Stop Me

      Смоукскрин споткнулся и схватился за стену, чтобы не упасть. Он был слишком напуган, чтобы говорить. Слишком охвачен паникой, чтобы думать. Слишком ошеломлен, чтобы заметить, как из оптики вот-вот брызнет омыватель. Единственное, что он знал, так это то, что он старался сбежать от того, что он увидел… в чем принял невольное участие… Выражение фейсплейта Рэтчета… почему он был так расстроен?!       Манипулятор меха вцепился в косяк двери, и он не сразу понял, что от шока опустился рядом с ней. Все из того, чему его научила Элитная Гвардия, сейчас не значило для него ничего. Его друг набросился на него… А как он должен был отреагировать, учитывая выражение фейсплейта медика… Эта боль была настолько ему чужда. А теперь ему казалось, что его нагрудную броню вот-вот выжжет изнутри. Это было за пределами его понимания. Неужели это было вызвано тем, что он сказал? Может, он что-то потрогал, или наоборот нет… А может, что-то, чего он не сказал?       — П-Праймус… — Смоукскрин дрожал. — О, шлак… Ч-что это…       Внезапно он сам закрыл себе рот. Случившееся ранее приобретало в его разуме все более зловещие оттенки. И дело было даже не в выражении фейсплейта Рэтчета. Не в его огромной, почти полной злобы оптике. Не в его дрожащих манипуляторах - а сейчас эта деталь казалась все более важной – или опущенных плечах. Дело было в том, как звучал его голос. Он звучал надрывно, едва ли не на грани рыданий, скрытых за злостью. Это же была злость? Или что-то еще? Ему было сложно расслышать после того, как дверь закрылась… Медик же запер ее за ним?       Смоукскрин медленно притянул колени к груди и сделал глубокий дрожащий вдох. Омыватель так и не выступил. Вместо этого тяжесть на его искре усилилась, и он не смог сдержать болезненного выдоха. Он не знал, что делать. Он думал, что так хорошо справляется. Он помог Предакингу… И Нокауту, когда тот попросил его об этом… Но Рэтчету…       От воспоминания молодой мех вздрогнул: его рука все еще хранила воспоминание прикосновения медика, когда тот бесцеремонно «вывел» Смоукскрина из комнаты. Это ощущение никуда не девалось. Он потер руку там, где воспоминание от прикосновения не желало уходить, и, вцепившись в металл двери, постарался вновь поднять себя на ноги. Он болезненно поцарапал спину о косяк, на который он опирался, и снова дрожащее выдохнул. Смоукскрин постарался немного покататься с пятки на носок, чтобы хоть чуть-чуть расслабиться и сфокусироваться на чем-то еще, кроме как собственных вяло текущих мыслях – слишком быстрых, чтобы успеть их понять, и слишком медленных, чтобы от этого было хоть какое-то облегчение. Однако он понял, что вместо того, чтобы быть сейчас у всех на виду, ему больше всего хочется где-нибудь спрятаться…       — Я… Я, эм… — произнес он, не обращаясь ни к кому.       Его собственный голос звучал полумертво – настолько же тревожно незнакомо, как и всхлип Рэтчета… Белый мех слабо сжал кулаки, а затем уронил их по обе стороны корпуса. И пошел. Куда, он и сам еще не знал…

***

      — Ну ты же не можешь так со мной поступить, — пробурчал Уилджек, удерживая в дентах маленький гвоздик. — Дорогая, ты же панель доступа. Так дай же мне доступ.       Ухмыльнувшись, Брейкдаун покачал шлемом.       — Мы с Балком оба пытались. Она просто не отходит.       Меньший мех отмахнулся от пары позади него.       — Мехи. Тихо. — Он достал изо рта гвоздик и постучал им по куску металла, мешающему ему добраться до внутреннего устройства стены машинного отделения. — Теперь она моя. Вы свои шансы упустили.       Балкхэд не смог удержаться, закатил оптику и улыбнулся.       — Ага, конечно. У нас же большие и неуклюжие пальцы. А у тебя инструмент…       — Обаяние, — поправил его Уилджек. — Тебе надо научиться, как вести себя с теми, кому сперва нужно тебе довериться. Не надо слишком увлекаться ремонтом. Даже не думай об «апгрейде». Она должна знать, что ты ее не обидишь… — Он снова постучал гвоздиком по металлу. — Мехи, она прекрасна такая, какая она есть. Уважайте это, и тогда она ответит вам взаимностью. Даже сама расскажет, что не так…       Брейкдаун едва ли не скривился, взглянув на датапад в своих манипуляторах.       — Необходимы перекалибровка, проверить на наличие трещин, шлак, едва ли не все, два порта сигнализирует о перегреве, и нам лучше надеяться, что это ложная тревога, а то ремонт окажется той еще болью в бампере… и если я пролистаю вниз…       Уилджек их проигнорировал, довольно вздохнув, когда комната наполнилась горячим паром из вентиляционных отверстий.       — Тебе не нравится плавать, а? Все хорошо, малышка. Подари мне пару минут своего драгоценного времени, и Уилджек снова поднимет тебя в воздух. Таких шедевров как ты больше не строят…       Он снова постучал гвоздем по панели, и вдруг, тихо щелкнув, она открылась. Балкхэд и Брейкдаун восхищенно уставились на эту сцену.       — Как, шлак тебя…       — Да ты, должно быть, сжульничал! — заявил Брейкдаун.       Уилджек усмехнулся и потянул панель вниз, бросая короткий взгляд на пару.       — Секрет всего хорошего – благие намерения и искренние обещания.       Балкхэд снова закатил оптику.       — А когда речь заходит о драке?       — О нет, тут ты должен вырывать победу дентами, выцарапывать ее и добывать всеми правдами и неправдами. — Он повел плечами и направил маленький фонарик в панель. — Все хорошее прибереги для друзей, любовников и корабля, который носит твой жалкий бампер.       Брейкдаун вздохнул и снова хмуро уставился на датапад.       — Напиши уже книгу, Джеки.       — А лучше десять, — добавил Балкхэд и перевел взгляд на вход в машинное отделение. —… Я слышу шаги. Ребята, похоже, к нам идет подмога?       — Не думаю… Брейк, проверь, не погас ли там перегрев, я только что подключил свободный провод от датчика…       Брейкдаун кивнул.       — Ага, теперь все в порядке.       Балкхэд откололся от пары и открыл дверь в помещение, замечая, что Смоукскрин теперь направляется прочь. Когда белый мех обернулся, то застыл на пару долгих секунд, после чего пробормотал:       — Я… Я, эм…       От того, как он себя вел, искра Балкхэда едва не оборвалась. Еще одним болезненным ударом стала дрожь в его голосе, и от вида еще одного меха в таком состоянии большой мех был в ужасе. В прошлый раз он колебался. Но сейчас…       — Ты не в порядке, — тут же определил Балкхэд. — Смоукскрин, я еще никогда не видел, чтобы твои двери так плотно прижимались к спине.       — Кто там?! — крикнул Уилджек, не отрываясь от панели.       Зеленый мех протянул руку, чтобы пригласить младшего в комнату.       — Проходи. Ты сможешь рассказать, в чем дело, а заодно нам помочь.       Несмотря на абсолютно сухой рот и глоссу, Смоукскрин постарался сглотнуть, не решаясь подходить ближе. Только когда Балкхэд не стал предпринимать никаких дальнейших движений, он понял, что ему дают выбор… а ему так сильно хотелось поговорить с кем-то о том, что случилось. На ум пришел еще один мех, высокий и успокаивающий, и всегда знающий, что сказать в случае проблемы. И когда он прошел в помещение и дверь за ними закрылась, то пожалел, что он не был таким же сильным, как Прайм, на которого он так старался походить.