Тень

- Чувствуешь? - Нет. - Ты, кажется, никогда не чувствуешь. Бездушный засранец. - Кое-что я все-таки чувствую, - сказал он. И только после долгой минуты молчания добавил: - Может быть. Он, наверное, лгал. Как и всегда. Потому что утром он исчезал так же быстро и незаметно, как ночные тени. Порой казалось, что он действительно тень, одна из многих. Бесчувственный, холодный и опасный. Не такой как все. И не такой как тени одновременно. Его прикосновения полны чего-то неизведанного. Его кожа горяча, как вулкан. Он не способен причинить боль. Но при этом он – тень. Но разве тени могут любить? Старскрим правильного ответа не знал. А Шоквейв знал, но не хотел об этом говорить, вместо этого просто прижимая хрупкого парня к своей груди так, что тот и думать забывал об этом, согретый теплом и разнеженный как змея на солнце. А утром он просыпался один, ощущая пустоту и одиночество ровно до заката, пока наконец не оказывался снова в кольце горячих рук до самого утра. Тогда в его сердце, словно диковинный цветок, расцветало нечто неведомое, но ужасно приятное. Как горячий чай в лютый холод, нечто разливалось по телу, согревая. И он неизменно засыпал, боясь, что следующий вечер проведет один. - А так? – он кладет руку напротив его сердца. После продолжительного молчания он кивает, и в сердце Старскрима загорается надежда. - Что ты чувствуешь? – шепчет он, но Шоквейв молча отворачивается, демонстрируя ему лишь щеку и часть повязки. Шоквейв как-то признался ему, что он ничего не чувствует с самого детства. Виной этому был, кажется, диабет – он притупил его чувства, а затем, как говорил он, и вовсе их убил. Но ночной гость мог и лгать, как всегда. Потому что тени – это неправда. Тени - обман. Теней нет. Но почему тогда он с таким нетерпением ждет вечера? Почему всегда готов раствориться в своем ночном госте, отдать ему всего себя, подарить больше, чем может? Быть может, Шоквейв был кошмаром, но тогда это лучший кошмар, что Старскрим видел в своей жизни. Он уволился с работы, живя на те сбережения, что накопил за пять лет, уже почти целый год. Соседи переговаривались за спиной Старскрима, говоря о том, что такому молодому парню следовало бы искать себе девушку, работать и двигаться вперед, а не пропадать тенью в пустом доме, в котором он уже лет десять жил один. «Старость придет, - говорили они, качая головами, - а он так и будет сидеть один в своем доме. Дурак.» Ну, может, и дурак. Но он не хотел, чтобы то, что было сейчас, прекращалось. - Шоквейв, прошу тебя. Ты... Почему ты так много молчишь? Почему ты... почему ты уходишь с наступлением утра? Ты просил, чтобы я не спрашивал, но я не хочу больше... Не хочу! – несвязно шепчет он, сжимая руку темноволосого, единственный желтый глаз которого неестественно горит в темноте. - Чего ты не хочешь? – глухо спрашивает Шоквейв, недоверчиво качая головой. Он ожидал чего угодно: «не хочу жить в неведении», к примеру. Но Старскрим удивил его. - Не хочу отпускать тебя больше. Никогда. Дыхание Шоквейва на миг прервалось, и Старскрим вдруг приметил для себя одну мелочь. Старскрим догадывался. Он давно уже догадывался, но своих предположений не мог изложить даже самому себе. Поэтому он долгими днями обходил дом, заглядывая в закоулки, ища тайные двери. Подвал и чердак он перевернул вверх дном, но так и не нашел того, что искал. - Я не могу. Это... невозможно, - сухо ответил он, спустя пару минут тягучего молчания. Но Старскрим уже понял. Он поднял голову, рукой убирая с лица угрюмо молчащего Шоквейва прядь волос. - Ты ведь умер, правда, Шоквейв? - наконец озвучивает он то, что терзало его сердце долго, очень долго. – Ты умер, но ты такой живой, такой горячий, ты же... Ты же мой, Шоквейв. Неужели ты можешь быть мертв? Шоквейв молча стер маленькую соленую капельку со щеки Старскрима, а потом поцеловал его - впервые. Горячие губы обожгли парня, но он не отпрянул и ответил на поцелуй, чувствуя, что это - в последний раз. А потом луч света упал на пол комнаты, и Шоквейв исчез, словно дым. Но теперь-то Старскрим знал, что уже навсегда, и что следующей ночью он не появится, хотя вечно будет рядом. - Я... я верну тебя, - прошептал он, вставая и отправляясь в подвал. Там, кажется, было то, что ему нужно. Джаспер Таймс, день спустя. « ... Трагически погиб талантливый писатель, Стив Дроу, известный как Старскрим Декон, в результате поджога его дома. Неизвестный злоумышленник облил все вокруг кровати спящего писателя, а также вокруг дверей и окон его дома, бензином. Спасти его не удалось. Прощание состоится завтра, в соборе Святого Алексия в 12:00.»