don't feed the ghost within

Щёлк. Джонни скалится, клацая зубами и демонстрируя пусть человеческие, но всё же клыки; Керри закатывает глаза. Щёлк. Джонни говорит: с таким звуком пристёгивается корпоратский поводок к ошейнику. Джонни говорит, что Керри продался корпоратам. А Керри глубоко поебать, что там думает Джонни: он уже не пытается что-то доказать ему, себе или хер знает кому. — И всё же, что с твоим голосом? Струны гитары звенят, каденция шесть-четыре срывается под аккомпанемент сигаретного дыма, растворяющегося даже близко не у потолка виллы. Ему, блядь, проще переехать, чем убрать срачельник в собственном доме. Керри смеётся и запрокидывает голову, механические помехи режут слух; Джонни прослеживает взглядом обсидиановый имплант в обрамлении золотых вставок, что вплавлены в горло и стык ключиц, а ниже — бессмысленная для Сильверхенда пластина прямо в грудине, припечатанная парой иероглифов сверху. — Ты позволил им впаять тебе хром вместо голосовых связок? Глубокая затяжка. Голос — не Джонни, но интонации — его. Только он может так держать сигарету, так ухмыляться, говорить так, что одна половина человечества течёт и теряет трусы, а вторая половина чувствует себя с головы до ног облитой ядом. — А ты ещё семьдесят четыре года назад сменил сердце на насос, разве нет? — Евродайн постукивает подушечками пальцев по боку гитары; не акустика, нет глубокого, пробирающего отзвука после. — К слову, рука омерзительно скрипела. Думаю, что пара тычковых ножей в локте были лишними. — Пиздишь. — Джонни тянется и касается пальцами левого плеча Керри, обводит узор филиппинских татуировок, хранящих в себе эхо серебряного металла. — Тебе нравился имплант. Признайся: мечтал, чтобы я пережал той рукой тебе глотку? В далёком две тысячи третьем эта пара тычковых ножей не раз спасала ему жизнь на ебучем корпоративном фронте. Ах, да, Вторая Центральноамериканская война, под таким названием это осталось в анналах истории. А в искорёженном сознании солдат запечатлелось аугментациями и наркотой, призванной поддерживать функционал организма выше чем на уровне «сдохнуть на месте». В две тысячи двадцатом ножи тоже пригодились для нескольких ублюдков у чёрных выходов клубов; психофаны не умели останавливаться — так Джонни им с удовольствием помогал, а убегали от помощи — добивал «Малорианом». Кроме ублюдка с мантисблейдами, благодаря которому забрали Альт. — Джонни, иди на хуй. Керри возвращает ладонь к спаренным двенадцати струнам, наигрывает уже смутно знакомый мотив. В «Самураях» именно он держал ритм; заменял соло и вокал, когда обдолбанный Сильверхенд не выходил на сцену. — Вот об этом я и говорю. — Щёлк. Вторая или уже третья по счёту сигарета тлеет не сразу. — Ты сам не знал, чего хочешь: то ли выгнать меня из группы, то ли трахнуть. Раздражающее гудение струн: чистая квинта пауэр-аккорда словно назло сменяется на малую секунду и вибрирует, дребезжит, действует на нервы. Джонни представляет, как выхватывает гитару из рук Керри и отламывает гриф об угол мраморного стола; это не та гитара, которую он подарил Керри на их последнем совместном концерте, жалко не будет. Евродайн — грёбанная бабочка, вылупившаяся из гниющего трупа «Самурая». — До старости мне это припоминать будешь? Голос Керри спокоен, хромированные связки дребезжат практически так же, как струны. Джонни весело; Джонни закидывает ноги на стол и стряхивает пепел на обивку дивана. — Тебе уже восемьдесят девять, Керри, — говорит Сильверхенд, выделяя каждое слово, — а ты взорвал грузовик с концертным оборудованием девочек-айдолов. Хэдшот. Даже контрольный не нужен. Белеют костяшки пальцев, прижимающих струны к третьему ладу. Джонни знает, как это важно для Керри: выйти из тени. Знает и давит на гноящийся шрам, пересекающий самолюбие, пытается своим способом донести: самое страшное — это не несбывшиеся надежды, а мечты, которые стали реальностью. Керри вспыхивает от малейшего дуновения, как лесной пожар; буря эмоций так же быстро опустошает его. — Потому что я, блядь, не позволю использовать своё творчество для чьего-либо продвижения, — чеканит он словами-обрубками. — С беспределом покончено. С того дня. — Ты поджёг яхту, пока мы ебали тебя. — Джонни скалится шире. Щёлк. «Пока Ви ебал тебя». Чувствовать кожей дуновение ветра — так же дико, как вдыхать сигаретный дым вместо испражнений тысяч заводских труб Найт-Сити. Джонни всё ещё не может отучиться говорить «мы», хотя никто больше не отбирает узду управления. Прикосновения к материалам и текстурам — похоже на тактильный оргазм; он до сих пор помнит покалывание в груди там, где у Ви не выдерживала сердечная мышца. Третий шанс попробовать прожить эту жизнь и всё-таки не проебать её, как два предыдущих раза. — Ага. А ты взорвал «Арасака-Тауэр» ради своей фанатки. Дважды. — Керри выхватывает сигарету из пальцев Джонни и с наслаждением затягивается. Пепел неаккуратным движением размазывается по светлой диванной обивке. — Так и продолжим мериться хуями? Евродайн говорит почти что как Роуг. Сильверхенд ответил бы: ты ни черта не знаешь об Альт. Ты и понятия не имеешь, кто такая Альт Каннингем — лучший нетраннер Найт-Сити — и какую роль она сыграла в том, что я вернулся из мёртвых. Она и её «Соулкиллер»; арасаковская тюрьма душ, именуемая «Микоши». «Сетевой Дозор» заливает людям в уши о том, что Чёрный Заслон спасёт их от диких ИскИнов, оставшихся после падения первой Сети, но правда в том, что Чёрный Заслон — не стена, а ёбанное решето, на которое найдётся новый Рейч Бартмосс с новым дата крэшем. Цифровые Крепости падут. — Альт не… — Не что? Не фанатка? Ладно. — Керри соглашается слишком быстро; скидывает сотлевшую до фильтра сигарету в доверху наполненную стеклянную пепельницу. Он вскидывает взгляд и слишком внимательно заглядывает Джонни в лицо. Не в лицо Джонни, на самом-то деле. — Он обещал вернуться, когда всё закончится. Сильверхенд помнит. Он был с ними на пляже неосязаемым спутником. С Керри и Ви, лицо которого теперь видит в каждой поверхности, способной к отражению. — А вернулся я. Разочарован? Джонни поднимает руку и заводит пальцы за правое ухо, туда, где через височную кость прямо в мозг встроен нейропорт. Щёлк. Он вынимает неработающий биочип и сжимает его в ладони до хруста. Керри качает головой. — Нет. Только если немного.