Если по-настоящему

— Гарри, тебе еще не надоело? — спросил Рон, заглядывая через плечо друга в светящийся монитор. — Они ведь не настоящие. Гарри свернул окно. Он не скрывал, что именно смотрит в интернете; просто не хотелось, чтобы это видели еще чьи-то глаза. Будто в движущейся картинке на экране заключалось что-то очень личное. Да, собственно, так оно и было. Гарри был выше среднего роста, худым, с узким бледным лицом. Даже не первый взгляд он сильно отличался от персонажа, сыгранного Дэниэлом Рэдклиффом. И глаза у него были не такими уж зелеными. Рон был прав — фильмы не содержали ничего настоящего, как драже Берти Боттс. Для каждого в них находился свой собственный вкус: язык, привыкший к сладкому, чувствовал сахар, привыкший к кислому — лимонный сок. Клипы же по мотивам были подделкой подделки, фальшью в квадрате. Тем не менее, Гарри смотрел эти фанатские работы с пронзительным интересом: смешные и трогательные, качественные и не очень, приключенческие и порнографические. Он не искал там себя. Снейп же в этих клипах был и вовсе неузнаваем. — Зачем ты их смотришь? — в тысячный, наверное, раз спросил Рон. — В конце концов, они на вас даже не похожи. — Были бы похожи, я бы не смотрел, — ответил Гарри. Магглы сильно промахнулись с кастингом. Гарри не знал, что бы делал, окажись профессор с большого экрана более близким к себе подлинному. Он решил попробовать. В толпе, осаждавшей кумиров в день премьерного показа последней части франшизы, не то что яблоку — зернышку было негде упасть. Гарри нахально протолкался в первый ряд. Он думал усилить гримом свое сходство с Мальчиком-Который-Выжил, чтобы его присутствие в толпе казалось более оправданным, но не стал. Все-таки он был настоящим Гарри Поттером. — Профессор! — закричал он, когда Алан Рикман, раздававший автографы, оказался совсем близко. — Профессор, вы не помните меня? Рикман улыбнулся. За годы работы в кинобизнесе он, наверное, привык ко всяким поклонникам. В том числе и к Гарри Поттерам. — Прошу прощения, — сказал он. — Не припомню. — Я Гарри, — напомнил Гарри. — Просто Гарри. Рикман смотрел на него еще секунду. Гарри он понравился. Наверняка он был не только прекрасным актером, но и хорошим человеком, умным и ироничным. Снейпу он бы тоже понравился. Наверное. — Ну и как? — спросил Рон, когда он вернулся после сеанса. — Мы популярны. — А Рикман? — Он тоже. О том, что вблизи и без грима всякое сходство актера с прототипом улетучилось, Гарри говорить не стал. Рон и сам это знал. Любопытства ради он как-то посетил на Комик-коне панель с участием Руперта Гринта. «Это даже не кривое зеркало», — сказал он тогда. Теперь Гарри был с ним совершенно согласен. Но клипы продолжал смотреть. Актерская игра, грим, бутафория, перемонтированные на сотню рядов кадры и взятая с потолка музыка — на этой навозной куче сплошного притворства странным образом расцветал цветок подлинности. — Ты не можешь его любить, — говорил Рон. — Ты его толком даже не знал. Черт, почему мы вообще говорим об этом? — Он любил твою мать, — весомо добавляла Гермиона. Гарри совсем не помнил матери, и любовь Снейпа к ней была для него совершенно непредставимой, а, следовательно, не существовавшей. Потом он бросил смотреть клипы и стал уходить на вечерние прогулки. Гермиона радовалась. Рон подозревал, что Гарри завел девушку, возможно, из магглов. — Я, пожалуй, прогуляюсь, — сказал он как-то вечером. За окном съемной квартиры пролетали первые снежинки, Гарри чувствовал, что откладывать нельзя. — Мне надо встретиться с ней. — Уже поздно, — возразила Гермиона. — Лучше мы аппарируем домой, а ты ложись спать. — Точно, — сказал Рон, подмигивая ему из-за гермиониного плеча. — Ты ложись. А мы пойдем. — Останьтесь, — сказал Гарри. — Мне кажется, вам стоит дождаться меня. — Он хочет познакомить ее с нами? — услышал Гарри вопрос Рона, пока надевал куртку. И уже закрывая дверь — возглас Гермионы: «Рон, он взял свою мантию! И Бузинную палочку!» «И Воскрешающий камень у меня в кармане», — подумал Гарри, прыгая вниз по ступенькам. Длительные розыски в Запретном лесу принесли плоды. Гарри чувствовал себя отпущенным на каникулы. Он не стал долго раздумывать. Братья встретили Смерть на мосту, и в фильме тоже был мост — Гарри еще представил, как можно было бы сигануть с него, поставив эффектную и неожиданную точку в финале саги. Роулинг поступила, как Молли, распланировав всем героям уютное и счастливое, на ее взгляд, будущее. Это было правильно. Просто жизнь была другой. Рассудив, что подойдет любой, Гарри аппарировал к Уондсуэрту. Там было пустынно, и горели фонари, отражаясь в черной глади Темзы. — Эй, — сказал он в никуда. — Я кое-что хочу тебе вернуть. Смерть выступил из теней и бликов, как трехмерное изображение проступает при фокусировании взгляда из мешанины узоров. Черная мантия, белое, как мел, лицо и провалы глазниц делали его неприятно похожим на прихвостней Волдеморта. — Здравствуй, Гарри, — сказал он. — Давно не виделись. — Не так уж давно, — возразил Гарри. — Не стоило искать меня, если я так тебе надоел. — У меня к тебе дело. — Гарри кивнул на предметы, зажатые в левой руке. — Это ведь твое, верно? Хочу вернуть. — Благотворительность? — уточнил Смерть. Его длиннющая коса поблескивала над ними, словно серп месяца. — Обмен. — А вот и Слизерин прорезался, — обрадовался Смерть. — И чего же ты хочешь в обмен на то, что отдашь мне мои вещи? — Чтобы ты отдал мне кое-что мое. — Северуса Снейпа, я полагаю? — Откуда ты знаешь? — удивился Гарри. — Он мне все уши тобой прожужжал. — Смерть протянул руку. — Ну, гони вещички. Будет тебе твой Снейп. — Точно? — подозрительно спросил Гарри. — Честное мертвецкое. — Смерть любовно погладил Бузинную палочку. — Больше ничего не хочешь? — А можно? Хочу. — Гарри задохнулся от открывшихся возможностей. Со Смертью вполне возможно было иметь дело. — Сириуса. — Заметано, — согласился Смерть. — А маму? — не обратив внимания на легкость его тона, обнаглел Гарри. — И папу. — Можно, — кивнул Смерть. — Все можно. Только подожди секундочку… Его коса элегантно свистнула, и левая рука Гарри, срезанная по самое плечо, упала на асфальт. Гарри истошно заорал. — Тише, — поморщился Смерть. — Сейчас анестезирую. Он плюнул на пузырящуюся кровью культю, похлопал по ней — и боль чудесным образом сошла на нет. Гарри будто подавился — стоял, выпучив глаза, и не мог сказать ни слова. — Теперь за маму, — деловито сказал Смерть, — и за папу. Коса снова свистнула. Гарри на минуту потерял сознание, а когда пришел в себя, обнаружил, что висит в воздухе, глядя на свои ноги, лежащие перед ним одна на другой, в кроссовках и сильно перепачканных кровью джинсах. — Ты с ума сошел? — заорал он. — Что за фокусы? Мы так не договаривались! — Мы договаривались вернуть Снейпа в обмен на мои дары, врученные твоим предкам, — бюрократически заметил Смерть. — Остальные в этот расчет не входили. За каждого отдельная плата. У тебя еще правая рука осталась. Кого вернешь? Фреда? Колина? Еще можно Дамблдора. Хочешь? Правая рука Гарри упала в общую кучу. Еще один взмах — и угол зрения изменился. Перед глазами Гарри замелькали то черный асфальт, то такое же черное небо, разделяемые цепочками желтых фонарей. Потом мир покачался и замер. Гарри увидел висящий в воздухе обрубок себя и Смерть, очень высокого, с косой, упирающейся в звезды. — Я ведь не могу жить без головы, — просипел он. — И то верно, — согласился Смерть. — Правда, я уже всех вернул. Если приставлю голову обратно, то за чей счет? — Не знаю, — сказала голова Гарри. Воздух всасывался в горло и тут же выходил через рот. Это было чудовищно неправильно. — Не знаю. Не заставляй меня выбирать. Я не зна-а-а-а-а…

* * *

— Гарри? — обеспокоенный голос Снейпа показался чужим. Гарри открыл глаза, заново узнавая их спальню, горячее худое тело рядом, прижимающийся к бедру мягкий член. — Снится черт знает что, — признался он. — А ты бы меня любил без рук и ног? — Любил бы, — сказал Снейп, подтыкая одеяло. — Без рук и ног даже удобнее, ничего не мешает. — Ы-ы, — промычал Гарри, проваливаясь в сон. Снейп вытянул палочку из-под подушки и навел на него легкие Сонные чары. Потом оделся и аппарировал к хорошо знакомому мосту. — Ну что тебе опять? — спросила Смерть, выходя ему навстречу. Для Снейпа Смерть всегда была женщиной. — Беспокойный ты клиент, хуже покойного Лорда. — Твой Обливиэйт опять дал сбой. Я что, зря платил? — Почему же зря? — Смерть укоризненно качнула головой. — На шесть лет ведь хватило. Но воспоминания о смерти живучие, сам знаешь. Сквозь любые Обливиэйты прорываются. Повторить? — Да уж пожалуйста, — язвительно сказал Снейп. — Два года, как и в прошлый раз? — Четыре, — поправила его Смерть. — Инфляция, ничего не поделаешь. — Ладно, — согласился Снейп. Возвращенный тогда Смертью из небытия в обмен на Дары, он появился вовремя и не позволил Поттеру проявить лучшие стороны его гриффиндорской натуры. Снейп вспомнил, как наподдал ногой по валявшейся на асфальте голове, не дав ей озвучить роковой выбор. Об этом Поттер никогда не должен был вспомнить, и четыре года снейповской жизни были, если честно, весьма умеренной платой за этот Обливиэйт. Смерть исчезла, словно блик от фар проезжающей машины, и тут же материализовалась вновь. — Готово, — сказала она. — Сделала авансом. А теперь… Коса просвистела у Снейпа над головой, отрезая что-то невидимое. — До встречи, — сказала Смерть, улыбаясь провалом рта. — Она, кстати, все ближе. — Двум смертям не бывать, — заметил Снейп, собираясь аппарировать. Смерть замерла на краю моста. — А как у вас вообще? — вдруг спросила она. — Все… нормально? — Все хорошо, — сказал Снейп. — Спасибо за беспокойство. У нас все хорошо. Смерть шагнула вниз, держа косу, как зонтик, а Снейп поспешил домой. Гарри, конечно, спал, но Снейп мог его разбудить. Имел полное право. Разбудить и оторваться за те четыре года, которых у него не будет. Или хотя бы за два — тоже неплохо. Или за год. Гарри проснулся, когда солнце уже сияло вовсю. Настроение было отличным, его переполняли силы и желания. Потянувшись, он откинул одеяло, прильнул к ещё спящему Снейпу... и в ужасе отшатнулся. Новый день начинался не для всех.