Непутёвые

      — Ты должен сделать это нежно. Юри, не будь таким торопливым. Не волнуйся, сейчас здесь только мы, — голос Виктора звучит вкрадчиво и успокаивающе, но Юри всё равно сжимает нагревшуюся в ладони золотую медаль очень нервно. «Только мы», ну-ну… Виктор — это оружие массового смущения и соблазнения, оставаться с ним наедине — тихо испытывать собственную выдержку и жажду прижаться к нему всем телом, поцеловать тёплые губы, зарыться пальцами в волосы…       Нет. Не сейчас. Даже если Юри голым сидит на разворошенной кровати в номере отеля, завернувшись в одеяло. Сейчас ведь идёт очень важный и необходимый в его жизни урок — как целовать золотую медаль.       — Любимый, вот честно, в этот раз всё выглядело так, будто ты хочешь откусить кусок от своей награды, — Виктор на этих словах вздыхает душераздирающе печально, хотя взгляд у него весёлый. — Люди подумают, что я такой жестокий тренер и не кормлю тебя перед соревнованиями, и ты готов погрызть даже золото.       — Ничего они не подумают такого, — смущённо ворчит Юри и заворожено смотрит, как слабо завязанный пояс махрового халата Виктора вот-вот сползёт на пол. Нежно, да?.. Юри сейчас бы нежно прикоснулся губами к собственному засосу на его шее и царапине под ключицей.       — А о чём сам ты думаешь сейчас? — теперь Виктор ухмыляется хитро-хитро, он точно видит все его мысли, как на ладони. Это сладкий вызов, как когда-то давно Юри должен был показать свой эрос, завлечь его и прокричать своим выступлением на весь мир, что да, он украл сердце этого замечательного мужчины.       — Думаю, что мне необходима практика. Или лучше — личный пример, — ровно говорит он, ведя пальцами по атласной ленте от медали на шее.       — Разве ты давно не пересмотрел все видео моих выступлений и награждений? Юри, ты же точно пристально наблюдал за моим лицом, за каждым моим движением. Наверняка хотел, чтобы я поцеловал именно тебя вместо холодной медали, — мурлыкает Виктор, присаживаясь на край кровати, и Юри снова сжимает медаль в ладони. Она уже горячая — да что там, ему самому сейчас жарко. С Виктором всегда так, сердце словно лаву вместо крови по организму гонит.       — Вот видишь, я и тогда был непутёвым учеником. Виктор, пожалуйста, — выдыхает Юри, когда Виктор аккуратно забирает медаль из его ладони. Она так и висит на его шее, и Юри переполняет восторгом. Виктор держит в ладонях его победу — всё равно что держит его сердце, душу и саму жизнь. Это так же интимно, как когда он целует его в грудь прямо над сердцем.       Виктор и правда касается краешка медали губами очень осторожно и почти что невесомо, словно она сделана из тонкого льда, что растает от неосторожного горячего дыхания. Глаза у него чуть прикрыты, в пальцах — едва заметная дрожь. Чего же он боится сейчас? Виктор ведь из тех открытых людей, что горят огнём своих чувств, но иногда он слишком аккуратен и почти что испуган. Они в этом похожи — Юри ведь тоже слишком влюблён.       — Раньше ты это делал не так, — тихо говорит Юри, наклоняясь к нему, греет дыханием пальцы и пресловутую медаль — и как она ещё не расплавилась? Раньше ты был…       — Наглым и самоуверенным засранцем? — неловко смеётся Виктор и целует его в лоб — тепло и нежно. Пусть и не так осторожно, как медаль, но всё равно в этом поцелуе пугливая ласка. Словно он самый первый, словно этой ночью Виктор не кусал его губы и шею.       — Ты всё равно был прекрасен даже таким.       — Не могу поспорить.       — Но всё же… О чём ты сам думаешь сейчас? — повторят Юри его вопрос, и выпущенная Виктором медаль легко стукается о голую грудь.       — О том, что целовать кого-то, даже что-то, кроме тебя — так странно и даже неправильно, — тихо признаётся Виктор, и Юри всё-таки сдаётся, на миг прижимается губами к собственному засосу на его шее, тут же чувствует его пальцы в своих волосах. — Так что ты непутёвый ученик, а я — учитель.       — Зато тренер самый лучший.       — И любимый? — уточняет Виктор с хитрой улыбкой, и Юри повторяет его слова перед тем, как украсть её поцелуем:       — И любимый. Самый любимый.