Лондон. Август, 2019 год.
На недавно безмятежном и спокойном небе появилась первая угрюмая тучка серого цвета с отливом свинца. Она стала прикрывать своими боками едва греющее солнце, которое не собиралось так быстро уступать победу. Вскоре небо все больше стало затягиваться хмурыми тяжелыми тучами, пока последние лучи света вовсе не скрылись из поля зрения жителей столицы. Первая ослепительная молния, и как ей в подтверждение раскатистый звук сурового грома. Долгожданные капли тёплого летнего дождя осели на листьях липы, растущей в одном из парков города. Столичные жители стали суетиться, стремясь спрятаться от надвигающегося ливня в своих типичных для Лондона кирпичных домиках и провести остаток дня, сидя в кресле у камина, за прочтением любимой книги. Те, кого ждала другая же участь, скрылись под крышами ближайших заведений в надежде переждать грозу за чашечкой тёплого зелёного чая с молоком. Темноволосая девушка в тонком голубом платьице в стиле прованс, которое едва прикрывало коленки, спешила домой, параллельно перепрыгивая маленькие лужицы, чтобы никак не намочить худые ноги. На ее лице была искренняя улыбка, а ярко-зелёные шарики сияли от неподдельного счастья в подтверждение внутреннего состояния брюнетки. Дело в погоде? Нет. Длинные пальчики крепко сжимали белый конверт, в котором крылась причина испытуемой радости. Она остановилась у массивных дверей темно-каштанового цвета со своеобразными узорами, пытаясь собраться с мыслями. Прикрыв веки, брюнетка сжала конверт в тонких бледных ручках и прислонила к грудной клетке, будто хотела согреть всем своим нутром эту тоненькую обертку с одной единственной картинкой — фотографией с УЗИ. «Беременна» — всё, что крутилось в голове Агаты и заставляло ее глупо стоять и лыбиться уже несколько минут входным дверям своего же особняка. Мысль о том, что под ее сердцем рождается новая жизнь — грела душу, а тело кидало то в адский жар, то в неимоверный холод. Харрис давно мечтала о своём ребёнке, которому она была готова посвятить буквально всю свою жизнь. Да, и чересчур заботливая тетушка девушки давно намекала на то, что пора обзавестись малышом, всё твердила: «Часики тикают, племяшка, а я хочу понянчиться с внучатами». Но, к величайшему сожалению, тёте Аннет так и не выпадет шанс повидаться с ребёнком Агаты, ведь двадцать четвёртого июля этого года женщина погибла в авиакатастрофе.«Стокгольм — Лондон» — последний полёт Аннет Харрис.
Агата, как сейчас, помнила тот телефонный звонок, когда ей сообщили о том, что пилот не сумел справиться с управлением из-за плохой видимости в неблагоприятных для перелёта условиях — грозы. Спустя месяц после смерти любимой тетушки, девушка всё также помнила наизусть все сказанные слова с того конца провода работника больницы. Но она отчаянно верила, что где-то там, на белоснежных ватных облаках, под любимую мелодию, тетушка наблюдала и искренне восхищалась столь прекрасной новостью о беременности Агаты. — Так, соберись, Агата. — зажмурив глаза, девушка сделала глубокий вдох и протяжный выдох. Темноволосая принялась искать ключи в маленькой чёрной сумочке от Saint Laurent, что была куплена на закрытом показе бренда её покойной тетушкой. Удивительно, как в это кожаное изделие, что помещалось в ладошки хрупкой Агаты, вместились вовсе не подходящие по параметрам вещи: кошелёк, хотя сама девушка пользовалась только золотой карточкой для оплаты своих покупок, несколько предметов декоративной косметики, зеркальце, пилочка для ногтей, дорогой парфюм и ежедневник. В ней можно было найти всё, но только не ключи от собственного дома. — Ох, уж эта типичная «женская сумочка», — бубнила себе под нос увлеченная поисками пропажи Харрис, — да, вот же они! Брюнетка тут же вытянула свою «находку» и принялась открывать входные двери. Зайдя в прихожую, она ощутила едва слышные нотки алкоголя. На лице Агаты не дернулся ни один нерв, не было признаков замешательства, ведь она уже привыкла к частым вечеринкам в доме, на которой был лишь один приглашённый гость — Эллиа. Ее возлюбленный всегда был изрядным любителем выпить, но девушка взяла на себя ношу спасателя в надежде, что однажды по счастливой случайности он бросит пить. Но чуда не свершалось, а наоборот — состояние мужчины становилось все хуже и хуже, а алкогольные вечера превратились в ежедневную терапию. Единственная причина, по которой Агата не позволяла себе бросить молодого человека — это боязнь остаться одной. Ведь ей всю жизнь твердили: «За мужчину нужно держаться и ни в коем случае не отпускать его, чтобы он не сотворил». Жертва обстоятельств. Да, именно ею и была юная мисс Харрис. Сложно не быть таковой, когда любимая тётушка воспитывала по законам патриархата, а мужчина, в которого она была влюблена до беспамятства уже 7 год подряд, твердил лишь: «Без меня ты никто». Манипулятор и абьюзер, но Агата искренне верила, что узнав бы он новость о пополнении, Эллиа тут же по щелчку пальцев исправится и превратится в заботливого законного мужа, став прекрасным отцом для их совместного ребёнка.Наивная.
Девушка нервно сжимала ладони в кулачки, направляясь прямо по коридору в сторону кухни. Придя туда, она увидела знакомую синюю физиономию, которая уже давно забыла о рамках приличия и грани, когда нужно остановиться. Мужчина лениво поднял глаза на стоящую перед ним брюнетку, синхронно наполняя до полных краев рюмку спиртным напитком. — Сколько ты выпил? — брови нахмурились, а пухлые губы девушки превратились в две сжатые тонкие параллельные линии. Ей было больно каждый раз видеть его таким, но ничего поделать уже не могла. — Какая к черту разница? У меня повод. — опустошив стопку, пробурчал брюнет. Затем демонстративно рукавом светлой кофты стёр капли спирта со своих губ. Харрис лишь на долю секунды прикрыла веки, стараясь не разрыдаться от сложившейся ситуации, подошла к столу, за которым сидел Эллиа и протянула белый конвертик дрожащей от страха рукой. — Это ещё что? — вопросительно бросил взгляд на неё мужчина. А та лишь указала глазами, что ему стоит открыть и самому увидеть содержание. Брюнет проделал пару махинаций с конвертом и, достав оттуда фото с УЗИ, опешил. Брови мужчины резко вскинулись вверх, губы превратились в искривлённую улыбку, а в глазах пробежались огоньки ярости. — Что это такое, Агата?! — буквально прорычал он, вставая и грубо подхватывая за запястье брюнетку, припечатал её к холодной стене кухни. — Это наш малыш, Эллиа, твой, — Девушка была напугана такой резкостью и дрожащим голосом, едва слышно, промолвила, — У нас будет полноценная семья, как мы и хотели. Помнишь?Удар
Харрис медленно скатывалась по стенке вниз от такого тяжелого удара по лицу. Зелёные хрусталики стали наполняться слезами, и вот первая покатилась по пылающей от боли щеке напуганной до смерти девушки. Она боялась не за себя, а за того, чья жизнь только зарождалась под ее хрупким сердцем. Оказавшись на холодном кафеле, Агата поджала колени к грудной клетке, руками обхватывая дрожащие ноги. Испуганные глаза против своей же воли наблюдали за последующими действиями мужчины. До такой степени перепугана и растеряна, что кровь стыла в жилах, а по телу проходили мурашки, словно электрошокер. Сердце же билось в бешеном темпе, будто вот-вот, и оно пробьёт насквозь грудную клетку и вылетит прямо с неё. — Я же говорил, что никакой беременности, а ты, сука, ослушалась меня! — говорил Эллиа, с каждым словом повышая тон, переходящий уже на крик. Ноябрь уже не первый раз позволял себе поднять руку на девушку. Первая перепалка, закончившаяся побоями на теле Агаты, случилась ещё месяц назад. Эллиа был зол, что потерял работу и весь гнев решил вылить на хрупкую девушку. Харрис нашла в себе силы простить его, ведь мужчина пообещал, что это был первый и последний раз и больше такого не повторится, но. Брюнет опустился на корточки, чтобы быть лицом к лицу с девушкой. Грубо подхватив одной рукой щеки Агаты, он притянул к себе для короткого поцелуя. Грубый, омерзительный, отталкивающий поцелуй. Харрис было противно от того, что позволяла этому ублюдку прикасаться к ней. Агате не хотелось этого, но что она могла сделать против человека, который в несколько раз больше ее самой? Девушке пришлось поддаться, чтобы не отхватить очередную порцию ударов от Эллиа. Харрис все также пыталась подавить в себе желание разрыдаться, но слёзы — предатели, сами по себе стекали по нежным щекам, подбородку и шее брюнетки, от чего промокала белая рубашка, а на ткани оставались чёрные пятна от туши девушки. — Завтра же идёшь делать аборт. — Но. Почему? — прозвучал едва слышный тонкий голос, но этого хватило, чтобы мужчина вновь закричал. — Потому что так сказал я, — как отрезав, произнёс мужчина, бросив короткий, переполненный яростью взгляд на сидящую Агату, что тряслась от дикого страха. — Прошу, Эллиа. Я же знаю, что ты не такой! Услышь меня! — потирая щеку, кричала Агата сквозь боль и слёзы. Эллиа лишь посмотрел на неё так жалобно, словно он только сейчас осознал, что же он натворил. Мужчине хотелось то ли подойти, чтобы успокоить девушку и произнести «Извини» на всех языках этого мира, то ли замахнуться в который раз на без того запуганную девушку. Его желания путались между собой, а рассудок терялся в стенках черепа. Спустя несколько минут пугающего молчания Агата встала, объяснилась перед Эллиа, что пойдёт принять душ и пойдёт спать. Глупое враньё. Душ — укрытие, где она сможет побыть наедине. Зайдя в ванную, Агата тут же заперла дверь. Она села на маленький коврик и, обхватив колени руками, разрыдалась. Вот так вот просто и по-тихому, чтобы Он не услышал, ведь боится. Так поступал каждый, боясь показать собственные эмоции. кому-либо, сдерживал их до последнего и сразу же после ссоры убегал по-тихому рыдать в ванную комнату. Зачем? Для чего? Сложно объяснить, но достаточно просто понять. Пухлые губы то тряслись, то искривлялись в улыбке, то открывались во всю ширь, чтобы закричать, но последнее девушка делала бесшумно.Вот так вот, крик тоже бывает немым.
Девушка махала руками, рассекая воздух… Вставала. Садилась. Харрис сходила с ума от происходящего. Она слово та мечущаяся птица, что насильно закрыли в клетке, тем самым «обломав» ей крылья свободы. Самым разумным на тот момент, ей казалось сбежать из дому. Именно, сбежать. Ведь добровольность и ее свобода закончились в тот момент, как горячая мужская рука коснулась тела Агаты не по ее воли. Просидев ещё минут десять, Агата встала напротив зеркала: смыла испорченный макияж, умылась, подправила затёкшие от слез глаза. Харрис сделала всё необходимое для того, чтобы Эллиа не подумал, что она плакала, а не принимала душ, даже включила на несколько минут сам душ, чтобы было видно, что она «действительно» именно этим и занималась. В женской голове созрел самый глупый и наивный побег. Побег от тирана, побег от ужасной судьбы, что ожидала ее в недалеком будущем. С самыми ужасными мыслями девушка вернулась в спальню, а там был Он. Мужчина просто лежал в постели и смотрел футбол по телевизору. Просто смотрел. Как будто и не было того разговора, крика, ругани, будто это не он несколькими десятками минут ранее ударил ее, тем самым лишивши себя звания «мужчина». «Как ты можешь просто смотреть клятый футбол? Неужели тебя не глушат мысли о том, что ты ударил свою беременную девушку?» — в мыслях задавалась этими вопросами Агата, но она не могла и виду подать, что ее это тревожит. Девушка лишь украдкой залезла под холодное одеяло и повернулась спиной к мужчине. Это всё, что могла сделать Харрис и от того хотелось кричать, ненавидеть, биться в истерике, но… Но не сейчас, не в этом месте. Только не здесь. Дождавшись крепкого сна мужчины, Агата, убедившись, захватила несколько единиц вещей и направилась в коридор, где оделась и бесшумно покинула собственный дом. Как только девушка вышла за пределы стен родного дома, она рванулась прочь не глядя на дождь, что явно доставлял дискомфорт Агате. Она бежала куда глаза глядели и не смела оборачиваться, ведь «Обернёшься — вновь поглотит та тьма тебя». Там позади — нет больше ничего святого и ничего родного, там — всё чужое и не принесёт больше тепла и чувства защищённости. От подобных мыслей, по щекам вновь пустились непослушные слёзы, они переплетались вместе с каплями дождя на лице зеленоглазой. Тело тряслось от адреналина, а сердце колотилось так, что казалось, что оно отдельно бежит впереди самой Харрис. Опустошенность? Разочарование? Гнев? Страх? Всё вместе? Что чувствувовала Агата, когда она осознавала, что ее единственный родной человек, что остался в живых, оказался подлым кретином, позволяющим себе поднять руку на собственную девушку? После вынужденной длительной «пробежки», Агата, по зову голодного желудка, зашла в первое попавшейся ей заведение — «Белая птица», чтобы заполнить хотя бы физическую пустоту едой. Делала она это не ради себя, а ради будущего ребёнка, ведь это по сути единственное, что осталось у неё. Брюнетка прошла в просторный зал, который был выполнен в стиле Англии XVIII века. Интерьер был такой же элегантный, но в тоже время практичный. Сдержанные тёплые оттенки преобладали над яркими. Пространство, в котором ощущался специфичный уют классицизма в перемешку с запахом свежеиспечённых круассанов. Забавно, Харрис всегда любила выпечку, которую только-только достали из горячей печи и всегда баловала себя такими вкусностями, но не в этот раз. Сегодня на ее столе оказался салат, что только больше огорчал девушку. А ведь дело далеко не в блюде, а в настроении, в котором девушка начинала трапезу. Лениво водя вилкой по тарелке, не торопясь брать еду в рот, девушка невольно рассматривала мужскую спину. Человек сидел в нескольких метрах от неё и безразличием изучал то ли интерьер, то ли людей вокруг. Агату не сильно беспокоил мужчина, ей мерзко было от всего, что может зваться «человеком». Харрис казалось, что все вокруг против неё и она словно выброшенная собака, что бродила по одиноким улицам Лондона в поисках тепла и приюта. Десятки. Сотни. Тысячи. Миллионы мыслей бегали чёртиками в голове девушки и так и не могли собраться воедино для одной цельной картинки. Шатен, что сидел впереди Агаты резко встал и ушёл прочь из зала, оставив за собой заполненный крупными купюрами счёт и… Оригами. Чёткие белые острые края рассекали пространство помещения и так привлекали взгляд Агаты, что она словно зачарованная созерцала утончённость данной подделки. «Белая птица» — вскинув левую бровь, девушка прокручивала эту фразу снова и снова, пока самой не наскучило раздумывать о том, что ей хотелось бы стать той самой белой птицей и лететь над уровнем неба, лететь до тех пор, пока собственные крылья не откажут. Возненавидеть собственное пернатое тело и разбиться в дребезги, да так, чтобы не чувствовать боли. Эти мысли крыли Агату, глушили. Так и не доев салат, брюнетка, заплатив, покинула ресторан. Бледная, уставшая и вымученная Агата вышла на крыльцо заведения и огляделась. Глаза, цвета зелени весной, блуждали по открытому пространству. Ничто не могло оторвать её от созерцания и осознания, что девушка вольна и может бежать, куда глаза глядят. Но, всё же, одно сумело вырвать Харрис из пелены собственных мыслей. Боль. Резкая боль внизу живота. Девушку стало скручивать от покалываний, что ощущало ее тело. Сжав одной рукой живот, другая неосознанно легла на спину, а глаза невольно посмотрели вниз. Взглядом Агата встретилась с текущей струйкой крови по бедру. Окутанная паникой Харрис, лишь сделав короткий вдох, тут же потеряла сознание. Всё мигом потемнело.*
Харрис очнулась от щекотливых игр солнца, чьи лучи пробирались сквозь небольшое окошко. Невинность и превосходность ощущения после сна заставляли девушку думать, что она на небесах. Но белые, светлые, словно она попала в рай, облака оказались лишь палатой. Сама Агата лежала на больничной койке: бледная, утомлённая и эмоционально выгоревшая. Первым, что заметила брюнетка, была сидящая рядом с койкой медсестра, читающая местную газету. — Во. Воды, — прохрипела, едва ли слышно Агата. Этого хватило, чтобы медсестра тут же прервала чтение последних новостей города. Девушка встала и подошла к Агате, окинув заботливым и по-настоящему добрым взглядом. Медсестра наполнила едва ли не по края стакан водой и поднесла ко рту Харрис и помогла ей сделать небольшой глоток. — Так лучше? — беспокойно спросила девушка. Агата кивнула. Глаза её вновь стали переполнять слёзы. Она понимала, что уже знает ответ на свой же вопрос, но всё равно набралась сил, чтобы задать его: — Мой. Мой ребёнок. Он. — Агата не могла подобрать сил, а голос дрожал и казался шепотом. — Мне жаль, но у вас случился выкидыш, — глаза медсестры стали бегать по всей комнате, лишь бы не встретиться с самыми опечаленными, наполненными всей болью мира глазами. Мир Агаты рухнул в ту же секунду.