Корона

Ощущение скоротечности времени еще никогда так тяжело не оседало на его плечах. Геркулесу казалось, что он физически чувствовал, как проходит минута за минутой. Как ускользает бесценное время, которое он мог бы провести, касаясь бледной кожи. Слушать бархатный раскат смеха, напоминающий мурлыканье кота. Чувствовать волны дрожи, прокатывающиеся по коже во время поцелуя. За такой короткий срок Геракл успел изучить множество повадок царевича. И каждая из них казалась ему невероятно живой по сравнению с той маской, которую он ежедневно надевал перед всеми во дворце. После пережитого в ночь пиршества Локи перестал притворствовать перед ним, выпуская на волю томившееся озорство и колкость. Геркулес понял, что принц решил довериться ему, хотя каждый раз, оказываясь с ним наедине, олимпиец ловил на себе его задумчивые взгляды. Локи подолгу не сводил с него глаз, когда думал, что тот увлечен своим занятием. Геракл же давал ему возможность понаблюдать. Проникнуться и понять, что он не желает причинить вред. Но в то же время чем ближе он становился к Локи, тем быстрее разрасталась временная пропасть, напоминающая о том, что они принадлежат двум разным мирам. Отправление на Олимп было запланировано на конец месяца, и Гермес не забывал напоминать своему брату о причине поездки в Асгард. Почти ежедневно Гермес проводил время в компании Одина и его советников, разделяя между собой торговые пути через Альвхейм. Зевсу хватило благоразумия, чтобы не требовать у Асгарда равную часть от полученных выгод. Гермес же умел подгадывать верные ходы во избежание ссор и последующих конфликтов, потому сразу же установил хорошие отношения с Всеотцом. Впервые за историю девяти миров между Олимпом и Асгардом было установлено задокументированное перемирие. Не говоря об официальном торговом пути, который обезопасит торговцев от постоянных грабежей. Геркулес, сам того не понимая, стал виновником великих перемен. Но вместо гордости или радости за свой народ он чувствовал зияющую дыру в сердце от осознания, что вскоре ему придется покинуть Асгард. День он проводил верхом, катаясь по бесконечным зеленым лугам, что окружали дворец. Под вечер он спешил в свои покои, зная, что найдет там дремлющего после работы в лазарете царевича. Но на этот раз Локи бодрствовал, нервно расхаживая из угла в угол. Когда олимпиец вошел в комнату, то трикстер замер и на мгновение словно растерялся, глядя на него широко раскрытыми глазами. Геракл мягко улыбнулся ему и тихонько прикрыл за собою дверь. Верхние одежды тут же полетели в сторону, и, когда олимпиец оказался напротив застывшего принца, на нем осталась лишь тонкая рубаха. Пропитанная потом ткань местами прилипала к телу, очерчивая рельефные мускулы, и Геракл заметил, как царевич медленно опустил взгляд на его торс. — Вам нравится? — усмехнулся олимпиец, наблюдая, как Локи потянулся вперед и начал вытаскивать заправленные концы рубахи из брюк. — Нравится, — хрипло произнес царевич и поднял на него медленно заплывающий жаром взгляд. В подобные моменты Геркулес ощущал себя маленькой мышкой, что попадала в плен искусителя. Локи, словно змей, заманивал взглядом на самое дно, отбивая любые здравые мысли. Тело покрылось мурашками, когда трикстер забрался прохладными пальцами под рубаху и бесстыдно начал изучать сокращающиеся от напряжения мышцы. Геркулес не знал, как описать ту слабость, что побеждала в нем каждый раз, когда он оказывался наедине с младшим царевичем. Его колени слабели, и он готов был пасть ниц, лишь бы касаться стройных ног и вдыхать горькие запахи лекарств, которые, казалось, пропитали Локи насквозь. Он позволял ему касаться себя так, как тому хотелось. Наблюдать, как Локи медленно отдавался во власть собственного нутра, было завораживающе. Геракл аккуратно обхватил его за талию и притянул ближе. Улыбка становилась все шире от вида, как Локи, не отрываясь, жадно исследовал его тело. Тонкие пальцы скользили вверх, задирая рубаху все выше, пока Локи полностью не открыл мускулистую грудь перед собой. Его взгляд был жадным и сосредоточенным, будто он пытался запомнить каждую деталь. Каждый перекат мышц, переливающийся от пота. В горле резко пересохло, и трикстер позабыл, зачем явился в покои олимпийца изначально. Взгляд застилало возбуждение, разрастающееся все сильнее от жарких прикосновений Геркулеса. Геракл все теснее прижимал его к себе, покорно предоставляя возможность исследовать себя, пока сам медленно расстегивал ворот его камзола. — Вы чем-то взволнованны? — тихо спросил олимпиец, на что трикстер требовательно дернул его рубаху вверх, заставляя снять ее. Геракл довольно рассмеялся и откинул ненужную вещь в сторону. Локи удовлетворенно хмыкнул и, наконец, поднял свой взгляд на олимпийца. Геркулес склонил голову вбок и насмешливо улыбался. — Порой мне кажется, что во мне вам нравится лишь тело, — он вопросительно выгнул бровь, скользя по чужой талии вверх. Локи приблизился к его лицу. Не прерывая зрительного контакта, он жарко выдохнул ему в губы: — Твое тело — одно из главных достопримечательностей Олимпа. Как я могу отказать себе в небольшой экскурсии? От самодовольной ухмылки, заигравшей на лице олимпийца после его слов, Локи почувствовал новую волну жара и, поддавшись порыву, впился в приоткрытые губы. Геракл тут же подхватил его под бедра, отрывая от земли, и понес в сторону кровати. Оба довольно простонали, оказавшись на мягких перинах. Разорвав поцелуй, Геракл неожиданно резко перехватил чужие запястья, удерживая трикстера на месте. Локи недовольно сощурился и дернулся, но олимпиец с силой удержал царевича на месте, внимательно разглядывая его. От странной перемены в настроении Геракла трикстер ощутил легкое покалывание тревоги. — Что мучало ваши мысли, когда я только вошел? Локи вздрогнул от требовательного тона Геракла и поспешил отвести взгляд. Причина, по которой он раньше обычного оказался в чужих покоях, была донельзя проста — ему хотелось попросить олимпийца не покидать Асгард так скоро. Но после сегодняшнего совета он понял, что на Олимпе Геркулесу предстоит решить множество вопросов. По словам Гермеса, после заключения торговых отношений между двумя государствами требовалось обеспечить безопасный товарный путь для местных торговцев. И никто не справится с этим лучше, чем главный герой Олимпа. — Это не имеет знач… — Локи! — с нажимом произнес олимпиец, резко перебивая его. На мгновение трикстер прикрыл глаза, делая глубокий вдох. Мысли находились в хаотичном бардаке из-за бушующих чувств. Рационально было бы отпустить Геркулеса на родину, ведь от этого напрямую могло зависеть развитие благоприятных отношений между государствами. Но сердце требовало впиться в того когтями и не выпускать из дворца, потому что более некому укрывать его изнывающую душу. — Пожалуйста, — уже мягче произнес олимпиец. Он освободил его руки и перенес ладони на чужое лицо, оглаживая острые скулы. — Пожалуйста, — продолжал шептать Геракл, пока оставлял поцелуи на бледной коже. А Локи продолжал безмолвно лежать распластанный под ним, пока его сердце бешено колотилось в груди от бушующих противоречий. — Не уезжай, — наконец хрипло прошептал царевич. Он накрыл ладонями свое лицо, словно боясь увидеть реакцию на произнесенные слова. Геркулес же на мгновение отстранился, разглядывая закрывшегося от него трикстера. — Если вы того пожелаете, я останусь, — не сдержав улыбки, ответил олимпиец. Он обхватил чужие руки своими и мягко потянул, открывая лицо принца. Локи вздрогнул и нехотя открыл глаза, встречаясь с искрящимся радостью и теплом взглядом Геракла. По телу пронесся рой мурашек, когда Геркулес вновь прижался к нему поцелуем, мягко сминая тонкие губы. Локи чувствовал, как что-то урчащее приятными раскатами разносилось по телу, а в голове на повторе пульсировала фраза «Я останусь». Осознавать, что ради получения желаемого ответа ему потребовалось лишь попросить, приводило к мысли, что Сигюн была права в своей догадке. Может, олимпиец действительно носил в своем сердце трепещущие чувства. И только Локи увяз в собственной неуверенности.

✧✧✧

Геркулес не имел привычки раздавать обещания понапрасну. Однако после его слов об отказе покидать Асгард Гермес долго молчал, задумчиво разглядывая зеленый пейзаж за окном. Наконец, он перевел взгляд на брата и произнес: — Чего же ты добьешься таким поведением? Его голос был ровным, еле касающимся слуха олимпийца. Но этого хватило, чтобы по телу пробежал неприятный рой мурашек. Геракл знал, каким мог быть его брат в моменты гнева. Ярость Гермеса была холодной и беспощадной, точно толща льда, что отделяет от поверхности, перекрывая доступ к воздуху. — Отец не обрадуется твоему решению, — продолжал Гермес, медленно подходя к брату. — Когда отец недоволен, он совершает необдуманные поступки. — Он остановился напротив Геркулеса и заглянул ему в глаза. — Неужели ты думаешь, что после его наказания сможешь увидеть Его Высочество? Геркулес вздрогнул от последних слов. Увидев взволнованный взгляд брата, Гермес лишь усмехнулся и покачал головой. — Но ты же помнишь, как щедр наш отец на вознаграждения! — наигранно воскликнул плут. Гермес скрестил руки за спиной и вальяжно побрел в сторону террасы. — Коль выполнишь просьбу отца, то получишь не только разрешение погостить в Асгарде, но и пригласить Его Высочества на Олимп… — слова лились мягкой рекой, наполняя душу Геракла верой в слова брата. «В конце концов, Гермес лучше знает характер отца», — рассудил Геркулес. После чего решил, что лучше последует совету брата и выполнит просьбу отца. Облагородить будущие торговые пути выглядело несложной задачей, и Геракл предположил, что справится с тем за месяц. Посему и решил сообщить о своем решении царевичу.

✧✧✧

Побег с поля боя навсегда бы мог заклеймить даже самого великого героя трусом. Тор постоянно кичился собственной храбростью и удачей в сражениях. Но сейчас, прячась от чужого взгляда, он ощущал, как вся та непоколебимая уверенность в своих силах медленно тлеет. Стоило Локи появится в зале советов, как Тор ощущал желание вжаться в стул да сползти пониже, лишь бы не видеть удушающий равнодушием взгляд брата. После инцидента в покоях Локи Громовержец долго размышлял о своем поступке. С юного возраста он рос среди гордых воинов Асгарда, которым не присуще делить постель с мужчинами. В воспоминаниях Тора навсегда осталось мгновение насмешек над тощим асом, что возлежал с конюхом и не побоялся поделиться новостью с «друзьями». Только его товарищи оказались не такими преданными, как тот мог помыслить. Стоило им узнать, что их друг влюбился в другого мужчину, как на голову молодого аса посыпались оскорбления и насмешки. Перед глазами четко всплывала картина раздавленного словами товарищей аса, который с опущенными плечами побрел в сторону конюшен, где разорвал все отношения со своим любовником. Стал ли он счастливее? Ответ был очевиден: юный ас потерял любовь всей жизни и зачах на глазах за пару лет, превратившись в обрюзгшего воина, что любил колко поиздеваться над любым, кто хотя бы немного не вписывался в суровый образ асгардского ратника. Локи был другим. Тор знал, что его брата не напугать слухами или оскорблениями. Он и сам отлично справлялся с обидчиками, хлестко отвечая на их вызов другим вызовом. Многие просто не справлялись с давлением его ярости и спешили откланяться, лишь бы не наслать на себя гнев младшего принца по-настоящему. Только на удивление сплетни об отношениях царевича и принца с Олимпа носили другой оттенок. Они были пропитаны любопытством и тихими пожеланиями счастья двум влюбленным. — Они так друг другу подходят, — шептала одна из служанок с покрасневшими щеками, сжимая кончик фартука. А Тор не понимал, чему же радовались окружающие. Привычно жестокие в своих выводах и приговорах, асы вокруг словно млели, когда дело касалось младшего принца. Локи старался не замечать перемен в отношении к себе, но Тор ясно видел, как на смену презрению и недоверию взгляды придворных теперь излучали чувство, граничащее с благоговением. Солдаты провожали цепкими взглядами мимо проходящего Локи и смущенно опускали их, стоило тому это заметить. Громовержец не разделял их радости. Внутри все сжималось от неведомого чувства, стоило ему завидеть вдалеке прогуливающую пару. Геркулес всегда вел себя сдержано и вежливо, мягко прикасаясь к руке царевича. Локи же открывался перед ним и вел себя в привычной для Тора манере трикстера. Его усмешки сопровождались теплым огоньком на дне зеленых глаз, когда Локи смотрел на олимпийца. Сердце же старшего принца протяжно грохотало и изнывало от неприятия происходящего. А затем произошло неожиданно обрадовавшее его событие — от громко обсуждающих советников, что вышли из зала собраний, Тор услышал, как те рассказывали об отъезде Геркулеса обратно на Олимп. Улыбка расцвела на его лице в ту же секунду, как в голове пронеслась радостная весть: «Он уедет!» Ноги сами понесли Громовержца к покоям брата, пока сердце отбивало победную чечетку. Но стоило ему приблизиться к нужному коридору, как из-за поворота до него донесся знакомый голос. — Не хочу слышать! — Локи явно был зол, отмахиваясь от протянутых рук олимпийца. Тор вынырнул из-за поворота как можно аккуратнее, чтобы не быть пойманным. Младший царевич тяжело дышал и зло сжимал кулаки. Он старательно избегал взгляда Геракла, что покорно ждал его следующих слов. Но тишина затягивалась, и в какой-то момент Локи решительно двинулся прочь. Сердце Громовержца подскочило от испуга, когда брат зашагал в сторону его укрытия. Тор готов был сбежать от позорного раскрытия, но Геркулес неожиданно подхватил царевича на руки и, закинув того себе на плечо, понес в покои. Тор ошарашенно наблюдал, как Локи отчаянно брыкался, зло стуча кулаками по широкой спине. Слышал, как с его губ слетали проклятия и угрозы страшной расправы. Но Геркулес уверенно игнорировал его. А в следующее мгновение он уже открыл дверь и зашел в покои вместе с царевичем на плече. После пережитого в Альвхейме Тор смог осознать всю силу своего брата. Локи создавал удивительные заклинания, применял сложнейшую магию рун и мог излечить, казалось, любую хворь. Он спокойно мог бы извернуться и выбраться из чужой хватки, но по какой-то причине не сделал этого. А еще Громовержец осознал, что то же про его брата знал и Геракл. Поэтому он и замер на пару мгновений, когда только закинул его к себе на плечо. Он дал возможность Локи выбраться и оттолкнуть, но все же остался на месте, вымещая скопившуюся злобу на покорно подставляющем свою спину олимпийце. Факт того, что Геркулес так хорошо смог изучить его брата за столь короткий срок, больно ударил изнутри. Тор понял, что, несмотря на отъезд, Геркулес сможет убедить Локи в искренности своих чувств. А еще Тор осознал, что его брат сможет пережить чужой отъезд ради их же скорого соединения. Ведь Локи отчаянно жаждал этой близости с Гераклом. Похоже, Локи увяз в этих отношениях намного глубже, чем ему показалось изначально.

✧✧✧

Отъезд олимпийцев прошел тихо и без долгих церемоний. Официально распрощавшись с Всеотцом и его советниками, Гермес с Гераклом покинули Асгард, когда солнце только показалось из-за горизонта. Локи не вышел проводить их, наблюдая, как столб радужного моста пронзил небеса из окна своей комнаты. — Не приходите, — шептал Геракл, — если увижу вас, то боюсь, что передумаю уезжать и все полетит в Тартар… На его слова Локи лишь раздраженно закатил глаза. — От «не приходите» до «мы больше не увидимся» один шаг, как говорится, — он недовольно сощурился, восседая на олимпийце сверху. Геркулес лишь тихо рассмеялся, оглаживая ладонями чужие бедра. — Мне нравится, когда вы вредничаете. От его раскатистого смеха у трикстера перехватило дух. Он почувствовал, как лицо начинает гореть от мягкого голоса и уверенных касаний. — Но знайте же, — неожиданно Геракл дернул принца на себя, замирая на искушающем расстоянии от его приоткрытых губ, — с каждым днем моя тоска по вам будет возрастать, но именно благодаря ей я смогу как можно раньше справиться с поручением отца и оказаться здесь. Рядом с вами. Локи проводил внимательным взглядом исчезнувшее мерцание в небесах и со вздохом упал на кровать. Услышав новость об отъезде Геркулеса, он не поверил своим ушам. На мгновение он ощутил такой прилив злости, что готов был растоптать любого бедолагу, которому не посчастливилось бы оказаться на его пути. К счастью, единственным, кого Локи встретил по пути к своим покоям, оказался сам олимпиец, нервно жмущийся у двери. Когда их взгляды встретились, внутри бурлящая злость неожиданно растворилась, оставляя на своем месте зияющую дыру обиды. Колкой, ядовитой, заражающей всю душу неуверенностью и слабостью, словно повторяющаяся фраза «Мы же говорили». Ожидал ли Локи лжи от олимпийца? Всегда. Он подозревал каждое его действие, хотя отчаянно цеплялся за призрачный отблеск надежды на лучшее. Но все развернулось именно так, как подсказывало внутреннее чутье, — Геркулес сбегает на Олимп, даже несмотря на свое обещание. Поначалу Локи не хотелось слышать оправдания, которые сыпались из уст олимпийца. Но затем он уловил в них странный подтекст, который заставил трикстера обозлится пуще прежнего. Но гнев тот уже был направлен не на Геракла, а на его брата, что так ловко убедил его сменить планы. В речи Геркулеса постоянно звучала фраза «Гермес лучше знает характер отца, потому его совета стоит послушать…». И Локи понял, что Геракл был искренен в своем желании не покидать Асгард, но разум его был чересчур открыт к словам родного брата. «Этот паршивец поставил меня в безвыходное положение», — осознал трикстер. Если он хочет сохранить отношения с Геркулесом, то стоит отпустить того на выполнение задания Зевса. К тому же при отказе Геракла возвращаться на Олимп, Зевс может трактовать это как предательство. Не говоря о том, что перебежчиком тот станет в глазах окружающих благодаря связи с Локи. Тогда и установленное перемирие между государствами будет под вопросом. С другой стороны, после того как Геркулес выполнит поручение отца, он будет волен сам выбирать свой дальнейший путь. «Так чего же Гермес добивается?» — Локи хмурился и игнорировал слова олимпийца, что все это время объяснялся перед ним. Позже трикстер решил, что гадать о причинах поступков Гермеса было бессмысленно. Ведь на тот момент единственное, что заботило его чувства, было осознание, что ему все же предстоит вновь оказаться одному. Леди Эйр и Сигюн отбыли в Альвхейм, тревожась за свою семью и народ. Геркулесу предстояло обезопасить новый торговый путь между Олимпом и Асгардом. Локи понимал, что не от одного из них он не имел права требовать отказаться от обязанностей, возложенных на них своим народом. Но вновь оказаться наедине с собой оказалось неожиданно страшным событием для трикстера. Наблюдая, как пробитые энергией радужного моста облака вновь сплелись между собой, Локи наконец понял, что теперь ему не к кому пойти за утешением.