***
Пройти в подъезд и нажать на кнопку нужного этажа в лифте не занимает больше минуты. Свет в лифте блевотно желтый, освещает совсем ничего, лишь изрисованный стенд с рекламками фитнес клубов, суши и другой разной всячины на грязной коричневой стенке, да карикатуры членов на зеркале, которое, кстати, пошло трещиной в уголке. Не смотрись в разбитое зеркало — к несчастью, говорила одна старая добрая бабушка. Реддл смотрит. Смотрит темными глазами на свое исхудалое лицо, впалые щеки, бледное лицо, мешки под глазами и лопнувшие капилляры, из-за чего карие глаза стали будто красными. Он выглядит слишком болезненно. Лифт подпрыгивает, не дает закончить анализ своей внешности до конца, и открывает свои двери, чтобы впустить на оплеванную площадку, с бледными, грязными, зелеными стенами. Где-то даже немного отваливается краска. Пахнет пылью и сигаретами, неподалеку стоит пепельница с брошенными в нее окурками и пустые бутылки из-под пива. Указательный палец нажимает на дверной звонок и удерживает, пока за дверью не раздаются громкие маты. Щелчок. Поворот ручкой. Гарри стоит в своей футболке ас/dc, в накинутой рубашке цвета кофе с молоком и, совершенно ни к месту черных трениках, будто их пытались натянуть поверх трусов впопыхах. Реддл усмехается и переводит свой взгляд на раздраженное лицо, растрепанное воронье гнездо, потому что волосами это явно не назовешь, глупые очки, за которыми спрятаны красивые, глубокого цвета яркой зелени, глаза… — Может ты прекратишь заявляться ко мне каждый раз, когда тебе вздумается? Гарри укладывает руки на груди и облокачивается на дверной проем. — И это твое «привет»? — Том усмехается и бочком проскальзывает внутрь. Позади раздается усталый вздох и звуки позвякивания ключей в замочной скважине, дверь захлопнулась, отрезав их двоих от всего внешнего мира. Слышно лишь как тихо гудит холодильник и как шмыгает Поттер сзади, шаркает своими глупыми тапочками проходя на кухню. Они больше ничего не говорят друг другу, да и слова не нужны. Просто так происходит. Просто они так привыкли, после того как Реддл однажды появился здесь поздним вечером. Том повесил пальто, оставшись в черной водолазке с высоким горлом, вынул из кармана ванильный чапман и прошел на кухню усевшись на подобие диванчика. На плите свистел чайник, тихо тикали настенные часы, а за окном было пасмурно и начинался ливень. Поттер достал две кружки, одна была чисто белой, а другая с надписью «с новым 2018 годом!» Конечно же это будет кружка Тома, потому что у Поттера чувство юмора на уровне «уральских пельменей», что крутят по ящику, а то и вовсе ниже. — Будешь? — Том легким движением достает две коричневые продолговатые сигарки. — Я так понимаю, мое «не кури в моей квартире» на тебя не оказывает никакого эффекта. — Несмотря на свои слова Гарри забирает из аристократичных пальцев маленькую отраву и задерживает меж зубами. — Зажигалка закончилась, — Том облизал пересохшие губы и пощелкал роликом, демонстрируя, что зажигалка правда изжила себя. — есть своя? Гарри снова раздраженно вздыхает и роется в карманах треников, достает оттуда облепленную стикерами зажигалку, щелкает и прикуривает. Затягиваясь он кашляет и рвано выпускает дым изо рта, стыдливо пряча глаза. Том усмехается и одним легким движением выдергивает зажигалку, прикуривает, и делает затяжку, уже более аккуратно и грациозно, чем Поттер. Реддл вообще был словно создан для того чтобы сидеть за этим столом с дырявой скатертью в цветочек, в этой маленькой, староватой кухне с газовой плитой, парой тумбочек и советским гудящим холодильником, вальяжно курить и меланхолично смотреть в окно смотреть, как ливень смывает все на своем пути, а тучи становятся мрачнее и мрачнее. Никто из них не хотел зажигать лампу, потому что для обоих достаточно этого тусклого холодного света, что дает им большое окно. Гарри зажимает в зубах сигарету и разливает чай в кружки, пакетики «Гринфилд голд» выкинуты в мусорку. Одна ложка — в кружке Поттера, чтобы размешать сахар на дне, другая — покоится в ящичке, потому что Реддл пьет чай без сахара. От обоих кружек идет пар. — Прости, кофе не было, — они оба знали, что «прости» лишь формальность, на деле Гарри не чувствовал раскаяния. — Я не волшебник, чтобы предугадывать, когда такая важная персона наведается в мой скромный шалаш бомжа. — Фыркает Поттер. Том хмыкает, и его губы кривятся в ухмылке, он выпускает дым изо рта. — Общение со мной плохо на тебя влияет, слишком толстый слой сарказма. Ответа на свою реплику он не получает. Тушит сигарету о пепельницу (или это не пепельница, какая разница собственно) на столе и обхватывает чашку пальцами, чтобы согреть свои вечно холодные руки. Поттер усаживается напротив, кидает три кубика льда и звонко размешивает сахар ложкой, стуча ей о края керамики. На это Реддл лишь раздраженно хмурится и цокает, показывая как недоволен тем, что Гарри все еще не научился пользоваться базовыми правилами этикета. — Я в своем доме в праве вести себя как хочу. — Недовольно пробухтел Гарри и с громким хлюпаньем отпил теплый чай. Том закатывает глаза к потолку, а затем заходится в приступе кашля, возможно, не стоило с утра в ливень бежать к декану за какими-то документами, а сходить в обед. Они молчат, просто пьют чай, поочередно смотря в окно, смотрят, как ветер качает деревья, слушают как дождь барабанит по стеклу. Молчание со временем даже стало уютным. И было в этом что-то комфортное, сидеть так и думать каждый о чем-то своем. Но на кухне сидеть уже прохладно, чай выпит, а из единственного источника тепла только зажигалка, потому что отопление видимо включать даже не собирались в этом доме. Поттер ежится и обхватывает себя руками, уставившись на Реддла, который даже бровью не повел, все смотрит в это чертово окно, будто пытаясь что-то разглядеть, было такое ощущение, словно он в каком-то трансе залипает в абстрактную точку. Но Гарри не решается нарушить уютную тишину, он знает, что ему больше нравится, когда он молчит. Гарри раздражает, что Реддл заявляется сюда каждый раз, когда надумает, а он даже не может не впустить, просто не может сказать нет, не в его силах. Он даже не может найти внятное объяснение своим действиям, но это стало уже так привычно, сидеть с ним на этой унылой кухне. Гарри смотрит на то, как Реддл сложил руки на груди и откинул голову назад, обнажая острый кадык и бледную шею. Гарри чувствует себя глупо. Он покусывает губы, сдирая пленку кожицы, и отводит взгляд в пол, вообще все равно куда, главное — не смотреть на причину своих душевных метаний напротив. Каждый раз он думает, что это в последний раз, что потом, когда Том придет, он его просто прогонит. Но внутри себя, он все равно понимает, что это ложное обещание прозвучало уже сотню раз и все никак не было выполнено. А Реддл все сидит и смотрит в окно, будто Поттера здесь вообще нет и не существует и это на самом деле его квартира. Гарри злится. На себя или на него? Даже он сам не скажет. Как можно ощущать себя лишним в своей квартире? А что если Реддл в один момент прекратит сюда наведываться, что тогда? Возможно Гарри почувствует облегчение, но это не значит, что он не будет ждать, пока противно прозвенит этот уродливый звоночек, чтобы снова раздраженно вздохнуть и открыть дверь, чтобы снова обвинить во всех смертных (и своих) грехах человека в длинном пальто. Он не хочет, чтобы это прекращалось и это осознание, эта мысль, которая секундно проскочила на периферии его сознания, разозлила Гарри еще сильнее. — Насиделся? — Буркнул куда-то в стол Поттер. Реддл смерил Поттера надменным взглядом и со вздохом поднявшись, прошел в коридор, чтобы надеть пальто. Гарри проводил его и облокотился на стенку, сунув руки в карманы штанов. — Мог бы оставить меня у себя на ночь, — мерзко ухмыляется Реддл, пока распихивает свой хлам по карманам. Гарри не знает чего хочет больше: ударить в лицо парня напротив или придушить, стукнув головой об стенку? Его скулы напрягаются и сквозь зубы он почти шипит — Давай проваливай. Реддл поворачивает ключи в замке и, игриво подкидывая их в руке, кладет на тумбочку. — Мог бы уже сделать дубликат для меня. — Ага, тратиться на тебя еще, вали уже. — Поттер хмурится и следит за тем, как темная фигура в пальто исчезает за дверью. Он не торопится закрывать дверь, несколько минут он гипнотизирует ее взглядом, будто ждет чего-то, а в комнате как будто на несколько градусов становится холоднее. Он придет сюда снова, а тот снова ему откроет, они молча раскурят две сигареты и Реддл снова молча уйдет. дождь все никак не прекращался.***
17 января 2021 г. в 20:08
Двери старого трамвая, скрипнув, впустили высокого юношу в черном длинном пальто, свободных, такого же цвета брюках и в тяжелых мартинцах. Провод белых наушников запутался где-то посередине. Тонкими бледными пальцами правой руки он достает несколько монет на проезд и берет маленький билет, а в левой держит айфон с разбитым экраном телефона. Парень садится в самый конец и прижимается лбом к стеклу, бездумно следит за машинами по ту сторону грязного окна, пока большой палец переключает еще одну песню жанра постпанк. Он аккуратно поправляет свои чуть кудрявые и влажные от дождя волосы, затем прикрывает глаза с длинными черными ресницами и, кажется, засыпает под очередную строчку о том, как плохо живется в России.
Том сам не знает почему каждый раз берет билет в этом убогом трамвае, разрисованном глупыми надписями школьников, с выгоревшим цветом синего, сиденьями. Просто в какой-то момент это стало привычно, ехать к нему. Потому что он никогда не откажет, он всегда открывает и пускает к себе, потому что он слишком мягкотелый.
Его чуть встряхивает. Трамвай шумно скрипнув, открыл свои двери для пассажиров. На улице холодный воздух кусает лицо, заставляя захлопывать пальто поплотнее. Серые тучи меланхолично плывут по небу. От вида грязи, серости, многоэтажек уже тошнит, и от вкуса сигареты тоже тошнит, поэтому окурок летит куда-то на мокрый асфальт, а руки снова покоятся внутри карманов среди чеков, упаковки от жвачки и пары купюр.