Горячее и холодное

Чуя мерзнет. Он мерзнет вот уже лет семь и рядом нету спасительного тепла, не смотря на толстый вязанный свитер с воротником до подбородка, теплые штаны и носки на ногах, и кружку горячего насыщенного черного чая. Учитывая, что сейчас середина зимы, Накахара продрог до костей и иногда стукался о край кружки зубами из-за трясущихся рук. Ох, если бы его состояние можно было увидеть снаружи, то вместо Чуи сидел бы снежный комок с ручками, ножками и снежинками на пушистых ресницах. «Если бы рядом был этот гребаный суицидник,» — невольно думает Чуя и тут же вздрагивает от пришедшей мысли. Он нервно дернул головой, пытаясь не вспоминать горячие бинтованные руки, что нежно прижимали к горячему телу во сне или во время объятий, звонкий приятный голос, шутливо называющий «ледышкой», когда они оставались наедине. Но поддаваясь буквально секундной слабости, эспер немного улыбается, углубляясь в приятные давнишние воспоминания. Они только вернулись домой после долгого и трудного рабочего дня. Дазай с наслаждением скидывает с себя черный плащ, расслабляет галстук, расстегивает рубашку. -Боже, какой кайф, — выдыхает «горячая» половина Двойного черного, — Чуя, я первый в душ! — и шатен чуть ли не бегом добирается до ванной, хлопая дверью. -Как ребенок, — Накахара выдыхает холодный воздух и немного подрагивает от холода, — Надеюсь ты там не сдохнешь, а то сдохну и я потом! Из ванной слышится приглушенный смех, а Чуя, тем временем, идет в спальню. Он снимает кардиган и достает из шкафа свитер, подаренный напарником на семнадцатилетие. Чуя с улыбкой натягивает его прямо на белую потную майку, не заботясь об этом в данный момент. Сейчас «холодному» хотелось просто согреться о теплое дазаевское тело, а после забыться в долгом и спокойном сне. Через пару минут дверь ванной открывается и оттуда выходит Осаму. Такой домашний — в немного растянутой серой футболке, немного намоченными волосами и без бинтов по всему телу, что так бесят старшего. Дазай расслабленно плюхается на кровать, где лежит укутанный «холодный» эспер. -Ну наконец-то, — с облегчением восклицает Накахара, придвигаясь ближе и чуть ли не ложась на пришедшего парня, — Я думал — сдохну. -Не сдохнешь, не бойся, — тихий смешок и поцелуй в лоб, — По крайней мере на раньше меня… -Дазай, — Чуя гневно бьет шатена по груди и пинает в область колена. -Ну все-все, ледышка, успокойся, — Осаму тоже наслаждается спасительным холодком от тела рыжика и утыкается носом в волосы напарника. Они лежат в убаюкивающей тишине минут двадцать, пока, не прижавшись друг к другу, не уснули. Из полудремы Накахару выводит настойчивый звонок в дверь с периодическими пинками. Видимо, этот кто-то стоит уже там достаточно давно, раз решил вместо рук использовать ноги. Рыжий раздраженно закатил глаза и прорычал, вставая с насиженного места на удобном диване и посильнее кутаясь в плед. -Ну кого там принесло?! — гневно выкрикивает он уже в коридоре. Звуки за дверью притихли, а Чуя быстрее подошел к ней, чтобы взглянуть в глаза этому наглому и незваному, но настойчивому, гостю. Накахара резко распахивает дверь, отчего стоящему за ней приходится сделать пару шагов назад. Бывший Двойной черный удивленно смотрят друг на друга. «Холодная» половина — потому что не ожидал увидеть здесь бывшего горе-напарника, а «горячая» — потому что не ожидал такой агрессии от обитателя квартиры. -Дазай? — неуверенно говорит Чуя, немного заторможенно реагируя. -Нет, Акутагава, — закатывает глаза шатен и проходит в квартиру, — Ты долго не открывал, я уже уходить собирался. Уснул что ли? -Представь себе! — огрызнулся Накахара, — А ты, собственно, чего приперся? -Ну, знаешь как говорят, Инь и Янь, черное-белое, два одиночества и всякое такое… -А конкретнее? — рыжий эспер уже начинал закипать и выглядел весьма грозно, не смотря на плед с барашками на плечах. -В общем, — Дазай помолчал пару секунд, думая, что лучше сказать, чтобы его не выпнули за порог, — Я, конечно, хочу умереть, но не от жара исходящего от моего же тела. А тут я про тебя ненароком вспомнил и решил дело доброе сделать. Ну, взаимопомощь, так сказать. -Что? Ненароком вспомнил? Взаимопомощь? А не пойти ли тебе нахуй, а? — взвинченно прошипел Чуя, — Доброе дело, как же! Вали со своими добрыми делами в Агентство ваше паршивое, а ко мне не приходи больше! — под конец рыжий кричал скорее от обиды, чем от злости. Исполнитель собирается открыть дверь непрошеному гостю и выгнать его, но останавливает рука. Горячая дазаевская рука хватает за кисть, пуская по телу приятный жар и знакомые искры. Рыжий останавливается и смотрит на их собственные руки не веря, с каким-то сомнением. -Брось, ледышка, тебе ведь тоже это нужно, — спокойно говорит Дазай, поглаживая ладонь «холодного» большим пальцем, — Не отрицай очевидного. -Я не собираюсь принимать твою «помощь» просто потому что ты устал терпеть жар, — Чуя говорит зло и обиженно, — Четыре года терпел? Терпел. Еще потерпишь. -Ты тоже четыре года терпел, но навряд ли захочешь терпеть еще. Я же вижу, что тебе куда хуже, чем мне. -И кто в этом виноват?! — не выдерживает Накахара и резко поднимает голову, смотря суициднику прямо в глаза, — Кто свалил в туман четыре года назад? Ты! Ты сам ушел из Портовой мафии. Сам бросил Мори, Акутагаву, меня. Сам! Потому что захотел! А ты многое делаешь, когда захочешь, я знаю. И я не собираюсь становиться еще одной такой хотелкой. Не надо приходить, чтобы потом снова свалить! Ты не- -Прости. -…Что? Дазай прижал шокированного эспера к стене, и уткнувшись носом в ледяную щеку, повторил: -Прости, — он медленно скрестил свои и накахаровские пальцы одной рукой, второй поглаживая щеку, — Я знаю, я не лучший соулмейт или напарник… Хах, как человек, впрочем, тоже не очень. Знаю. Но мне не хватало тебя все эти четыре года, правда. Я скучал. Сильно, — Осаму легко чмокнул уже нагревшуюся щеку и обхватил бледное веснушчатое лицо руками, — Прости. Я понимаю, что сделал тебя больно и хочу это исправить, Чу. Ты веришь мне? Накахара стоял, поджав губы и смотря в карие глаза. Сейчас они напомнили ему чай, который он пил до прихода гостя. От этого сравнения стало теплее и уютнее. Рыжий даже не понял фантомные эти ощущения или реальные, но от них действительно стало лучше. Дазая захотелось прижать к себе, уткнуться носом в бинтованную шею, как раньше. «Как раньше,» — пронеслось в рыжей голове, прежде чем он прильнул к родным рукам. -Верю, — шепчет Накахара, обхватывая дазаевские ладони своими, — Я тебе верю, Осаму. На лице шатена появляется нежная, такая красивая улыбка. Он наклоняется, целуя рыжего эспера осторожно, ненавязчиво и с чувством. И Чуя с радостью отвечает на поцелуй, перекладывая одну руку на грудь шатену, а второй зарываясь в каштановую шевелюру. -Хочу, чтоб было как раньше, — прерывая поцелуй, шепчет в губы напротив Чуя. -Как раньше не будет, — усмехнулся Дазай и чмокнул рыжего в уголок губ, — Будет намного лучше.