Всего лишь книга

Первое нехорошее предчувствие зарождается, когда Хоук из очередного тайника извлекает на свет пару туго набитых, потёртых кожаных мешочков и покрытый слоем пыли массивный том. Добычу привычно делят поровну, но вот на книгу ни у кого из его нынешних подельников планов не оказывается. Изабелу бы большим порадовала какая-нибудь пиратская побрякушка, а эльф… с эльфом и так всё понятно. Хоук, похоже, единственный смотрит на книгу с интересом. Учитывая, что они разграбили убежище контрабандистов — книга наверняка была ценной, а не очередной сборник стихов Песни Света. Хоук небрежно смахивает с обложки пыль и тут же заходится в кашле, когда пыльное облако оседает в лёгких. Фенрис только привычно хмурится.  — Что это?  — Да чтоб я знал, тут не написано, — разочарованно тянет Хоук, повертев книгу в руках со всех сторон в поисках названия или хотя бы указания автора. Ничего. Маг открывает книгу на середине, быстро пролистывая содержимое страниц.  — Ну, хоть не пустая. Ладно, потом посмотрю, что за истории там.  — Может, какие-нибудь неприличные? — выдвигает предположение Изабела, заглядывая в разворошенный Гарретом тайник. — А что? Сами подумайте, зачем ещё так скрытничать. Фенрис пожимает плечами. Он действительно не знает, что можно скрывать в книге. Если быть совсем откровенным, он даже до сих пор не умеет читать. Занятия с Хоуком слишком нечастые и недолгие, чтобы эльф преуспел в этом деле, но на что-то большее у них обоих не хватит терпения. Хоук смеётся в ответ Изабеле и что-то говорит в своей неповторимой манере, но Фенрис уже не слушает. Фенрис засматривается на чужую улыбку. Предчувствие забывается, и, немного погодя, эльф удивляется сам себе. Это всего лишь книга. Ничего не случится, если Хоук прочтёт её перед тем, как продать за пару монет в лавке какого-нибудь торгаша в Нижнем городе. В следующий раз предчувствие невидимой угрозы настигает эльфа в поместье Хоука. Фенрис неловко топчется на пороге, слушая причитания Бодана о том, что «месссир Хоук в последнее время совсем носу из комнаты не кажет, уж не захворал ли…» с настороженностью. Это действительно странно и совсем не похоже на Гаррета. Гаррет слишком непоседливый и нетерпеливый, и всё его окружение знает об этом, как свои пять пальцев. И чтобы тот вдруг избрал добровольное заточение в собственной комнате?.. Но Хоука действительно не видно и не слышно вопреки обыкновенному раскладу дел, когда эльф встречался с ним, едва перед ним успевала отвориться дверь. Фенрис Бодану кивает, не глядя, и стремительно преодолевает лестницу. Замирает снова, на этот раз на пороге комнаты Гаррета, и чувствует себя испуганным псом. Не таким, как мабари Гаррета. Более жалким. Потому что в отличие от него, мабари протискивается мимо его ног в дверной проём спокойно и радостно лает, чуть ли не напрыгивая на отступника. То ли радуется, что хозяин сегодня не бродит без него по Рваному берегу, то ли оповещает о прибытии нерешительного гостя. Хоук неторопливо дочитывает абзац, загибая уголок страницы, чтобы не потерять место, на котором остановился, и закрывает книгу. Фенрис успевает увидеть, что на книге вовсе нет никаких опознавательных знаков, которыми принято выбивать название на обложке. Смутное воспоминание маячит где-то совсем рядом, но ухватиться за него так и не получается — Хоук поднимает, наконец, взгляд и приветствует Фенриса своей самой тёплой улыбкой, согревающей даже хмурое сердце эльфа. Особенно хмурое сердце эльфа.  — Ты всё-таки пришёл, — облегчение и неприкрытая радость в чужом голосе настолько неподдельные, что Фенрис смягчается, отгоняя непрошеную тревогу.  — Да, — он кивает на книгу. — Что-то интересное?  — Трактат по магии. Тебе не понравится, — фыркает Хоук.  — Не сомневаюсь, — соглашается он. Но сомнение всё же слабо точит изнутри — Хоук не единожды зачитывался литературой по магии, когда им на руки попадало что-то из запрещённых книг, но он никогда не был так увлечён. — Если только ты не лжёшь и там всё-таки не эротические рассказы… Хоук смеётся и Фенрис окончательно убеждается, что переживать ему не о чем. Гаррет прежний. Это всего лишь книга. А он, Фенрис, всего лишь параноик. Кажется, о чём-то таком во время последних посиделок в Висельнике ему на пару рассказывали Варрик и одержимый. – Общение с Изабелой дурно на тебя влияет. Или наоборот хорошо, — весело сообщает ему Хоук. И убирает наконец книгу в ящик прикроватной тумбы, запирая на ключ, не замечая, как взлетают вверх брови эльфа. — Но ты же пришёл не эротические книжки обсуждать, верно? Да заходи уже. Фенрис вспоминает, что до сих пор стоит на пороге, и незамысловатое приглашение Гаррета кажется ему как никогда разумным. Он проходит, на ходу гладит неугомонного пса и присаживается на краешек постели. Хоук тут же тянет его к себе, зарывается носом в белёсую макушку и довольно выдыхает. Фенрис, честно, почти привык, но всё равно вздрагивает в ловушке чужих объятий. Не чужих, поправляет себя эльф.  — Хочешь, я тебе тоже что-нибудь почитаю? Он соглашается. Хоук устраивает подушку в изголовье, поудобнее усаживаясь, и снова тянет эльфа на себя. Фенрис привычно доверяет его действиям и устраивается рядом, головой на тёплой груди, готовый слушать очередные истории, замешанные на правде напополам с выдумками. И прижимает босые ступни к боку мабари, лежащему у обоих в ногах. Пёс, к вящему удовольствию их обоих, не против.

***

Фенрис почти слышит, как скрипят остовы его доверия. Его словно окатывает ледяной водой, когда в очередную прогулку до укрытия работорговцев, ненавистный одержимый замедляет шаг, чтобы поравняться с ним. Им не о чем разговаривать — думает про себя эльф. Он уверен, что маг считает так же, забросив все попытки переубедить упрямого эльфа в его отношении к магии.  — Ты видел шрамы на его руках? Фенрис, конечно, видел. Не мог не видеть, когда эти сильные ладони касались его прошлой, позапрошлой и множество прошедших ночей до этого. Ему хочется едко заметить, что он видел шрамы не только на руках, и наблюдать, что за эмоции отразятся на лице мага после осознания, но он молчит. Он вообще не хочет связываться с проклятым одержимым. То, что он согласился доверять решениям Хоука однажды и до сих пор терпит то, что он почти постоянно таскает их на вылазки вместе, было пределом. Переступать его Фенрис не собирался. Одержимый, очевидно, действительно ждёт от него ответа, потому что всё так же назойливо идёт рядом. И Фенрис кивает, лишь бы поскорее от него отвязаться.  — И что, даже не задавался вопросом — откуда они?  — Я думал, так выглядит твоя плохая работа, — бормочет Фенрис под нос, но так, чтобы маг услышал. Судя по короткому голубому всполоху — он его слышал прекрасно.  — Даже ты не можешь быть настолько наивен, — обескураженно выговаривает маг, спустя минуту напряжённого молчания, за которое эльф мысленно делал ставки с самим собой — справится тот со своим демоном? Не справится? Фенрису эти слова не нравятся, но одержимый словно теряет к нему всякий интерес и снова болтает с Изабелой, как ни в чём не бывало. Эльф переводит взгляд на Хоука, который остановился, чтобы свериться с картой. Взгляд цепляется за росчерки белых линий на тыльной стороне ладони. Неровные, глубокие порезы, зажившие кое-как, словно никакая целительская магия не сведёт их до конца. Фенрис уверен, что видел такие же раньше. И почти уверен, что плохая работа Андерса здесь не причём. Даром, что одержимый, но лекарем тот был знатным. Фенриса вот латал, несмотря на всю их взаимную неприязнь, так, что порой от самых страшных ранений не оставалось следа. Шрамы Хоука — это что-то другое. Что-то, прочно ассоциирующееся у эльфа с наследием Тевинтера и Данариусом. Что-то, отдающее привкусом горечи и меди всякий раз, когда он об этом думает. Что-то, что должно пугать его так же, как возможное возвращение хозяина, но почему-то не пугает. Фенрис десятки раз видел перед своим лицом руки Данариуса и знает, что шрамы Хоука теперь точно такие же. Знает это даже без всяких подсказок от раздражающего одержимого. Но это всё ещё Хоук. Фенрис должен верить в него. Несколько дурацких шрамов не меняют ровным счётом ничего. Фенрис повторяет про себя как молитву, хотя никогда прежде не возносил их даже Создателю, в попытке убедить самого себя: «это Хоук, я обязан верить в него, это всё ещё Хоук, мой Хоук, я должен верить, просто поверить…» И у него почти получается. Времени на терзания и сомнения не остаётся разом, когда эльф, благодаря зудящему под кожей лириуму, ощущает присутствие магии. Это не магия Хоука или одержимого, совершенно чужеродная, и клейма мгновенно вспыхивают ярким светом. Остальные понимают — враг рядом, но уже слишком поздно, чтобы они были к этому готовы. Хоук едва успевает оттолкнуть в сторону эльфа, Андерс — укрывает магическим щитом себя и Изабелу. Огненный шар ударяется о землю, с треском распадается на мелкие языки огня и жадно лижет траву у них под ногами. Их заманили в ловушку. Мысль настолько простая и очевидная, что Фенрис злится на себя за то, что не понял этого раньше. Не могли попасть им в руки так легко координаты логова работорговцев. Их намеренно сюда завели. Ведь как удобно — одним махом покончить с Защитником и вернуть магистру утраченное имущество. Клейма разгораются ослепительным сиянием, когда он, наконец, кидается в бой. Тело вражеского мага обмякает на другом конце огромного двуручника, но это лишь один из многих врагов и Фенрису требуется больше скорости, чтобы успевать отражать атаки. Где-то рядом орудует кинжалами Изабела, не забывая отпускать колкие шуточки зазевавшимся наёмникам. По другую сторону от него вспышкой мелькает голубое свечение — и он понимает, что одержимый всё-таки не контролирует своего демона. Сейчас это только к лучшему, так как численное преимущество не за ними. Фенрис не успевает следить за всеми. Его атакуют особенно яростно, загоняя в кольцо. На его счету уже несколько убитых, но врагов будто и не стало меньше, и даже с его силами одолеть их — за гранью возможностей. Эльф не видит уже ни Хоука, ни других. Остальное сражение сдвинулось в сторону и ему приходится полагаться только на себя. Фенрис покрепче перехватывает рукоять меча. Сила Лириумного призрака не бесконечна, но он успевает прикинуть, скольких сможет убить прежде, чем выдохнется. Минимум шестеро полягут до его поражения. Недостаточно… Он концентрирует все имеющиеся силы и первым бросается на выжидающих, словно змеи, врагов. Красное марево застилает глаза прежде, чем меч достигает своей цели. Эльф замирает, чувствуя, как сердце падает вниз, ударяясь о саму землю. Так не должно быть. Фенрис отступает назад. У окруживших его врагов конечности вывернуты на манер изломанных кукол, их медленно рвёт на части с воем и стонами. Фенрису жутко. Жутко, потому что он знает, что это такое. Жутко, потому что, когда он поднимает взгляд, умоляя всех богов оказаться неправым, он видит Хоука. У Хоука взгляд холоднее, чем зачарованная сталь, и эльфу чудится, что красным заливает не только землю вокруг, но даже его глаза. Крови вокруг слишком много, но Фенрис цепляется взглядом за один-единственный порез на руке отступника. Хоуку откровенно плевать на то, как с его запястья капает алая кровь, его совершенно пустой взгляд устремлён только на корчащихся в муках наёмников. Фенрис хочет думать, что это правильно. Фенрис хочет думать, что это, по меньшей мере, справедливо. Но единственное, о чём думать действительно получается, это проклятые кровь и магия. Магия на чужой крови и на собственной. Он ищет в себе столь привычное отвращение, но находит только глухую пустоту напополам с ужасом. Хоук не торопится. Расправляется с каждым поочерёдно. Крови всё больше, и Фенрису кажется, что она густеет в воздухе, оседает в лёгкие и что она уже даже на нём самом, но найти в себе силы опустить взгляд и проверить не получается. Отвести взгляд от Хоука так же страшно, как поверить в происходящее. Когда Хоук заканчивает с последним наёмником, чьё тело опадает на землю мёртвым грузом, Фенрис понимает, что едва держится на ногах. Оставаться с Гарретом один на один ещё никогда не было так ужасающе страшно, как сейчас. Но когда Хоук смотрит на него, в его взгляде больше нет того жгучего холода. Одно беспокойство и нежность. Такая неуместная нежность во взгляде того, кто только что магией крови убил стольких людей…  — Ты не ранен? — Хоук подходит ближе, и Фенрис хотел бы отшатнуться, да беспокойство в голосе мага обезоруживает напрочь. Он даже на ответ сил не находит — и только рассеянно качает головой. — Фенрис… — в голосе Хоука сквозит вдруг столько сожаления и вины, сколько не должно быть. Не после всего, что он сделал.  — Как давно? — резко срывается вопрос с губ эльфа. Хоук заламывает брови почти болезненно.  — Не слишком. Наша находка у контрабандистов, если ты помнишь… трактат по магии. Магии крови. Фенрис кивает так же растерянно. И совсем не отстраняется, когда Хоук опускает руку на его плечо, слишком потерянный в этом новом знании. Вот оно, значит, как. От Защитника до малефикара — один трактат. Всего лишь книга. Фенрис чувствует, как болезненно рушится что-то внутри.