Призрак подземелий

Романова открыла глаза и попыталась избавиться от тесных объятий Северуса. Пробуждение в его руках сулило хорошим настроем на весь день, но только не сегодня. До этого дня Вера с тихим ужасом отсчитывала время. Никаких писем ей не приходило, но она и так знала, что предстоит 30 апреля. Самая Великая ночь в году давно зазывала к себе. Это чувствовалось повсюду - в прохладном ветре слышался шепот, который могла разобрать лишь она; все деревья в Запретном лесу склоняли колючие ветви, стоило ведьме только ступить на его территорию; полная луна гипнотизировала, и однажды девушка простояла на улице около трех часов, просто смотря на нее, пока Снейп не вырвал ее из этого транса. Иногда, бродя в окрестностях замка, Вера натыкалась на следы от копыт. И было бы глупо полагать, что это очередной редкий питомец Хагрида, а не самый обычный чёрт. Руки девушки с каждым днем нещадно горели. Когда она не была помечена черной магией, такого не наблюдалось. В общем, все говорило о том, что приближающийся праздник ведьм, демонов и других темных существ вот-вот настанет. Девушка все-таки встала с постели, но ее действия не остались незамеченными. - Мм.. кудаа.. - пробурчал Северус, смотря на Романову одним глазом. - Совокупляться с демонами, - просто и буднично ответила блондинка, надевая красный атласный халат. - Очередная ведьминская тусовка? - зельевар, потягиваясь, демонстрировал хорошее расположение духа, которое бывало у него с утра крайне редко. Пожалуй, лишь тогда, когда Романова оставалась в его комнате, хотя в последний месяц она итак практически переехала к нему. Их отношения значительно изменились с того момента, как Снейп перестал отталкивать от себя девушку. Теперь они были более осознанными. Раз за разом молодые люди открывали друг другу потайные глубины своих душ, иногда пугаясь собственной откровенности, а иногда восхищаясь своей открытостью. - Ага, - отозвалась Романова, уже намереваясь отправиться в ванную. - А меня возьмешь? - с горячим любопытством вопрошал мужчина, все также безмятежно валяясь в постели. - Северус, разве тебе Уилкинсон мало? Она похуже любой ведьмы будет, - девушка не удержалась и громко захохотала. Снейп в ответ лишь презрительно фыркнул, потому что такая реплика не могла иметь возражений. Мисс Уилкинсон действительно походила на обезумевшую от чувств женщину. В своем сумасшествии она обходила даже Трелони: за трапезами всегда садилась рядом с зельеваром, специально игнорируя Веру; поджидала его в в темных коридорах замка во время дежурства; снимала баллы со Слизерина, находя это действие отличным поводом к беседе со Снейпом и делала еще много чего, что не вписывалось в рамки стандартных отношений между обычными коллегами. Романова только жалела эту особу. Нет, это была не та жалость, которую обычно с презрением испытываешь, например, к своему врагу. Жалость Веры возникала из сочувствия, ведь она как никто другой понимала, что значит любить или желать того, кто к тебе равнодушен. Поэтому все страстные порывы Уилкинсон оставались незамеченными ведьмой. - Ты не обратила внимания на то, что ее вдруг стало не видно? - поинтересовался зельевар, только что осознав, что уже неделю платиновая блондинка редко попадалась ему на глаза. - Не слежу за твоими подружками, - быстро бросила девушка и пошла в ванную. Около семи часов вечера ведьма начала свои привычные приготовления к шабашу: догола разделась и принялась обмазываться кремом, предпочтя для таких действий собственную комнату. Празднование Великой ночи, к счастью, должно было проходить не в Киеве, а в Германии, на горе Броккен*, что было не слишком далеко от Хогвартса, если сравнивать с прежними полетами. Мазь, которую Романова медленно распределяла по своему телу, с каждой минутой делала ее все прозрачнее и прозрачнее, пока не осталась видна только копна золотистых волос, но скоро исчезла и она. В замке попеременно начали скрипеть дверцы. Зоркая миссис Норрис то и дело шевелила ушами в разные стороны, не понимая, кто и как обманывает ее кошачье зрение. Это была Вера, что проскользнув в последнюю дверь, направилась к Запретному лесу. Темнело. Руки ведьмы нещадно жгло. Она почти бежала до поляны, с которой обычно улетала. Добравшись до нужного места, Романова призвала к себе метлу и пустилась навстречу ветру, который благодаря колдовскому крему нежно обволакивал ее тело, даря блаженную прохладу. Ведьма пролетала над лесами, реками, даже городами, и замечала готовившуюся к празднеству нечисть: где-то уже горели костры, возвещая о приближении полуночи, где-то из рек вылезали водяные, а вместе с ними русалки. Иногда мимо Веры проносились и другие ведьмы, тоже спешившие на шабаш. Спустя некоторое время она достигла Лысой горы, которая бросала свет от огня за несколько километров. По мере приближения к земле девушка видела, какое огромное количество существ присутствовало на сборище: Вальпургиева ночь собирала всех нечистых. Босыми ногами Вера ступила на траву, и маленькие мерзкие чертята расступились перед входом, открывая священную арку, готовую впустить в себя любую ведьму. Арка была сделана из человеческих костей, которые, заколдованные огнем, издавали не самый приятный запах. Романова прошла, и взоры всех гостей тут же обратились на нее. - Вера! - крикнул знакомый женский голос. - Здравствуй, Лара, - поприветствовала свою подругу блондинка, - давно началось? - Я тут с шести, - продолжала диалог рыжеволосая ведьма, - но многие из ковена до сих пор не прибыли. Хочешь болотной воды? - Нет, спасибо, - Вера учтиво улыбнулась, - я летела не долго. Ты знаешь, кого сегодня будут инициировать? - Ой, Вера.. Я пыталась узнать у Мирославы, но ты же знаешь ее - эта ведьма ничего не скажет просто так! - прыснула Лара, подразумевая под словом ведьма ругательство, коим смертные люди нарекали неполюбившихся им женщин. Девушки еще немного поболтали и решили отдаться во власть ночи, соединяя свои руки для очередного хоровода, который заводили по очереди демоны. Вера была приятно удивлена тем, что никто из присутствующих, включая ее подругу, не интересовался тем, что же случилось с ней зимой и почему она снова посетила сборище. Одна из хороших черт ведьм и уж тем более демонов - это умение тонко чувствовать других и предсказывать будущее. Поэтому до полуночи все проходило спокойно, если о спокойствии было разумно говорить в рамках происходящего. После очередного хоровода раздался протяжный вой Сирин*. Женщина с необычайно красивым лицом и птичьим телом громко запела, обращая внимание всех гостей на себя: "Как у ведьмы черны руки да коса, платье бесы сшили ой до пола. Разгнездились во душе совы, вороны, перепела - всё ей ново. Ай, дурман-голова, в волосах трава, а за пазухой кресты, Просит молодая у бесов кабы не было зимы..." Все в один голос подхватили: "Оуоо, пока еще жива, Оуоо, пока горит трава, Оуоо, огонь тебе к лицу, Танцуй, ведьма, танцуй!"* На огненной поляне продолжалось гульбище, предвещая скорую встречу новой ведьмы. Ежегодно в Вальпургиеву ночь проходил обряд инициации, который предполагал появление в ковене еще одной женщины. Когда-то через подобное проходила и Вера. Раз уж она являлась невольницей, то ее приняли в ковен по достижению шестнадцати лет. Но никаких правил не существовало. Можно было стать частью колдовской общины в совершенно любом возрасте. Вот и сейчас она гадала над тем, кто предстанет перед ними сегодня. Неожиданно разразился гром, возвещая о прибытии самой пугающей женщины из всех русских сказок. Надо ли говорить о том, что их сюжеты никогда не являлись выдумками? Но смертным людям было удобнее (и безопаснее) считать, что сказки - всего лишь сказки, в то время, пока прямо у них под носом творились бесчинства и росказни злых духов. На поляне появилась высокая костлявая женщина с длинными прямыми седыми волосами. На ее лице не было места, где не располагались бы морщины. Она оглядывала всех присутствующих своими серыми, почти белёсыми глазками, медленно поднимая уголки губ вверх. У любого застывала в жилах кровь, когда эта горбатая старушка показывала свою лукавую улыбку. На ее челе висел бесформенный мешок, а плечи покрывал грязный платок с синими и красными орнаментами. Если бы Романова знала о том, как выглядел переродившийся Волан-де-Морт, она бы подумала, что это существо - его кровная сестра. Так они были похожи! Колдунья вознесла над собой свои длинные костлявые руки, покрытые дряблой кожей мертвенно-серого цвета и начала говорить: - Я приветствую всех собравшихся тут, - хриплый голос Бабы-Яги нагонял ужас, - вы знаете, для чего мы собрались. Сегодня к нам присоединится еще одна душа, и душа эта долго была заблудшей. Наша новоиспеченная сестра, которую я нарекла Мариэттой, долго жила в неведении. Теперь же она осознала, что тело ее и душа всегда принадлежали этой земле, - колдунья почти кричала, указывая когтистыми пальцами на то, что называла, - этой реке, этому небу! Встретим же Мариэтту! - черти быстро затопали копытами, гора затряслась, и когда ведьма громко хлопнула в ладоши, на поляне из дыма появилась женщина. Ее ноги были босы, но тело облачено в ритуальное платье зеленого цвета, которое состояло из переплетенных между собой вьюнов. Такой наряд отличал ее от всех ведьм, выделяя как новоиспеченную. На руках красовались десятки браслетов из маленьких костяшек, а шею украшало огромное серебряное ожерелье из пятиконечной звезды, в центре которой был светящийся голубизной камень. Длинные платиновые волосы спадали на оголенные плечи, а глаза ее горели восторгом. Романова не верила своим глазам. Она больше бы поверила в то, что у нее галлюцинации, нежели в то, что перед ней стояла дама, которую она еще сегодня утром в шутку назвала ведьмой. Мэри. Перед ней и еще десятком гостей стояла Мэри Уилкинсон. - Подайте ваши благословенные руки нашей прекрасной Мариэтте! - крикнула Яга, и новая ведьма принялась подходить по очереди к каждому гостю, чтобы прикоснуться своими губами к его руке в знак уважения. Вера стояла в окружении других ведьм, с которыми мало общалась, и с нетерпением ждала момента, когда платиновая блондинка подойдет и к ней. Все карты сложились: Уилкинсон не просто так в последнее время пропадала из виду. И это не Веру обычно зазывали темные силы, а ее, Мэри, которая тоже находилась в замке. "Северус узнает - точно не поверит" - думала про себя Романова, в голове которой сейчас крутилось бесчисленное множество вопросов. Как? Зачем? А возможно ли? Она терялась в догадках, напряженно следя за каждым движением женщины, которая постепенно приближалась к ней. И вот в воздухе наконец повисла худенькая черная ручка. Уилкинсон улыбнулась уголками губ, полагая, что никто не заметит этого интересного жеста, но главная наблюдательница в лице Романовой увидела все и мигом прочла мысли женщины. Та явно что-то замышляла. Коснувшись горячими губами руки Веры, Мэри пошла к следующему гостю, оставив свою коллегу, а теперь и колдовскую сестру в полном недоумении. Гульбище продолжалось. Нечисть вовсю веселилась и жарко отплясывала. Но Вера лишь пару раз согласилась потанцевать у костра, и то после уговоров Лары о том, что за их ковеном наблюдает Анчутка, сидя в кустах на берегу. Девушка всю оставшуюся ночь размышляла над тем, что произошло. Она точно была уверенна, что ее жизнь и жизнь новоиспеченной сильно изменится. Но насколько и в какую сторону - даже не представляла.