Утопающий

Как же долго я был одинок, как же долго страдал, блуждая среди чужих обломков человеческого разума и души! Видел правду, того не желая, и отворачивался с презрением в глазах. Неужели никто не понимал того, что понимал я: простейших истин на самой поверхности мироздания? Похоже, все обстояло именно так. Я был лишь первым - или же единственным? А может, ни то и ни другое. Но тогда было определено ясно, что я один. И не существовало разницы, как проживу еще один день – только назло амфорному «тому», кто создал меня. А потом я решил создать тебя, желая хоть с кем-то разделить свое бремя. Сразу же я знал, что своим появлением для меня ты потребуешь жертву. Все самое лучшее лишь для тебя. Сколько же я искал, пробовал и выбрасывал негодный, отработанный материал: продажные, соблазненные, влюбившиеся. Но вот потраченные силы оправдались, и показался оазис в бескрайней пустыне. Только незавидна судьба райского островка в пустоши, найденного таким путником. Насытившись источником сам, я бросил все прекрасное в пламя зарождавшейся жизни, чтобы согреться. Мне довелось наблюдать, как постепенно ты забираешь ее красоту и силу. И когда ты, подал мне знак, что, наконец-то, здесь, я был вне себя от такого чуждого ранее счастья. Твое вместилище сразу перестало меня волновать, осталась только забота о его сохранности, дабы уберечь мое сокровище. А потом, спустя еще пару месяцев, я впервые увидел тебя - и никогда уже не забыл. Ты пришел в этот мир, забрав преподнесённую мною жизнь – мой первый подарок тебе, такому прекрасному. Ты - моя плоть, и я воспитаю тебя по образу и подобию своему. В чужой крови ты плакал от холода внешнего мира, и я безгранично желал оказаться рядом, прижать и защищать целую вечность. И это желание не оставляло меня ни на миг. Помню каждый момент, каждую часть тебя, как ты своим первым словом позвал меня, как первый раз ушиб коленку, как учился у меня плавать - и как спросил о своей матери. Эта женщина сыграла маловажную и скоротечную роль в нашей с тобой жизни, поэтому забыть ее ничего не стоило. Ведь ты похож только на меня, кроме небесного цвета глаз: здесь я могу сказать, что они только твои. Сейчас ты делаешь свое домашнее задание, плавно выводишь ручкой крючочки и палочки, а я просто сижу в кресле недалеко и занимаюсь своими делами. - Папа, папа, помоги мне, пожалуйста! Сразу откладываю бумаги, и вижу перед собой свое чудо в шортах и футболке на размер больше. - Мне никак не решить этот пример. Кладу тетрадь на журнальный столик, а своего малыша усаживаю на колени, объясняя принцип решения простых уравнений. Сначала он делает с моей помощью, потом уже самостоятельно. И как же ярко светится радостью его личико, когда мой маленький получает правильный ответ. Ты у меня такой умный! - Я понял, пап. У меня получилось! - Молодец, ну беги тогда – решай дальше, - чмокаю в нос и подталкиваю к столу. Первые наши ночные посиделки с попкорном и ужастиками, завтра выходной, и можно не беспокоиться о времени. Кино довольно неплохое, наверно, поэтому кое-кто дрожит, прижавшись ко мне, и закрывает ручками глаза, когда показывают темный переулок, по которому не спеша идет беспечная будущая жертва. И в самый страшный момент ты держишь меня за ладонь, но теперь, не отворачиваясь от экрана, смотришь: какой же ты у меня смелый. Стойкости детского организма хватает еще на часок, а потом усталость взяла свое. Аккуратно отношу маленькую драгоценность в его кроватку, укладываю и укрываю, целуя в лоб на ночь. И уже практически заснув, слышу в тишине топот крохотных ножек и скрип двери в мою спальню. - Пап, ты спишь? - Сплю, и ты иди спать, поздно уже. - Можно мне с тобой? А то я бугимена боюсь. - Конечно, можно. И не бойся, глупышка, я никому не позволю тебя обидеть. Иди сюда. Быстро юркнув под одеяло ко мне, он устроился на подушке напротив. Смотрим друг на друга и улыбаемся, потом притягиваю твое хрупкое тельце, позволяя уткнуться в грудь и закрыться от воображаемых детских страхов. Ощущение родного тепла и сердцебиения блаженством растекаются по мне. Думаю, надо чаще устраивать такие хоррор марафоны, если они все будут так оканчиваться. Мой день рождения. Я давно прекратил считать их - и лишь сравнительно недавно стал ждать этой даты. Взрослое гулянье еще не для тебя, поэтому пораньше устраиваю нам личный праздник. На столе все наше любимое; ты так умилительно украсил комнату к моему приходу, даже поздравление придумал сам (я видел, как ты убирал черновики) и красивым почерком старательно написал его на открытке. Чувственно прочитал наизусть, без ноты фальши или единой запинки. Мне больше ничего не нужно кроме твоего, будто ангельского, звонкого голоска. Но это еще не все! В коробке с бантиком я нахожу две резные фигурки аистов. Поставив эту красоту на полку в своей комнате, радостно подбрасываю своего мальчика: хоть он уже и не такой маленький, но для меня все равно пушинка. Ты возвращаешься домой практически сразу после ухода, буквально врываясь в квартиру. В твоих лазурных глазах застывают слезы, но ты не плачешь: ты у меня сильный. Кто тебя бросил? Женщина, мужчина? Неважно, люди, они все такие. Мне больно видеть твою печаль и обиду, однако еще больнее было осознавать, что в твоем сердце нашлось место для кого-то постороннего наравне со мной. Поэтому я ликую и одновременно укоряю себя за это. Мое прекрасное дитя, в конце концов, познало толику жестокости несовершенного мира. Успокаиваю и прижимаю к себе, а он приникает ко мне, как тогда будучи совсем маленький. - Все меня обманывают, только ты, пап, меня по-настоящему любишь. Эти слова, услаждающие слух, чистая правда: я не могу полюбить человека с грязной кровью. Целую тебя в затылок, висок, потом в лобик, чувствуя нежную, теплую кожу. - Конечно, я люблю только тебя, как больше никто не сможет. - Ну и к черту их всех, только ты, па, самый лучший. - Это потому что, мне нужен только ты, малыш. - Па! Я же просил не назвать меня так, я уже вырос. Наши взгляды встретились. И в легком полумраке комнаты наши губы робко соприкоснулись, а затем, отстранившись, стеснительная и неотразимая улыбка украсила твое лицо. Я благосклонно улыбаюсь тебе в ответ, и мы снова приникаем друг к другу уже с моей подачи. Нетерпеливо проникаю в приоткрытый ротик, многократно сплетаясь с твоим язычком. Дышать становится невозможно, вынуждая разорвать наш первый глубокий поцелуй, но лишь для того, чтобы снова сойтись в новом, более страстном. Разум застилает пелена от происходящего. Как же ты восхитителен, мой мальчик. Мое семя, наконец, превратилось в райский цветок, и я жажду испить его сладостный нектар. Снимаю с тебя верхнюю одежду, и передо мной открывается вид на самое совершенное создание. Я готов касаться и целовать каждую клеточку этого тела. Нежно глажу тебя - мне не достаточно, и уже обвожу контур твоих сосков языком и припадаю к ним. После дотрагиваюсь до твоей мягкой щеки, словно спрашивая разрешение для продолжения, и ты даешь его, сильнее прижимая мою ладонь к лицу и чуть потершись об нее. А мою вторую руку кладешь на свою грудь, нет, на свое сердце. Высвобождаю тебя из нижнего белья, попутно снимая собственную рубашку, провожу руками по малость выпирающим ребрам, талии и пояснице. И вскоре добираюсь до самого сокровенного. Ты немного возбужден, но я не спешу, сначала по-собственнически сжимаю мягкие ягодицы и только потом уделяю тебе внимания. Твои юношеские стоны под моими умелыми ласками так заводят, однако не позволю и себе причинить моему мальчику боль, поэтому держу зверя взаперти, иначе тот сорвет цветок раньше времени. Ты тянешься ко мне за еще одним поцелуем, а кто я такой, чтобы отказать? Накрываю бархатные губки своими, их вкус сводит с ума, пьянящий и изысканный. Несравненный. И тут я притрагиваюсь к драгоценному бутону, от неожиданности колечко мышц сжимается. Но моя нежность успокаивает тебя, и ты впускаешь внутрь. Массируя твою попку, все чаще подражаю поступательным движениям. Теперь лепестки приоткрылись, готовые распуститься. Полностью раздеваюсь, ведь между нами не должно быть ничего лишнего, совершенно инородного. И заменяю пальцы на свою налившуюся кровью плоть. Знаю, тебе больно, прости, что не могу никак ослабить это, поэтому стараюсь отвлечь, виновато целуя и щедро одаривая ласками. Все глубже и глубже проникаю в тугое и горячее тело, потом, достигнув всей длины, медленно отступаю. Время тянется мучительно медленно, пока ты привыкаешь и начинаешь тоже получать удовольствие. Поддаваясь мне, ты стонешь и выгибаешься. Как же долго я ждал этого, кажется, целую вечность. Я уже чувствую сердцевину цветка, и страстно впиваюсь в желанные губы. Две части печати, скрепившей наши тела и души, отныне и впредь соединили нас, мы снова стали одним целым, как давным-давно. Я толкаюсь вперед сильнее и сильнее, понимая, что мы уже близимся к финалу. И вот бутон распускается передо мной в полном великолепии. Дрожь прокатывает по нам; покидаю твое тело - и тут же заключаю в свои объятья. Нам обоим стало гораздо легче. Мы смотрим друг на друга - и устало улыбаемся перед тем, как уснуть. Уснуть, нашедшими свой смысл жизни и саму судьбу. Такова наша природа.