На Глубиных тропах

На Глубинных тропах было темно, мерзко и… страшно. Очень страшно. Ириен в который раз возблагодарила Создателя за то, что взяла с собой Зеврана вместо Алистера. Страж упирался: «Ты же совершенно его не знаешь. Ты только что подобрала наемного убийцу! Отравителя! И тут же берешь его с собой?! Ты должна взять МЕНЯ! Я - Серый Страж!» Как-то поздновато он спохватился. Спихивая на её хрупкие плечи ответственность за судьбу мира, он совершенно об этом не думал. Когда стал вопрос, кого она возьмет в Орзаммар, Махариэль твердо сказала: Аранай и Шейла. Алистер, естественно, взбунтовался, Стен неодобрительно покосился и буркнул что-то на своём языке, Винн и Лелиана запричитали… И только Морриган, спасибо ей, промолчала. А Ириен просто хотелось узнать эльфа получше: увидеть, на что тот способен, доказать остальным, что ему можно доверять. Теперь же, она была очень рада его обществу: если бы не его байки о жизни у Воронов – она бы сошла с ума. Будь на его месте вечно ноющий Алистер – Ириен бы наложила на себя руки. Сбежать от него тут некуда. Крики тварей, призраки гномов, прячущиеся за каждый углом порождения тьмы, лужи крови, вонь, пауки и паутина - все это очень сильно давило на девушку. Но страшнее всего было понимание того, что ты находишься глубоко под землей, где нет солнца, где не видно неба, где нет живой природы. Для эльфийки, большую часть своей жизни прожившей в лесу, не было ничего страшнее - так она думала до прошлой ночи. «…В первый день они пришли…» - монотонный голос любовницы Бранки до сих пор звучал в её ушах. «…В пятый день к нам заглянули и девчонку умыкнули. В день шестой девчонки крик прямо в душу нам проник. В день седьмой ей через рот рвотой вспучили живот….» - Махариэль начало трясти. Даже самому злейшему врагу она бы не пожелала такой участи. А голос Геспит в её голове продолжал: «…А женщин они хотят. Хотят трогать, лепить, комкать, менять, пока ты не наполнишься ими... Они забрали Ларин. Они заставили её есть остальных, наших друзей. Она разодрала лицо своему мужу и выпила его кровь. А когда она поела, она начала надуваться. Она распухла и посерела. И стала пахнуть как они. Они переделали её по своему подобию. И она начала делать их. Новых. Матка...» Казалось, еще немного и она закричит. «…Камень наказал меня, друг мой по сну. Я умираю от чего-то худшего, чем смерть. Предательство…» *** Зевран обвел взглядом каменные своды и невольно позавидовал гному и голему. Им камни – дом родной, а ему тут было неуютно. Махариэль была права, когда говорила, что каменное небо давит на психику, а уж если ему было не по себе, то что говорить о свободолюбивой долийке. Та, казалось, ещё немного и сорвется. Да еще и вчерашняя матка… Ворон поежился – встречаться с такой тварью еще раз ему не хотелось. Пытаясь выгнать из своей головы образ вчерашнего монстра - помесь человека, осьминога и муравья, Аранай посмотрел на маленькую эльфийку: Ириен сидела на камне, обхватив колени руками. Почему же она взяла его с собой? Наперекор всем, не слушая никого? Влюбилась? Хотела испытать? Позлить храмовника? Скорее всего, все три фактора сыграли свою роль. Он не мог не видеть какими глазами Махариэль смотрела на него, да это, наверное, все видели и понимали, кроме самой девушки. С другой стороны девушка поступила разумно, взяв нового спутника с собой – где, как не на Глубинных Тропах, он может доказать свою верность и проявить себя? «Ничто так не сближает, как каменное небо над головой и орды порождений тьмы.» - Зевран усмехнулся. Это была правда: чтобы хоть как то избавится от гнетущего душу давления, они всё свободное время проводили в разговорах. Он рассказывал ей о своих миссиях, она - про жизнь долийских эльфов. Удивительно, но ей правда было интересно слушать его истории! Всё время расспрашивала о его жизни, мыслях и многом другом. Обычно всех интересовала только его внешность и способность убивать. Душа никому не была нужна. Но вот ей зачем-то понадобилась. На вопрос «Зачем тебе всё это?», удивленно ответила: «Я хочу узнать тебя, ты ведь мой друг!» «Друг…» Какой из него друг? Он убийца! Он должен был её убить! Ворон считал это безрассудным: будь на его месте кто-то другой - она давно бы уже получила смертельный удар отравленным кинжалом в спину. Почему же он не спешит закончить свою миссию? Все дело в клятве или в самой девушке? Он не имел привычки нарушать клятвы. И раз сказал, что будет защищать её - значит, будет. Да и глядя на эту юную особу желание защитить как-то само собой возникало в голове. Да, она была отменным стрелком, но вот с ближним боем у неё были явные проблемы. Эльф ещё раз окинул её взглядом - она была красива, и эта красота была странной: длинные волосы, собранные в косу, на фоне темной загорелой кожи казались практически белыми. Странная ветвистая татуировка под глазами, пухлые губы и обманчивая хрупкость. Именно обманчивая – чтобы всё время носить с собой такой тяжелый лук, девушка должна быть сильной! И сейчас Ириен сидит, обхватив себя руками, раскачиваясь из стороны в сторону, будто в трансе. Во взгляде, до этого пустом, плещется безумие. Её всю трясёт и, кажется, что она вот-вот закричит… *** - Что-то не так? - озадаченный голос Зеврана заставил вздрогнуть. - Зевран? Прости, не заметила, как ты подошел… - Это я понял. Что с тобой? - Матка!... – голос срывается, резко подкатывает тошнота, тело бросает в дрожь, в глазах темнеет. - Тише, мы убили её! – руки эльфа успокаивающе гладят по спине. - Одну убили! Но.. Ты слышал, как они создаются?! Я не хочу стать такой как они! Зев!... Я не хочу! Обещай что я не стану как она! - её трясло, слезы лились из глаз, хотелось кричать, хотелось забыть, хотелось оказаться подальше от это проклятого места! Оказаться на поверхности, лечь на траву и вновь почувствовать теплые лучи солнца… Аранай осторожно обнял плачущую девушку, приподнял её подбородок, заставляя смотреть ему в глаза и тихо, но твердо произнес: - Никогда! Ты никогда не станешь такой, как они! Слышишь? Я не позволю! Ты веришь мне? Ириен кивнула, зачарованно смотря в золотистые глаза эльфа, не смея отвести взгляд… «И ведь правда верит! И как такую предать? Казалось бы, бери и предавай! Но почему я не могу?» - держа в руках плачущую долийку, эльф испытывал странное, несвойственное ему чувство нежности. Вдруг захотелось, чтобы она принадлежала только ему. «Что ж, решено! Значит, будет моей и только моей! Не Алистеру же отдавать такое чудо!» - и усмехнувшись своим мыслям, убийца потянулся к губам Махариэль….