maybe happiness will be where I will be after...

На протяжении всего пути девушка, припоминала брату утро и только и делала, что капала на мозги, говоря о том, какой он невыносимый. Но парень лишь смотрел в окно, разглядывая, сквозь клубы машинного дыма и пыли, контуры однообразных зданий, которые в скором времени остались позади. Рассматривать широты одиноких полей он находил чем-то удручающим и абсолютно не интересным, а вариант диалога с сестрой, который грозил превратиться во что-то похожее на "скандал двух влюбленных", уж тем более его не прельщал. Поэтому он решил просто надеть наушники и подремать, отрешившись от происходящего вокруг. Лис не сразу заметила, что ведет монолог, но когда поняла что её слова растворяются в пустоте, не доходя до ушей собеседника, замолчала и погрузилась в стонущую вереницу собственных мыслей. Солнце, что уверено катилось по холодному небосклону к зениту, играло одинокими лучам на бледной коже девушки, которая лишь безынициативно водила глазами по мелькавшим в окне пустырям и редким деревьям. Она снова не выспалась, но лишь то, что она поспала больше пяти часов, уже могло порадовать. Последнее время её терзала бессонница. Если она и спала, то вместо красочных снов, что так любила в детстве, она получала кричащую тишину в аспидно-чёрной мгле, окутывающей песчаную радужку глаз. Именно в одну из таких ночей ей взбрело в голову проветрится. Ведь вдруг нагуляется сон? Именно на это она и надеялась, вновь и вновь выходя в сумрак ночного города на протяжении десятков бессонных ночей. Снотворное Уиллис пить совершенно не хотела. Она считала, что это пагубно влияет на организм, да и ей уже полюбились спокойные прогулки по пустынным улочкам, освещенным лишь тусклыми фонарями и лунным светом. Прохладный воздух ночи и сладостное одиночество влекло её. Так все сериалы, ночные супермаркеты, озеро, с которого открывался завораживающий ночной пейзаж, были покорены ночной леди. Брат, тихо посапывая, тяжело опустил голову ей на плечо, чем на пару мгновений заставил отвлечься от размышлений. Его лицо было таким спокойным, таким неподвижным. Лишь глаза резко и быстро скользили под веками, заставляя ресницы мелко подрагивать. Но стоило ей отвести от него взгляд и остекленело уставиться на муху, что так отчаянно пыталась размозжить себе голову о пыльное окно автобуса, как в голову к ней приходит мысль о предстоящей встрече. Мелиссу бросало в пот только от одной мысли о новых знакомствах. Она боялась привязанности, точнее боялась привязаться и потерять. Скоро будет уже два года, как не стало ее друга. Самого близкого человека в её жизни. После потери этого человека, она не заводила новых друзей. Не хотела снова ощущать пустоту, не хотела впускать в свою жизнь того, кто смог бы крепко сжать её руку, а потом обессиленно отпустить, оставляя после себя лишь быстро уходящее тепло и запах своей кожи на её ладони. Она не хотела терять взгляд любящих глаз в объятьях смерти. Единственным с кем она общалась, был ее брат Вилл, с которым она сблизилась после этого случая. Он стал ее поддержкой и опорой, что помогла двигаться дальше. Он схватил её остывающую ладонь и повлёк за собой. Пусть она стала закрытой, перевелась на домашнее обучение, гуляла только на велосипеде в парке или ночью, почти полностью отреклась от отца, но Уилл был тем кому она не боялась открыться. Лишь ему было допущено видеть ее настоящую. Они доверяли друг другу на сколько только было возможно. Они не были так близки раньше. Они не кровные брат и сестра, у них общий отец, но разные матери. Так парень был оставлен своей матерью на попечительство отца в 10 лет. Мелиссе было 8 и они не поладили от слова вообще. Брат сразу ей не понравился. Его дурацкий чересчур громкий смех, его неловкие попытки подружиться с ней, вечно сияющая улыбка, оголяющая обрамлявшее зубы, брекеты, всё его естество раздражало девочку. Он был слишком шумный, слишком надоедливый, слишком чужой для неё. Мать Лис приняла, тогда ещё мальчишку, сразу, без всяких предисловий, он почти сразу начал называть её мамой, что очень злило девочку. Она очень ревновала маму к незнакомому мальчику, что так неожиданно поселился в их доме, стал забирать у неё внимание, игрушки, и даже маму. Тогда она часто закатывала родителям истерики, вечно жаловалась на брата, даже если он ничего не сделал, неделями не разговаривала с ним и считала его своим злейшим врагом. Она показывала ему своё недовольство его существованием в её жизни всеми возможными способами. Уилл пускай и казался всем окружающим его людям лучиком солнца, но наедине с самим собой он таким не был. Никогда неунывающий, вечно смеющийся, раскатистым детским смехом, мальчишка, часто отпускающий нелепые шутки, даже в самой неподходящей ситуации, пытаясь тем самым разрядить обстановку, был совсем не тем, кем пытался казаться. Перед сном, зарываясь в одеяло, он снимал маску довольного жизнью ребёнка и заливался слезами, от всего, что оседало на хрупкую душу, брошенного мальчика. Из-за плохого отношения к нему Мелиссы, он чувствовал себя изгоем. Но время идет, а дети растут. Сейчас Лис понимает, насколько всё это было глупо и по-детски. Если бы мама сейчас посмотрела на их отношения, то сразу сказала бы, что это не ее дети, что их подменили. Она сразу вообразила мамин тихий смех, её спокойный голос, искреннюю улыбку и нежные руки, что обязательно потрепали бы её по макушке. Лис улыбнулась уголками губ, а по сухой щеке скатилась обжигающая слеза. Девушка пришла в себя от голоса водителя, который сообщил о конечной остановке. Она аккуратно потрясла брата за плечи и они вышли на улицу. Вилл потянулся, разминая уснувшие вместе с ним мышцы, и взяв сестру под локоть, повёл вперёд. Они пошли не на вокзал, а в кафетерий и девушка недоумённо посмотрела на парня, а он словно услышав её немой вопрос, кротко ответил: "Он сам выберется от туда, там слишком уж большая давка", она кивнула самой себе, соглашаясь с ним. Зайдя в помещение, они направились за дальний столик у окна. "Довольно уютно для привокзальной забегаловки"- подумала Лис, попутно снимая с себя пальто. Оглядывая помещение, Уиллис подметила, что народу не много, а значит будет не так шумно и тогда ей удастся почитать, чтобы хоть как-то убить время. Они сели за стол, но ничего не заказали, молча дожидаясь друга Уилла. Мелисса заняла место у окна, удобно устроившись она взглянула за стекло. На улице туда сюда ходили люди, кто-то заблудился, кто шёл к такси, кто-то на вокзал, кто-то выпрашивал милостыню. Все они были такими одинаковыми и такими разными одновременно, что глаз не знал на чём остановиться и просто сновал по прохожим. Наконец она остановилась на какой-то колоритной парочке, одетой в самую яркую одежду, которую только можно было найти на полках магазинов. Они, эмоционально жестикулируя, пытались что-то объяснить, подошедшему к ним молодому человеку. Парень быстро перетянул её внимание на себя, неловко улыбаясь и потирая шею. Он был одет в клетчатое пальто, чёрные джинсы и такие же ботинки на толстой платформе. Он интенсивно кивал головой, соглашаясь с чем-то, что так упорно пыталась разъяснить ему странная парочка. Из-за этого его кудрявые волосы, похожие на шесть овечки, такие же кудрявые, раскачивались в разные стороны. Они были не совсем обычные, сами волосы были черные, но затылок белый. Как только люди в кислотной одежде, помахав на прощание в четыре ладони, ушли, парень обернулся в сторону кафе и стал что-то выискивать взглядом. Она хотела отвернуться, но не смогла. "У него безумно красивое лицо" – подумала она, разглядывая розовые губы, брови, чуть сведённые к переносице и его светлые глаза, словно вобравшие в себя лучи утреннего солнца. Но её оценивающий взгляд не остался незамеченным и спустя мгновение она поняла, что он тоже смотрит на нее. Неизвестный мило улыбнулся Лис и куда-то пошёл, а она наблюдала за ним, пока это было возможно. Почувствовав движение, Мелисса повернула голову и посмотрела на брата, что встал и улыбаясь смотрел на входную дверь. Она развернулась, чтобы тоже посмотреть на гостя.