Мой слуга

— У тебя нет денег?       От покрытых шёлком и атласом каменных стен донесся просто ангельский голос. Однако я не поднял глаз. Хотя каждый раз, когда она говорила, я чувствовал, что мое сердце тает. Точно так же я смотрел и на неё. Молочно-белый кремовый цвет лица маленькой девочки был абсолютно безупречен. Её клубничные льняные волосы обрамляли большие невинные, безупречные и столь же поразительные лазурные глаза. Обычно она улыбалась, но, судя по тому, как развивался разговор, это ненадолго.       В глубине души я задавался вопросом, что сделало её такой особенной для меня. С минуту я смотрел на своё отражение в зеркале, стоявшем в большом тронном зале. Даже несмотря на то, что темно-коричневый и расчлененный капюшон висел вокруг моего тела, закрывая многие мои черты, я всё еще мог видеть те же золотые волосы, торчащие из капюшона. Я даже видел, как мерцают точно такие же кобальтовые глаза. Нет... на самом деле они не были одинаковыми. Взглянув на то, что через пару секунд должно было стать кровавой сценой, я понял, насколько трогательными и чистыми выглядели мои глаза королевы. Я терялся в догадках и просто смотрел на девушку, когда раздался тихий звон колокольчика.       Я чуть не рассмеялся. Нет, это был не колокол, а голос моей королевы. — Макото, будь добр, объясни моему... гостю, каково наказание за отказ выплатить долг всем жителям моего королевства.       Это было скорее утверждение, чем вопрос, но это не имело значения. Я бы ни в чем ей не отказал. Когда-либо.       Идя нарочито медленно, я наблюдал за происходящим передо мной. На земле перед Джунко стояла на коленях грязная крысиная девочка. Грязные, но явно светлые волосы были стянуты в беспорядочный хвост сбоку, а её фиолетовые глаза блестели от непролитых слез. Джунко грациозно улыбнулась, повернувшись ко мне тяжелым взглядом, и, клянусь, моё сердце чуть не остановилось.       Тем не менее, когда я приблизился, мое лицо оставалось бесстрастным и по большей части скрытым. — Да, королева,       Я церемонно поклонился ей, а затем перевёл взгляд на покрытую сажей костлявую тощую девушку. Она заметно вздрогнула, когда её глаза молча умоляли меня быть нежным и спасти её от дочери зла. К сожалению, это был не первый раз, когда мне приходилось делать что-то подобное. Я почти смущённо улыбнулся ей, но почувствовал себя слишком опустошенным для этого. Вместо этого мои глаза пристально смотрели ей в лицо, показывая лишь самую малость жалости. — Это смертный приговор, — даже для моих собственных ушей мой голос звучал холодно и холодно. — Ну что ж.       Моя королева бросила на меня ласковый взгляд своими длинными светлыми ресницами, касавшимися её щек. Я слабо пытался не замечать этого. — А ты об этом не позаботишься?       Я кивнул, соглашаясь с этим требованием, и вытащил из-за пояса длинный острый меч. Именно в этот момент девочка начала всхлипывать, падая и позволяя своим слезам свободно падать.       Для меня это не имело никакого значения.       Быстро и плавно я взмахнул мечом один раз для практики. Я скорее слышал, чем видел рыдания, сотрясавшие грязную девчонку. — Пожалуйста, — её голос был сдавленным и хриплым от отчаяния. — Не надо.       Я выжидающе посмотрел на светловолосую Джунко, гадая, какова будет её реакция.       Конечно...       Она улыбалась слепо и с какой-то ошеломляющей красотой. Хотя я заметил, что улыбка не была такой невинной, как раньше, и в ней был намек на удовольствие от картины, которая разыгрывалась именно так, как она, вероятно, себе представляла. Её нетерпеливое выражение лица, однако, беззвучно говорило мне закончить это, прежде чем это затянется слишком долго. Это было единственное подтверждение, в котором я нуждался, и внезапно рыдания были жестоко и жестоко прерваны. Вслед за этим раздался булькающий звук, напомнивший мне о людях, которым нравилось отрывать крылья у птиц.       Это продолжалось лишь немного дольше.       После этого в комнате воцарилась мертвая тишина. Какая ирония судьбы. — Спасибо, Макото, — хихикнула Джунко.       Я опустился на колени, взял её обутую в туфлю ногу и слегка прижался губами к мягкой ткани. — Для тебя все, что угодно, — вздохнул я.       Моя королева снова захихикала, и я понял, что смогу жить один ради её улыбки и этого смех. — А теперь поторопись и убери это, — она склонила голову набок, — близнец.