***
Том разминал пальцы, наслаждаясь болью в предплечьях после плодотворной практики. Уже полдня они музицировали вместе с Гордоном. Пока они красовались навыками, звуки их гитар поочередно дополняли друг друга и в то же время противоборствовали. Это было развлечение только для них, что-то особенное, что их сближало, и они никогда не упускали возможности проводить время таким образом. Но сейчас, даже с улыбкой на лице, Том осознавал, что, возможно, настал момент для перерыва. — Давай пока всё на сегодня, хорошо? — сказал Гордон, стягивая ремень гитары через голову и осторожно помещая свою Stratocaster на стойку. — Я обещал Симоне, что позвоню ей до того, как она уйдет из галереи. Передать ей, чтобы она купила что-то определенное на ужин? — Не, мне без разницы, — равнодушно ответил Том и щелкнул выключатели усилителей, после того как Гордон покинул студию. Когда он погасил освещение, стало совсем тихо, и Том вдруг застыл от осознания того, что… стало совсем тихо. Билла он не видел с самого утра, когда они шутливо поссорились из-за последнего куска вегетарианского бекона, перед тем как Том закатил глаза и разорвал его пополам, бросая половинку Биллу в тарелку. И как бы Тому ни нравилось тусоваться с Гордоном, он чувствовал, что уже пора бы и с братом пообщаться. Как только Том вышел из студии и вскарабкался по лестнице на первый этаж, он наконец что-то услышал. Газонокосилка. Билл снова косил долбаный газон. «Докашивает свою вчерашнюю халтуру, наверно», — пронеслось у Тома в голове, и, захватив бутылку воды из холодильника, он направился на выход. Едва его пальцы коснулись ручки двери, шум инструмента резко затих. Внезапно не было слышно ничего, кроме приглушенного бормотания отчима, который разговаривал по телефону с Симоной где-то на заднем дворе. Билл до сих пор не возвращался в дом, и Том, уже достигнув поворота, по-прежнему его нигде не находил. — Билл? Он рискнул пойти по газону и обнаружил, что он опять скошен не до конца, а только наполовину. Покачав головой, он огляделся, выискивая младшего брата, и, в конце концов, заприметил его, стоящим на веранде. Одной рукой тот опирался о стену дома, а во второй — держал шланг, которым поливал свои ноги от самого низа живота. Том видел, как дрожат его руки, из-за чего трясется и сам шланг. — Билл? Какого фига ты делаешь? Билл, оторопев от испуга, чуть было не выронил шланг, но справился с собой в последнюю секунду, а затем все равно бросил его на землю и закрыл кран. Его лицо побагровело вплоть до корней волос, влажных от пота. Промокший и подрагивающий он нервно засмеялся и закусил губу. — Эм. Да это трава. Просто… да, смывал с себя травинки, — запинаясь, объяснил он, и сорвался с места в сторону входа в дом. — Я пошел… — бросил Билл через плечо, и Том так и не расслышал остаток фразы, наблюдая, как он мчится без оглядки. Какие еще травинки? Том прошел к веранде. Спущенная вода поменяла светло-серый оттенок бетонного пола на темный, но на месте, где стоял Билл, не осталось ни былиночки. Том нахмурился и задумчиво отпил из бутылки. Что ж такое его брат мутил-то, блин?***
К следующему утру Том подсуетился, чтобы проснуться раньше Билла, и, поставив будильник на вибрацию, засунул телефон под подушку. Очнувшись ото сна, он просто лежал в кровати с пожирающим его чувством любопытства, которое не давало вновь заснуть, пока Билл не начал ворочаться в кровати напротив. Когда брат наконец встал, надел на себя очередные шорты и футболку и вышел из комнаты, Том выскочил из-под покрывала и быстро нацепил какие-то шмотки. Симона была занята на кухне, готовя завтрак, чтобы опять побаловать своих мальчишек, ведь теперь ей это удавалось крайне редко. Том чуть не забыл чмокнуть ее в щеку по дороге. — Мне нужно… Скоро вернусь, — сказал он, вырываясь из ее объятий, и снял толстовку с крючка. Он порылся в кармане, вытащил сигареты и выбрался из дома. Несмотря на то, что было лето, по утрам на улице веяло прохладой, и Том благодарно скользнул в рукава толстовки, которая окутала его теплом, пока он как можно тише шагал к углу дома. Газонокосилка уже работала. Непрерывный рев мотора то ослабевал, то нарастал. Звук усиливался, отражаясь от деревьев, окружавших передний двор родительского дома. Том спрятался за одним из них и из-за ствола подсматривал за Биллом, который ходил туда-сюда по траве, направляя перед собой большую и на вид совершенно новую машину зеленого цвета. Том поежился от холода в тени и задумался, как его брат мог там находиться в одних только легких шортиках и майке, пусть он и косил газон. Вдруг, под внимательным взором Тома, Билл сбавил скорость движения. Теперь он полз как улитка и проходился косилкой по тем же местам, где только что был, но Том отметил, что это ничего страшного, ведь лезвия уже вовсе не касались травы. Нет, ведь Билл наклонил косилку к себе так, что металлическая рукоятка управления уперлась прямо ему в пах. Билл бросил быстрый взгляд на дом и затем зажмурился, тогда как глаза Тома, наоборот, округлились, а челюсть отвисла. Он смотрел, как шаги его брата замедляются и дальше и как он совсем останавливается, а его дыхание учащается, что было видно даже издалека. Том таращился во все глаза. Не может быть, чтобы Билл делал то, о чем Том подумал. Да ни за что бы он не стал такое отмачивать. Прямо там? В открытую? Там, где его могла увидеть мама и вообще кто угодно? Там, где его мог увидеть Том? Неужели он действительно мог на такое решиться? Но тут Билла начало трясти не только от вибрации газонокосилки. Тому стало понятно, что да, он действительно мог на такое решиться. Мог решиться и, более того, уже решился. Том издал стон, когда увидел, как Билл стал покачивать бедрами, прижимаясь к рукоятке. Его собственный член сразу начал твердеть, и он крепко сжал его сквозь штаны, представляя колебания инструмента на себе. Неудивительно, что Билл постоянно косил этот проклятый газон. «Труд уже сам по себе и есть наслаждение», — с иронией вспомнил пословицу Том. Глянув в сторону дома в последний раз, Билл резко опустил подбородок к груди и стиснул рукоятку с такой силой, что Том заметил, как побелели костяшки его пальцев. Мышцы его ног напряглись, он встал почти на цыпочки, отчаянно потираясь о металл в руках. Том просунул руку к себе в штаны. Он порывисто дрочил, ногтями другой руки царапая кору дерева, на которое опирался, и бурно кончил себе в трусы, видя, как на голубых шортах Билла появляется темно-синее пятно, которое даже достигает низа футболки и расползается уже там. Том знал, что будет дальше. Билл пойдет ополаскиваться, не желая, чтобы кто-нибудь увидел то безобразие, которое он с собой сотворил. Пора было уходить уже сейчас, или ему придется ждать, пока Билл не закончит и уйдет первым. Кроме того, ему не хотелось попасться с его собственным, по-прежнему расплывающимся на ткани влажным пятном, поэтому он стремглав понесся к двери, остановившись, только чтобы снять толстовку и криво повязать ее на талии. «Сойдет, чтоб до ванной добежать», — прикинул он, заходя внутрь. Мама до сих пор была в кухне, как раз наготове, чтобы выключить конфорку. — Приветик, вот ты и вернулся. Хочешь?.. — Я… эм… Мне нужно в душ, я быстро, — сказал он, неуверенно пересекая кухню и судорожно пробираясь к лестнице. — Сейчас спущусь, — пообещал он, перед тем как броситься к нижним ступеням. Сделав три шага вверх, он остановился, обернулся и спустился обратно. Симона посмотрела на него, когда его голова снова показалась на кухне. — И кстати, мам? Билл этот газон никогда не дострижет, — он ухмыльнулся. — Завтра моя очередь косить.