You're So Dark

— Что ты здесь забыл, черт возьми? Властное контральто прорезало темную тишину опустевшего Люкса, осело на широкую спину Аменадиэля беспорядочной сворой мурашек. Его тело всегда так чутко реагировало на ее голос, мелодичный, отражающий силу и уверенность своей хозяйки. Мужчина медленно развернулся, позволяя полным губам расплыться в невесомой улыбке. Глаза тут же обволокли напряженную фигуру девушки: как обычно, она была сногсшибательна, изумительна, прекрасна словно колдовство. По обыкновению, вызывающе одета, словно собралась в клуб. Или просто в магазин. Горький шоколад безукоризненно прямых волос рассыпался по плечам и спине, искусно подкрашенные темно-карие глаза ослепительно сверкали злостью даже в темноте. — Мейз, я пришел поговорить… И, знаю, я не принадлежу к твоему типу мужчин. Я не избегаю дневного света, Но, детка, я хочу начать. Миллионы мыслей, назойливыми букашками роящиеся на протяжении длительного времени в его голове, вдруг лопнули, оставив после себя оглушительную пустоту. Аменадиэль не смог вытянуть из бесконечных лабиринтов сознания ничего толкового. Но даже такие банальности ему не позволили произнести: его беспардонно, неуважительно и нагло перебили. В своем привычном стиле. Темно-вишневые полные губы тронула саркастическая улыбка: — Вот что-что, а разговаривать я с тобой точно не буду. Выметайся. Она развернулась и собралась уйти, вновь оставить его в полном одиночестве, придавляющем к земле, размазывающем. Снова начала ускользать от него, просачиваться сквозь пальцы, но на этот раз, мужчина обещал себе, он ее не отпустит, сожмет что есть силы, даже если она продырявит его руки своими шипами. — Постой, — Аменадиэль схватил ее за локоть, — пожалуйста, остановись. Ты такая мрачная, детка, Но я так сильно хочу тебя. Ты такая мрачная, детка. Выедающим глаза безумием было предполагать, что она послушается. Мейз никогда не слушалась, в особенности его, в особенности после того, что было. Но мужчина не хотел давить, не хотел пугать ее, сейчас такую необходимую, незаменимую и… мрачную. Она с силой вырвалась, вцепившись в его большие глаза взглядом, выжигающим внутренности и кожу. Выжидательно сложила руки на груди, давая шанс. Вопросительно подняла изящную бровь. — Я надеюсь, что произошел мировой потоп, конец света, иначе я не вижу причин, обязывающих меня останавливаться. Девушка выплюнула слова, словно они шевелились ядовитыми пауками на языке. Аменадиэль облизал губы, помедлил. Сердце отчаянно липло к груди, лениво отбивая положенный ритм. Ему хотелось всего лишь коснуться пылающей бронзовой кожи, нежно провести по ней пальцами, заклеймить невесомыми касаниями губ. — Ты долго будешь сопли на кулак мотать? — Мейз, я… — слова, терпеливо выстроенные в голове, дрожали в груди, как воздух, неторопливо скользивший в лёгкие. — Я понимаю, что поступал неправильно по отношению к тебе. Я потерял тебя. И теперь понимаю, что пребывание здесь, в этом мире, мне к черту не сдалось. Без тебя. Ты такая загадочная, Ты одержима смертью. Она одарила его еще одним долгим взглядом, острым, причиняющим боль, словно делающим глубокие надрезы на коже. Аменадиэль шумно выдохнул воздух, скопившийся в груди пока он говорил. Она стояла так далеко от нее, но все равно смогла в очередной раз сделать это — загородить собой все вокруг, даже его самого, стать центром, точкой опоры, стать всем важным и существенным в этом Богом забытом мире. Быть великолепной словно искусство. — Пожалуй, я покажу тебе, что ты потерял. Она была огнем, неистовым и безжалостным. Она была пламенем, беспробудным, губительным и таким… смертельно прекрасным. Удивительная словно беспорядочная россыпь звезд нависшего над городом черного омута неба. Девушка ловко схватила Аменадиэля за руку, вцепилась тонкими пальцами в кожу, не позволяя вырваться, заставляя подчиниться, не оставляя выбора. Уверенно повела за собой в прохладную темноту пустого клуба, сливаясь с ночью. Они спустились в нишу, к диванчикам, на первый из которых Мейз его и толкнула. Была ли она демоном, воплощением первородного зла, страшных людских пороков? Нет. Она была его чертовой болезненной мечтой, тайным желанием, противоположностью. Но противоположностью противоестественно манящей, очаровывающей. Она была такой мрачной, словно прогулка по ночи. — Мейз, я просто хотел рассказать тебе о своих чувствах… — обжигающий губы шепот, собранный из осколков мыслей. Носишь кожу и шипованный ошейник, Я хочу, чтобы ты встала на четвереньки. — В пекло. Девушка швырнула слова в сторону вместе с кожаным черным бра. Туда и полетели остатки самообладания, наигранной сдержанности. Им овладела необузданная страсть, страсть, которую мужчина привык прятать от себя и ото всех, разрушительная, звериная и тянущая. Хочется стереть из памяти, забыть все, что тянет сердце и душу, и забыться вместе с ней, на пару. Аменадиэль чувствует тепло ее кожи, влажной и чувственной, накрывающей его губы с жадностью и нетерпением. Закрывая глаза, проводит руками по напряженному телу, покрытому острой дрожью и отправляется в омут вместе с ней. Ангел пропускает сквозь пальцы шоколадный бархат прямых волос, любуется его блестящими переливами, вдыхает практически невесомый запах миндаля и ночи. На душе словно разливается мед, тягучий и горячий, сладкий и умиротворяющий. Она здесь. Она с ним. — Кажется, ты хотел что-то мне сказать? — Да, ты такая мрачная, детка, но я так сильно люблю тебя.