Сладость

Капо с замиранием в сердце шел по коридору. Шаги гулко разносились в пространстве, по крайней мере, так ему казалось. Эмоции давались ему нелегко, но последнее время он был сам не свой. А уж подобное признание точно было не в его характере. Бруно замер у закрытой двери в ванную и ненароком прислушался, оттуда был слышен какой-то суетливый шум и мерный плеск льющейся воды. Он бессознательно прислонился к двери и понял, что куда-то летит. Дверь почему-то была незаперта. Бруно, невероятным образом сохраняя баланс от полного падения, ввалился в ванную, и его на мгновение ослепил яркий свет. Он заслонил рукой лицо, щурясь, затем посмотрел сквозь пальцы на обстановку — Леоне стоял в ванне, прикрытый шторой, и принимал душ. Казалось, что весь этот шум остался незамеченным для Аббаккио. Однако, вскоре вентиль повернули и вода стихла, Аббаккио отдернул штору в сторону и посмотрел прямо на капо. Буччеллати стоял как провинившийся школьник, которого застали за чем-то неприличным. И тут блондин отреагировал так, как Бруно точно не ожидал — он хмыкнул и принял довольный вид. У капо даже пробежались мурашки по телу от такого поворота событий, а взгляд его остановился на груди и зацепился за каплю, которая медленно начала скользить вниз, увлекая за собой глаза. Когда же капля затерялась в области паха, Буччеллати заставил себя поднять взгляд вверх. — Я знал, что ты не оставишь это без внимания, — произнес Леоне и переступил бортик ванны, вода с мокрых волос стекала на пол. Бруно не мог вымолвить и слова. Как будто весь его словарный запас куда-то резко испарился. Вся его решимость постепенно улетучивалась, это чувство заменяло что-то иного рода, то что он не мог определить. Леоне приблизился к капо и захлопнул позади него дверь, задвинув щеколду. Одной рукой он уперся в стену, позади него, а другой провел по мокрым волосам, слегка взлохматив их. Он выглядел таким красивым, очаровывая простыми движениями и отсутствием стеснения перед своим капо. — Бруно, я должен тебе сказать… — начал Аббаккио. Его глаза горели чистым золотом. — Ч-чего? — заикнулся Буччеллати, — Вообще-то, это я пришел тебе кое-что сказать! — Тшш, — Леоне приложил палец к губам капо, — Не перебивай. Я долго шел к этому и должен выразить свои чувства к тебе. Еще когда мы познакомились, я увидел в тебе прекрасного человека и непревзойденного лидера, ты одной лишь улыбкой мог вдохновить идти за тобой. И я шел, упорно и долго, след в след, принимая каждое твое слово и бесспорно выполняя все твои приказы. И чем дальше я шел рядом с тобой, тем больше понимал, что ты за человек. После тяжелого прошлого, ты дал мне новый повод жить и сражаться. Ты разжег во мне, успевшую было потухнуть, искру. И я очень благодарен тебе за всё это. Бруно, ты стал для меня чем-то большим, чем-то невероятным, гораздо более ценным, чем друг или капо, ты стал для меня родным! Я люблю тебя, Бруно Буччеллати! Люблю больше всего в своей жизни! — признался Леоне. Он выдохнул от облегчения, но тут же испугавшись чего-то затараторил, — Я не знаю, как ты отреагируешь на мои слова, и даже буду готов к тому, что ты отвернешься от меня, но прошу, не бросай меня… лучше в таком случае, просто забудь об этом разговоре и вернемся к… Его пламенная речь прерывается, так как Бруно обхватывает его лицо руками и целует. Целует так нежно и крепко, что у Леоне перехватывает дыхание. Он впервые молится о том, чтобы это мгновение не заканчивалось. — Я тоже тебя люблю, — произносит Бруно, — И я очень скучал по тебе. Их губы снова сливаются в поцелуе, еще более глубоком и чувственном. Аббаккио в порыве чувств начинает снимать одежду со своего любимого, а тот в свою очередь уже гладит своими удивительно нежными пальцами его тело, оставляя в местах соприкосновения расцветать сильное желание. И когда Леоне, легким движением усаживает капо на туалетный столик, сбивая множество шампуней, гелей и прочих флаконов, тот возбужденно выдыхает и сдержанно краснеет. И на самом интересном моменте, когда Бруно тихо стонет, зажимая рот ладонью, и изгибается всем телом, а Леоне прерывисто дышит, чувствуя как по его телу стекают капельки пота, раздается хлопок и дверь картинно падает, и в клубе пыли виднеется очертание Мисты во главе с Наранчей. — С Леоне что-то случилось! Я слышал как что-то падает! — восклицает Гирга на ходу, руководя тараном. И когда пыль оседает, они видят всю картину происходящего в ванной. Глаза Аббаккио наливаются кровью. Всем присутствующим показалось, что он будто потемнел и даже послышались отдаленные звуки грома и молний, а затем раздался ужасающий и леденящий душу скрежет зубов, сопровождающийся гневным криком: — Наранча-а-а-а-а-а!!! Убью-ю-ю-ю!!!