2009 Год
— С кануном рождества вас! — Дорогие мои, и вас тоже! Заходите внутрь скорее, пока совсем не замёрзли! Перед родственниками семьи Йегеров настежь распахнулась входная дверь, в проеме которой стоял Гриша, тепло приглашая гостей внутрь дома. Хохот знакомых голосов раздавался по всему холлу, заставляя стены немного дребезжать, и вскоре на шум знакомых голосов Карла радостно побежала встречать гостей, держа в руках миску с подготовленным для выпечки тестом. Весь ее фартук был испачкан брызгами и кусочками еды, из-за этого она отказывала в объятиях всем, кто тянул к ней руки, мило улыбаясь. Дом, как всегда, был украшен роскошно: фасад сиял огнями уличных гирлянд, заставляя всех мимо проходящих людей на улице невольно щурить глаза, а по периметру участка были расставлены деревянные и пластмассовые рождественские фигуры разных размеров и форм, включая того самого пресловутого Санта Клауса, обитающего на крыше дома. Внутри на стенах висели праздничные картины и разноцветная мишура, из которой со временем повыпадали блестящие ворсинки, хаотично рассыпавшиеся по полу, но никого это не беспокоило. Особенно это не беспокоило Зика. Он не очень хорошо себя чувствовал в последние несколько лет: под конец учебы зачеты и экзамены становились все сложнее, возникали разногласия в отношениях со сверстниками, из-за которых почти всегда пропадало его настроение. Даже дома особого покоя не давали. И вот настал очередной день, когда рождественская суета вновь встревожила людей всей страны, телевизионные каналы начали крутить праздничные фильмы и шоу, в магазинах раз за разом крутили одну и ту же песню «All I Want for Christmas is You», а Зику было совершенно всё равно. Еще и гости пожаловали, которых обязательно надо будет поприветствовать и поздравить, вдобавок выслушивая возгласы о том, как Зик вырос и нашёл ли он спутницу всей жизни. А самым «любимым» и «интересным» занятием для Зика было наблюдать за тем, как его младшему брату дарили очередную бесполезную (чаще всего), но очень классную игрушку среди его сверстников. Год за годом Эрен получал на Рождество то, что Зик мог годами выпрашивать у своих родителей, а сам, в качестве утешения, мог довольствоваться только шерстяными носками и безвкусными сладостями в роскошной упаковке. И так каждую зиму. Каждое Рождество. Про День Рождения даже говорить не хочется. Нет, Гриша любит своего старшего сына и никогда не желал ему чего-то плохого, только он выражал свою любовь… по-своему. Настолько по-своему, что Зик иногда не понимает: над ним так издеваются или это просто глупый юмор его предков? Но за огромное количество времени проведённое под одной крышей со родителями он должен был привыкнуть к странному поведению и отношению отца. Он так думал. — Зик! Эрен! Спускайтесь, гости пришли! — голос Гриши звонко раздался с первого этажа и, шумно вздохнув, Зик прервал чтение книги, со скрипом отодвигая кресло на котором сидел. Только когда Зик поднялся на ноги и недовольно цокнул языком, он случайно заметил темную макушку и пару зеленых глаз, пристально смотрящих на него из-за дверного косяка. Через пару мгновений Эрен полностью появился в дверном проеме, и его улыбка растянулась до ушей. — Пойдём скорее! Бабушка с дедушкой сто пудов принесли много сладостей! — детские ручонки вытянулись к Зику в приглашающем жесте, а улыбка Эрена, кажется, стала ещё шире. — Ну же, Зик! — Я надеюсь у них не будет тех самых конфет с отвратительным шоколадом, — Зик снова шумно выдохнул, насупившись от резкой хватки Эрена на худом запястье. — Только тебе такое нравится. — Эй, не правда, они вкусные! — отпустив Зика, Эрен злобно топнул ногой, с каждым словом повышая голос на полтона. — А ещё ты ешь Несквик, — наклонившись к лицу Эрена, Зик почти соприкасался своим носом с кончиком носа брата. Вблизи было особенно заметно, как от внезапно нахлынувшей злости щёки Эрена побагровели. — Знаешь, на что похожи шарики из-под Несквика? — Пап! Голос старшего опустился на целый тон, чтобы мрачно выдавить из себя: — На кроличьи какашки. — ПАПА-А-А! Вот, что ещё Зик не любил в отце: его тихий шаг. Гриша сам поднялся к ним, не дожидаясь, пока спустятся дети. Его багровые синячища под глазами и померкший взгляд говорили о том, что каждая его смена в клинике, включая сегодняшнюю, давалась с особым трудом и всё, чего он хотел придя домой, это в тишине и покое провести свободное время. При виде него улыбка Зика спала с лица. — Вы опять ругаетесь? — голос Гриши тихо разнесся по комнате, а в его глазах выражалась чрезмерная усталость. — Папа! Зик говорит, что Несквик похож на кроличьи какашки и я их ем! — Эрен звучал так, будто Зик действительно поймал его на этом деянии. — Я слышал, — Гриша хоть и был без сил, но строгий тембр его голоса можно было почувствовать, казалось, физически. — Вы сейчас оба вместо маминого печенья будете есть кроличьи фекалии, я вам обещаю, — даже после этих слов лицо отца не дрогнуло, хотя Эрен тут же напрягся от обещаний отца. — Сейчас же спускайтесь. Эрен показал брату язык, оставшись, как он думал, в выигрыше и убежал прочь из комнаты, а Зик и вовсе пожалел, что начал эту перепалку с Эреном. — Лучше бы ты его уму-разуму учил, а не заставлял орать на весь дом, Зик, — твёрдо сказал Гриша, расслабляя лицо, от чего он, парадоксально, выглядел еще более раздраженным. Зика бесило, когда его отец заводил шарманку на тему того, какой же плохой из него брат для Эрена, что он не подаёт ему никакого толкового примера для подражания. Щеки раскраснелись, и как бы Зик ни пытался скрыть это от отца, Гриша видел сына насквозь. — Пожалуйста, не порти праздник. Ни нам с Карлой, ни Эрену, ни даже самому себе. Уж больно ты взвинченный стал. Гриша вышел из комнаты сына, а Зик остался стоять как вкопанный, чувствуя, как на него наваливается огромный ком вины. И ещё больше злости. Он буквально ничего не сделал для того, чтобы отец в очередной раз начал ездить ему по ушам. «Уж кто-кто, но точно не я тут взвинченный.»***
Карла постаралась на славу и гости были в восторге от праздничного стола, каждое блюдо было вкуснее и красивее предыдущего, а атмосфера накалялась с каждым часом: Гриша рассказывал про недавнюю смену в клинике; Карла делилась успехами в тренажёрном зале и, как бы невзначай добавляя, чтобы к ней присоединились Гриша с Зиком; Мистер и Миссис Йегер воодушевленно рассказывали про свою поездку в Италию несколько месяцев назад, а Эрен громко хохотал над байками своего деда, которые он добавлял между историями… — А что на счёт тебя, Зик? — набрав в ложку порцию картофельного пюре, Мистер Йегер обратил внимание на своего внука. — Успехи в учёбе есть? Большую часть ужина Зик ковырял вилкой салат и время от времени кивая головой, вникая в суть разговора. Даже сейчас он не осмеливался поднять глаза на заданный им вопрос. Он мял в руках обрывок салфетки. Молчание затянулось. — С тобой разговаривают, — вмешался Гриша, резко прервавшийся резать кусок курицы, на что мальчик машинально отреагировал тревожным взглядом на отца. — Это невежливо, Зик. Он немного поерзал на стуле, чувствуя себя совершенно неуютно. На самом деле, неуютно стало всем, но никто из присутствующих за столом старался не подавать виду. — Да… извини, — сказал Зик в стол то ли отцу, то ли деду. — Успехи есть. По нескольким предметам иду на твёрдую А. — Молодец, — на лице господина Йегера растянулась гордая улыбка. — Глядишь, станешь третьим поколением Йегеров в городской больнице. Как говорится: «Бог любит троицу!» За столом снова разразился смех, но Зику было не смешно. — Но химию тебе всё же придётся подучить, особенно под конец твоей учебы, — встрял в разговор Гриша. Руки Зика нервно задрожали. Ему резко захотелось закурить. Он ненавидел эту тему. Никто никогда ни о чем его не спрашивал. Все вопросы решались за него, и мнение Зика никого не интересовало. — Я терпеть не могу химию. — Прошу прощения? — Я терпеть не могу химию, — повторил Зик, осмелившись посмотреть исподлобья на отца. — Ненавижу её. Звон посуды постепенно прекращался, пока в комнате не воцарилась полная тишина. Карла озадаченно смотрела то на мужа, то на пасынка: Гриша застыл, глядя на Зика, в то время как Зик сидел всё в той же напряжённой позе. Сквозь его свисающую челку можно было видеть покрасневшее лицо. На самом деле, он любил химию. И физику. И математику. Зик любил учиться, но не тогда, когда ему диктовали, что именно ему нужно изучать. И где работать. Гриша удивленно изогнул брови. Его поджатые губы выдавали в нём сильное раздражение. — Что за физиономия? — по тарелке вновь звякнули столовые приборы, разрезающие кусок мяса. — Ты ещё ребёнок. Сегодня одно, завтра другое, сегодня ты не любишь химию, завтра не будешь любить свой бейсбол, потом тебе ещё что-нибудь разонравится, и что тогда? Будешь работать врачом. Перспективная профессия с которой не заскучаешь, и деньги хорошие платят. Мы уже обсуждали это, так что разговор закончен. Окончательно. — Я уже не ребенок. Зик только сейчас заметил, как в глазах отца лопнули сосуды. Лампа, висевшая над столом, отбрасывала тень на Гришу, заставляя его выглядеть более суровым. — Я сказал, разговор окончен. Мужчины пристально смотрели друг на друга, и Карла решила разрядить обстановку, пару раз постучав вилкой по своему бокалу, привлекая к себе всеобщее внимание. — Кто-нибудь хочет десерт? Я приготовила какое-то подобие тирамису и хочу, чтобы вы его оценили! — встав из-за стола, женщина направилась на кухню. Эрен крикнул ей вслед, чтобы положила ему порцию побольше. Миссис Йегер потрепала внука по волосам, нежно улыбаясь. Мистер Йегер причитал внуку о том, что тирамису ему нельзя. Отец и сын до сих пор сверлили друг друга взглядом.***
Эрен сидел рядом с большущей ёлкой, резко и нетерпеливо отрывая подарочную упаковку от огромной картонной коробки. Его глаза засияли, когда он осознал, что перед ним лежит велосипед, который он выпрашивал у родителей целый год. — Мама?! Спасибо огромное! Спасибо-спасибо-спасибо! — мальчик прыгал вокруг матери, не стыдясь от радости наступать ей на ноги. — Ох, Солнце, осторожнее! — Карла нагнулась к макушке сына, оставляя поцелуй в его волосах. — Твой отец тоже помогал выбрать тебе подарок! Эрен развернулся к своему отцу, который сидел в кресле возле рождественской ёлки, и бросился в его объятия, изо всех сил обхватив мужчину всем своим телом. — Хах, полегче, Эрен. — Спасибо, папочка! Ты самый лучший! — Гриша не знал, откуда у Эрена взялось столько сил, но он продолжал душить его в своих объятиях, пока мужчина не ответил тем же, обняв сына и уткнувшись носом ему в ключицу. На его лице играла теплая улыбка. Бабушка с дедушкой решили подарить своему младшему внуку яркие мальчишеские футболки с его любимыми персонажами комиксов, и пару упаковок конфет, которые Эрену, в этот раз, не особо понравились, но сладости есть сладости, и, в отличие от тирамису пропитанного алкоголем и кофе, те конфеты могут есть дети, поэтому он все равно был рад подарку. Гриша получил от Карлы красивую оправу для очков с серебряным покрытием. На старых как раз начала отваливаться душка. Карлу муж одарил прекрасными золотыми серьгами с топазами. Мистер и Миссис Йегер обрадовались семейной фотографией в деревянной рамке, которую украшали Эрен и Зик. Еще бабушка с дедушкой получили лично от Карлы чайный сервиз ручной работы. Зик в этом году копил деньги на то, чтобы подарить отцу пластинку с его любимым исполнителем. Ему хотелось сделать приятно. — Ух ты, Зик… Я не ожидал от тебя такого подарка. Спасибо, — от сухого тона Гриши по загривку парня пробежали мурашки, но отец, все же, потрудился улыбнуться, и, даже, приобнять сына. Карла получила от Зика недорогие приятно пахнущие духи. Зик же в руках держал книгу. На стикере, приклеенном к книжке, виднелась надпись: «Зику от папы» Рядом с ним лежал ещё один подарок — настольный микроскоп от его бабки и деда, наверняка недешёвый. Карла подарила бежевый вязаный свитер, над которым она, скорее всего, горбатилась несколько месяцев. Будучи уверенным в том, что она могла спокойно проигнорировать пасынка (хотя она всегда одаривала его подарками), он был благодарен ей. Но сейчас он переводил взгляд то на велосипед Эрена, то на пластинку, потом на книгу в его руках. И так снова и снова, несколько раз. «Зику от папы» — Я уже читал её. Члены семьи одновременно повернулись к Зику, не понимая, о чем он говорит. Гриша несколько раз недоверчиво моргнул, его брови сошлись на переносице. — В смысле? Ты читал её? — Да, читал. И она мне не понравилась. Тишина снова воцарилась в гостиной, где все разбирали свои подарки. Карла с опаской наблюдала за происходящим и заметила, что лицо Гриши выражало удивление и постепенно перерастало в какое-то подобие сожаления. Мистер и Миссис Йегер шумно дышали, так же наблюдая за всеми с недоумением, а Эрен старался не звенеть запчастями своего нового велосипеда, которые мальчик уже успел вытащить из коробки. Зик выглядел очень грустным, его глаза покраснели. — Это же… это же «Дон Кихот». Как она не могла тебе– — Ты бы хоть раз сделал вид, что тебе не плевать на меня, — голос Зика явно дрожал, хотя он изо всех сил старался это скрыть. Эрен посмотрел на брата своими огромными зелеными глазами, понимая, что впервые видит, как Зик пытается не заплакать. Эрен в принципе никогда не видел, как Зик плачет. Он всегда сдерживал себя в эмоциях перед Эреном. Максимум что Зик мог учудить на глазах своего младшего брата, это что-нибудь пнуть в порыве гнева и неприлично выругаться, после чего Зик говорил, чтобы Эрен за ним не повторял. — Я… Я думал, ты её не читал, — все понимали, что Гриша облажался и Зик справедливо недоволен, что эти оправдания звучат глупо, поэтому никто, кроме Зика, палки в колеса не стал вставлять. — Думал, что она тебе понравится. — Я, конечно, люблю читать, но ради приличия ты бы мог просто спросить, что мне подарить, если тебе слишком лень утруждать себя в этих размышлениях, — Зик снова обратил внимание на велосипед Эрена, на пластинку, которую он не мог найти в магазинах. Его сердце застучало в два или три раза быстрее. — Эрену велосипед. Да… Когда я просил велосипед, ты говорил, что у вас с мамой денег нет… — Их правда не было на тот момент, Зик. — …а сейчас у меня в руках сраная книга. Книга которую я прочитал ещё год назад, — парень кинул книжку, и та плюхнулась со звонким хлопком на кофейный столик. — Черт, это даже хуже, чем в прошлые праздники. Эрен мысленно начал подмечать, что развернувшаяся ситуация очень неприятная и совершенно не праздничная. — Дедуля, бабуля, спасибо за микроскоп, — Зик надел свитер Карлы, стараясь изнутри вытереть слёзы, чтобы никто не видел. — Спасибо за свитер, Карла. Я рад, что ты нашла время связать его для меня. Карла мягко улыбнулась, но улыбка быстро исчезла, и женщина опустила голову. Парень нагнулся к полу, чтобы взять микроскоп, и перешагнул через разорванные коробки. Он хотел уже пройти мимо отца, но остановился прямо перед ним. — Надеюсь она не треснутая и там не будет слышно помех, — Зик кивнул в сторону пластинки, которую Гриша отложил в сторону и далее посмотрел на отца. — Покупал с рук. А мне просто не дари больше ничего и никогда, пожалуйста. Развернувшись на «каблуках», Зик помчал на второй этаж в свою комнату, пропуская ногами по несколько ступенек. Раздался хлопок: дверь закрылась. В гостиной все так и продолжали стоять или сидеть на своих местах. — Гриша, — его мать решила подать голос первой. — Ты действительно подарил какую-то непонятную книгу своему сыну на Рождество? Ты действительно ничего у него не спросил? Гриша решил промолчать. А что ответить в этой ситуации? Признать, что ему на самом деле не хотелось заморачиваться над подарком своему старшему сыну? Сказать это особенно после того, как Зик смог порадовать отца просто потому что тот так захотел? Ответить было нечего. Было стыдно. Эрен продолжал сидеть около ёлки и глядеть на лестницу, по которой поднимался брат.***
До следующего дня Зик не выходил из своей комнаты, отпирая ее только тогда, когда выходил в туалет, а затем снова запирая. Он не выходил даже для того, чтобы чем-нибудь перекусить. Он не отвечал на просьбы Карлы поговорить с ней. То, что он не обедал, настораживало её больше всего. — Эрен! Пожалуйста, спустись ко мне на секунду! — Ща-а! Пока Карла выжидала Эрена, женщина положила остатки жареной курицы, салата и картофеля на тарелку, подогрев блюдо в микроволновке. — Я что-то сделал? — обыденным тоном спросил Эрен, а Карла и бровью не повела, ухмыльнувшись. — А ты хотел? — Нет! Обычно ты зовешь меня так, когда я что-то натворил… Она поправила его новую футболку, которую он уже смог чем-то испачкать. — Я согласна с тобой, но это не тот случай. У меня к тебе просьба, — Карла осторожно притронулась кончиками пальцев к тарелке, чтобы убедиться, что она не горячая. — Попробуй попроситься зайти к Зику и передать ему это. Он ничего не ел, а меня он не впускает к себе. Эрен взял тарелку из рук матери и чуть не выронил её. Карла тут же дёрнулась спасать тарелку. — Извини, — на лице мальчика появилась гримаса. — Ты думаешь, он меня впустит? Женщина заметила перемену в настроении её сына, но не стала акцентировать на этом внимание. — Просто попробуй постучаться, сказать, что принёс ему еду, пускай поест. Если не откроет дверь — будем думать, что делать, хорошо? — Хорошо… Спустя несколько минут Эрен постучал по двери, но Зик всё так же не решался выдавить из себя какой-нибудь ответ. Он продолжал стоять с едой в руках. — Зик, это я. Мама сказала, что тебе нужно поесть. Впусти меня. Молчание. Мальчик решил дернуть ручку двери. Ну, мало ли, вдруг откроется. Открылась. Почему он не запер ее? Забыл? Эрен решил постоять рядом с открытой дверью, а то вдруг Зик вытолкнет его из комнаты, разозлится, что кто-то решил зайти, но никто его выталкивать не стал. В комнате горел свет от настольной лампы. Эрен сделал шаг внутрь и увидел на столе бабушкин и дедушкин микроскоп. Точнее, микроскоп Зика. Он что-то на нем смотрел: рядом лежали какие-то стеклянные штуки и жидкости явно предназначенные для этой приблуды. Его новый вязаный свитер висел на спинке стула. Зик лежал на кровати, укрывшись одеялом. «Умер что ли?» Эрен не постеснялся пройти к брату со стороны его лица и он поставил тарелку с курицей на прикроватную тумбочку. Он листал что-то в телефоне на минимальной яркости, не обращая внимания на Эрена. «Не умер» — Поешь. Так мама сказала. Ответа не последовало. По телу пробежали мурашки и он только сейчас заметил, что в комнате холодно — окно приоткрыто, а Эрен стоит босиком. — Зик, — он пытался вытянуть из брата хоть какую-то реакцию, но ничего не вышло. Глаза Зика продолжали бегать по экрану. Эрен цокнул. — Ты так и будешь сидеть в комнате и страдать, пока не помрешь?! Эрен, как всегда, сначала думает, потом делает, и этот раз не стал исключением. Его прямолинейность стала в семье обыденностью, но Зик, наконец-то, посмотрел на своего брата широко раскрытыми глазами. Он оперся на локти, чтобы полностью переключить свое внимание на брата. Эрен решил выйти из комнаты. Затем он опустил голову. Он знал, что ведёт себя как малое дитя и сейчас Эрен выглядит в его глазах более взрослым, чем он есть на самом деле, в отличие от самого Зика. Но он все равно был все еще расстроен из-за подарка. Из-за своего отца. Он ничего не мог с этим поделать. Иногда Зик ненавидел Эрена, потому что Гриша был добрее к нему, потому что у него была Карла, его мать, которая любила его всем сердцем, просто потому, что он у нее есть. Зик чувствовал себя ошибкой в жизнях людей, хотя и не понимал, что он сделал такого плохого. Возможно, он был далек от совершенства как сын, как друг, как брат, но он хотел, чтобы его любили так же, как Эрена. Чтобы к нему относились как к человеку, не потому, что он выглядит жалко в чьих-то глазах, или потому, что он закончил полугодие на «отлично», а потому, что он просто существует. Как Эрен. Чёрт, он завидовал 7-летнему пацану. — На. Это тебе. Эрен держал в своих руках листок. Парень аккуратно взял его и потянулся к лампе на тумбочке, включив свет. Когда Эрен успел вернуться обратно? На листке пёстрыми фломастерами разного цвета был нарисован Зик. Он был в центре спортивного поля, окруженный его товарищами по команде, которые тянули руки вверх, радуясь, видимо, победе. В руках он держал бейсбольный мяч, а над головой висела жёлтая корона. Сзади все трибуны были полны каракулями в виде людей. Эрен даже заморочился нарисовать его в спортивной форме его школьной команды. В углу виднелась надпись: «Самому лучшему брату! С Рождеством!». — Я хотел отдать его ещё вчера, но не успел, — тихо сказал Эрен. — Если ты злишься на меня за то, что родители подарили мне велосипед, то прости. Он извиняется? Эрен действительно думает, что он причина ссоры? Зик держал рисунок в руках и даже не заметил, как на нём внезапно появилось несколько размытых клякс. Чего он определённо не хотел, так это чтобы и Эрен считал себя в этой семье из-за кого-то виноватым. Отложив листок в сторону, Зик притянул к себе Эрена за руку, чтобы заключить того в крепкие объятия. Волосы младшего брата вкусно пахли детским шампунем. Как же, всё-таки, было приятно обниматься. — Эй, ты чего? Фу! Ты сейчас на мне все сопли оставишь! — Это не твоя вина, — прошептал Зик в чужую шею. Он отпрянул от Эрена и обхватил его лицо ладонями. Он невольно для себя подметил, каким красивым мог стать Эрен, когда вырастет. — Это только наша с папой ссора, ты здесь ни при чём. Никогда не вини себя напрасно и мне жаль, что заставил тебя почувствовать себя виноватым. Эрен не ожидал, что Зик будет с ним так откровенен. Он не ожидал увидеть его плачущим и не знал, как правильно себя вести, поэтому мальчик решил вытереть слезы с чужих щек. Мгновение спустя его руки были накрыты руками Зика. — Спасибо. Это самый лучший подарок в моей жизни.2015 Год
На полу была груда сумок и коробок, в которые он складывал одежду, книги и другие личные вещи. Эрен, по просьбе Зика, помогал брату без особого энтузиазма — он не хотел, чтобы тот переезжал. Несколько полок шкафа в его комнате уже были разобраны, а на следующей стояла небольшая коробка. Потянувшись за ней на цыпочках, Эрен был уверен, что она будет тяжелой, но когда коробка оказалась у него в руках, он недоверчиво потряс ее и понял, что в ней лежали какие-то бумаги. Ну или что-то в этом роде. — Посмотри, что там, — Эрен раздраженно протянул коробку Зику и в самый последний момент отпустил. Они оба чуть не выронили её из рук. — А я в туалет. Зик проследил за братом до тех пор, пока тот не скрылся за дверью. Сев на край кровати, Зик шумно выдохнул и открыл коробку. Оказывается, это была коробка с подарками, в которую он укладывал всё, что могло легко потеряться: открытки от Пик, которые она дарила Зику на дни рождения и другие праздники; несколько писем от Тома, который пару лет назад переехал в другую страну (Зик сам просил отправлять письма по почте, чтобы через некоторое время к ним можно было прикоснуться физически); открытки от его бабушки и дедушки из Италии и анонимная валентинка со школы. На самом дне лежал рисунок Эрена в файлике. — Боже, это тот самый рисунок? Я думал, что ты давным-давно его выбросил, — вернувшись, Эрен стоял в дверях, скрестив руки на груди. Зик провел пальцами по листу, вспоминая, как он был счастлив получить этот рисунок. Это был первый подарок ему от младшего брата. — Я его никогда не выкину.