускаясь на колени. Реакции не последовало. Глаза парня перед ним закрыты. Кажется, что он спит, но разве окружающий гвалт не должен был его пробудить? В накатывающей по новой панике, он пытается растормошить парня, в последствии обнаруживая, что несмотря на тепло, исходящее от тела, у него отсутствует дыхание. И пульс. Хосок в ужасе. Он понятия не имеет, что делать в подобной ситуации. В школе точно не рассказывали, что делать с найденными только что умершими. Он в спешке подхватывает его на руки и пытается обратить внимание окружающих на себя просьбами о помощи. Но людям не до этого, им интереснее горящее здание и спасатели, выводящие оттуда людей. После очередного вскрика об умершем, на руках чувствуется шевеление. Парень открыл глаза и недоумевающе смотрит на него. Хосок все меньше понимает, что происходит. — Кажется, я все же жив, — слышится хриплый голос около уха. — Что… Но пульс… Пульса не было и дыхания… Как это возможно? — в недоумении бормочет он, не заботясь о том, что парень, скорее всего, и не слышит его. — Хэй, так может, поставишь меня? — спрашивает он. — О, да, конечно. — Хосок спешно опускает его на землю. Чон не уверен, хочет ли он знать, как парень напротив оказался жив. Взгляд вновь цепляется за горящее здание. Еще один грохот и новый крик толпы. Ему самому хочется закричать. Теперь горит и южная башня. Второй столб черного дыма устремляется в небо. Вокруг говорят что-то о втором самолете. «Что вообще происходит?» — успевает подумать он. Резкое головокружение и потемнение в глазах. Ноги начинают подкашиваться. Хосок успевает поймать обеспокоенный взгляд парня напротив, прежде чем провалиться в темноту.

***

В сознание он приходит под приглушенный шум голосов, писк медицинского оборудования и запах антисептика в носу. Хосок обнаруживает себя удобно лежащим на чьем-то плече и в первые секунды не совсем понимает, где он и что произошло. Воспоминания один за другим начинают всплывать в голове. Самолет. Башня. Взрыв. Мертвый парень. А, нет, живой. Второй взрыв. Кажется, на этом моменте он потерял сознание. Опомнившись, Хосок хочет вскочить с места, но пульсирующая в висках боль и общая слабость остужают пыл. Он осматривается по сторонам. Перед глазами носятся врачи в белых халатах — он точно в больнице. Но как он сюда попал и на ком лежал? Чон оборачивается и встречается взглядом с сидящим правее от него парнем. Тем самым, что был в переулке без дыхания и пульса. Вот он сидит перед ним, вполне живой, здоровый и довольно улыбается. — Ты потерял сознание после второго взрыва, — сообщает он. Это Хосок уже и сам понял. — Пришлось везти в больницу, и вот ты здесь. Видимо, сильно головой об асфальт ударился. Не болит? — участливо спрашивает он и тут же продолжает свой монолог, не дожидаясь ответа. — В палате не оставили, сам понимаешь, у них и без этого работы сейчас полно, хотя, думаю, морги заполнены больше… О, я не представился, я Мин Юнги! — Все так же широко улыбаясь, он протягивает руку. Чон неуверенно ее пожимает. — Чон Хосок, — хрипло проговаривает он. В голове в этот момент как на повторе крутится фраза: «…У них и без этого работы сейчас полно, хотя, думаю, морги заполнены больше». Но вместо того, чтобы уточнить ее, он лишь проговаривает: — Извини, что доставил неудобства. — Если бы ты доставил мне неудобства, я бы тут не сидел, — беззаботно отвечает Юнги. — В любом случае, на сегодня никаких планов у меня не было. — Он встает со скамьи и потягивается, разминая затекшие мышцы. — Итак, идти сможешь? — Хосок медленно кивает и поднимается на ноги. — Ты был в отключке часа три, кажется. Многое пропустил. — Что конкретно? — уточняет Чон. Что-то подсказывает, что ответ он знать не хочет. — Ну, для начала неплохо было бы засесть где-нибудь в другом месте. Я бы выпил кофе, ты со мной? — Да, можно было бы. — Он не отказывается от приглашения, понимая, что лучше сейчас узнает обо всем, что произошло, от этого парня, а заодно и о своем бессознательном состоянии, чем потом от знакомых, которые сами узнали обо всем из новостных передач. Они молча выходят из здания и заходят в ближайшее кафе, расположенное через дорогу от клиники. Присев за пустующий столик, Юнги быстро делает заказ, в то время как Хосок смиренно ждал его рассказа о произошедших событиях. — А ты ничего брать не будешь? — удивленно спрашивает Юнги. — Я кошелек оставил дома, так что нет. — Хм, — парень задумчиво смотрит на него, после чего выдает. — Хорошо, тогда я плачу. Заказывай. — Что? Нет, не надо, я не голоден, — отнекивается Хосок, смущенный таким порывом. — Ладно. — Юнги привлекает внимание заскучавшей официантки. — Ему то же, что и мне. — Девушка кивает и удаляется. Хосок даже возразить не успевает, лишь удивленно смотрит на Юнги. — Итак, о том, что произошло. — Да, об этом, у тебя не было пульса. И дыхания. Словно ты был мертв? Как это… Что это было? — первым делом спрашивает Чон, вспоминая, в каком состоянии встретил парня. — Ах, это, — Юнги опускает взгляд, задумавшись. — Забей. Наверное, ты просто не смог сосредоточиться и почувствовать пульс из-за окружающего шума и шока от произошедшего. Со мной все было в порядке. Ты же видел взрыв северной башни? — Хосок кивает. В этот момент приносят заказ. Юнги, не закончив мысль, отвлекается на принесенный напиток, и только после продолжает. — Через какое-то время в южную башню влетел еще один самолет. Тогда ты потерял сознание. Примерно через минут сорок третий самолет влетел в здание Пентагона, и немногим позже четвертый упал в поле, черт знает, куда они изначально направлялись, — спокойно говорил он, в то время как Хосок с каждым словом становился все бледнее и бледнее. — Также почти через час после взрыва южная башня обрушилась. Еще через полчаса обрушилась северная башня. Ты бы видел, какими клубами пыли накрыло ближайшие улицы, хотя нет, плохая идея — находиться там в это время, мало ли обломки какие упадут. В общем, вот такие вот террористические акты. Ну, а мы в это время уже были в больнице. — Так вот почему ты сказал про переполненные морги, — практически шептал Хосок, осознавая ситуацию. Сколько же людей погибло сегодня? Ужас вновь разрастался в голове: он был там, он мог быть там и при обрушении. Если бы не потерял сознание и Юнги не повез бы его в больницу. К глазам подступали слезы. Он тоже мог сегодня умереть. — Не будем о грустном, и так слишком много всего сегодня произошло. Ты чем занимаешься? Учишься или работаешь? — сменил тему парень. — Я… Я дьякон в церкви. Через полгода буду священником, — отвечает Хосок, наблюдая за вытягивающимся от удивления лицом собеседника. Он бы с радостью поговорил с Юнги еще. Он казался интересным человеком. Но произошедшие события мешали нормально думать. — А ты? — из вежливости спросил он. — Я? — Сложилось ощущение, что Мин не ожидал встречного вопроса. — Я… Учитель… Да, учитель истории, — как-то нервно и неуверенно выпалил он. — О, это интересная профессия. Спасибо. За то, что отвез в больницу. И за кофе, — пробормотал он. — Но мне надо идти, извини, не могу задерживаться. — Хорошо, мы могли бы встретиться еще? — Да, конечно, хорошая идея. До встречи, — с натянутой улыбкой ответил Хосок, прежде чем встать с мягкого диванчика и выбежать из помещения, стараясь игнорировать возрастающую головную боль. — До встречи… — Юнги, немного растерянный таким быстрым расставанием, откинулся на спинку. — Какой все же интересный парень. Мы обязательно встретимся еще, — ухмыльнулся он, вспоминая, что успел записать себе его номер телефона, пока тот был в отключке. Однако одна вещь все же поражала больше. Дьякон в церкви. Профессия, которую назвал Хосок, не вязалась с образом. В голове проскользнула мысль о том, что парень мог солгать. Да и выглядел он слишком молодо. Кажется, Юнги последний раз посещал храм слишком давно. В любом случае, миленькие, молоденькие священники ему еще не встречались.

***

Стоит ли говорить, что тем вечером, отойдя от мыслей о терактах, Хосок вспоминал странного парня из переулка, представившегося Юнги. С запоздалым сожалением он понял, что не взял никаких контактов для связи. В вечерней молитве, он просил об упокоении душ умерших, о сохранении жизней пострадавших и о возможности еще раз встретится с Юнги. И задавался одним единственным вопросом: как Бог допустил произошедшее? Почему допустил смерти невинных людей? Зерна сомнения прорастали в душе, заставляя сомневаться в милосердии столь почитаемого им Бога. Юнги же в это время сидел в своей квартире, обложившись газетами с объявлениями, выискивая вакансии учителей. Никакую историю он отроду не преподавал, вообще ничего никогда не преподавал, но, кажется, было самое время начать. Чтобы слова не были ложью, и он с чистой совестью мог еще разок, а может и не один, встретится с Хосоком. Его же возьмут без диплома, да?