Тогда и сейчас

После долгих занятий в медицинском институте Урю, придя домой, сразу сел за письменный стол, чтобы сделать пару заданий, которые необходимо было сдать к следующей встрече с неприятным преподавателем анатомии. Часы показывали восемь вечера, но глаза уже слипались, зрение помутнилось от усталости, и юноша время от времени инстинктивно протирал очки, надеясь, что тогда взору не будет ничего мешать. Для сна было слишком рано, не хватало еще сбить себе режим, так что Урю заставлял себя перечитывать вопрос в учебнике уже в пятый раз, пока, к счастью, его не отвлек звонок на сотовый. Достав девайс из заднего кармана своих строгих брюк, Урю вгляделся в экран, все еще испытывая дискомфорт в глазах. Однако это имя ему всегда легко удавалось рассмотреть, даже в таких случаях. Это была Иноуэ. «Всем привет! Простите, что беспокою вас в такое вечернее время, но это экстренная новость! Ее просто неприлично будет сообщать таким образом, поэтому хочу предупредить, что завтра, скорее всего, навещу каждого из вас, чтобы все рассказать. Спокойной ночи! (灬º‿º灬)♡», — гласила рассылка. Исида долго перечитывал сообщение, хотя, в отличие от задачи по анатомии, смысл до него дошел моментально. Завтра Иноуэ-сан придет, чтобы что-то сообщить. «Но что это может быть?», — думал Урю до тех самых пор, пока он не лег в постель, махнув рукой на домашнюю работу. В конце концов, усталость дала о себе знать, и юноша очень скоро упал в объятия Морфея. Следующий день начался со звонка в дверь. Первой мыслью Урю было то, что сегодня суббота, а значит, занятий не было, и это было прекрасно. Лишь уже по пути к двери он задумался, кто же может стучаться по дверям в такую рань. Будучи еще сонным, Исида открыл дверь, даже не посмотрев в глазок, и в следующую секунду он уже смотрел в чьи-то глаза, не дверные, а человеческие, очень даже человеческие, обрамленные светловатыми густыми ресницами и застывшим слегка удивленным взглядом, который тут же превратился в привычный, излучающий дружелюбие и вечную радость. «Впрочем, не вечную радость», — прокомментировал свою же мысль Исида, так же параллельно отмечая, какие же глупые иногда мысли забредают в его крайне высокоинтеллектуальную голову.  — Доброе утро, Исида-кун! — воскликнула Иноуэ. — Прости, кажется, ты спал… Должно быть, учеба в мединституте — сложная штука, даже для тебя, Исида-кун!  — Здравствуй, Иноуэ-сан, — Урю провел рукой по волосам, безуспешно поправляя челку, и отошел в сторону, пропуская бывшую одноклассницу в свою квартиру.  — Ты же получил мое сообщение? — вдруг резко обернулась Орихиме, в обеспокоенном тоне положив ладонь на грудь, заставляя взгляд Урю спуститься ниже и невольно заметить, как свежо и нежно она выглядела в легком голубом платье без рукавов, хоть и в другой руке она держала довольно громоздкую спортивную сумку, содержимое которой для юноши пока оставалось неизвестным.  — Да, разумеется, я просто что-то не подумал установить будильник, проспал немного, — ответил Урю, незамедлительно вернув взгляд к глазам девушки.  — Нет, это моя вина, я не подумала, что ты захочешь поспать в выходной! — Орихиме хлопнула себя по лбу, виновато улыбнувшись другу. Тот покачал головой:  — Все в порядке, Иноуэ-сан, это даже к лучшему.  — Ох, мне нельзя долго болтать! Мне еще к стольким людям надо заглянуть! Пока я делала рассылку, я пересмотрела весь свой список контактов… Некоторые номера пришлось просить у других, но все же, я была так рада, что у нас столько друзей, и все благодаря Куросаки-куну…- Исида не особо вслушивался, но на этом моменте он почувствовал, что внутри екнуло, но он, как и всегда, подавил всякие мысли по этому поводу. — Опять болтаю! В общем, Абараи-кун и Кучики-сан женятся!  — Женятся? — Урю сморщил лоб в удивлении. — Это… довольно внезапно.  — Да! Разве не прекрасно? — Иноуэ еще шире улыбнулась, и по-детски покружилась, держа странную сумку обеими руками. — В Обществе Душ не самые лучшие времена, все заняты ремонтом того, что пострадало во время войны, но такое событие точно скрасит их будни! В общем, я уже говорила с Рирукой-сан, она мне прислала эти замечательные ткани, чтобы я смогла сшить фату для Кучики-сан.  — Тебе помочь с шитьем? — тут же спросил Урю, нетерпеливо глядя на сумку, в которой, вероятно, и лежали ткани, присланные эксцентричной девушкой с розовыми хвостами, некогда известной как член «Экзекуции», а ныне работающей над созданием собственного бренда одежды. После выпуска Исида полностью посвятил себя учебе в мединституте, так что времени на шитье не оставалось, но руки мастера жаждали работы.  — Да, я подумала, что будет прекрасно, если мы все сошьем по узору, я уже даже придумала эскиз! Думаю, будет очень мило сшить цветы клубники, — тараторила Иноуэ, садясь на корточки и открывая сумку. Урю присел рядом, начиная ощупывать ткани.  — Я пришла к тебе в первую очередь, чтобы ты помог выбрать ткань, все же, ты лучше знаешь, — продолжала говорить Орихиме. Это напомнило Урю школьные времена, когда они вместе с Иноуэ ходили в кружок кройки и шитья после уроков. Он всегда был лучшим в своем деле, и Орихиме часто подсаживалась к нему, чтобы получить советы и помощь, и хоть Урю поначалу скептично относился к рыжеволосой однокласснице, вскоре ее теплая улыбка расплавила железную стену, которую он выстроил между собой и своими одноклассниками. Так, Иноуэ стала, пожалуй, единственной в школе, с кем Урю мог позволить себе быть раскованней, а спустя месяц он начал замечать, что ему все чаще хочется идти на собрания кружка, ведь только там он может спокойно поговорить с ней, без Арисавы, Асано, Кодзимы и… Куросаки. Но потом встречи в кружке начали становиться все реже и реже, уступив место постоянным дракам с пустыми и другим приключениям с риском быть убитым. Такая себе альтернатива.  — Вот эта однозначно лучше, хоть она и с розовым подтоном. Остается надеяться, оно подойдет к наряду Кучики-сан, его ведь наверняка уже шьют на заказ, — сказал Исида, отвлекаясь от мыслей.  — Точно, а я и не подумала, — улыбнулась Иноуэ, потерев затылок. — Я вчера еще думала сшить ей свадебное платье, но теперь я понимаю, что это была плохая идея. Урю еле заметно улыбнулся подруге, уже привыкший к ее извиняющейся манере речи. Иногда ему хотелось сказать ей перестать извиняться, и в такие моменты он понимал Рируку, которая постоянно ее ругала, но ведь она это делала не со зла, а потому что ей хотелось, чтобы Орихиме больше себя уважала и перестала вечно чувствовать себя виноватой.  — Исида-кун? — голос девушки вернул Урю к действительности.  — Да? — откашлялся он, вставая с корточек.  — Я думаю, будет замечательно, если мы все вместе соберемся, чтобы сшить узоры к фате, — сказала Иноуэ, тоже вставая в полный рост и попутно застегивая сумку с тканями. — Как считаешь?  — Кого ты еще собираешься позвать? — спросил Исида вместо ответа.  — Куросаки-куна, Садо-куна, Кейго-куна, Кодзиму-куна, Тацуки-тян, пару людей из Готей-13, Хиери-сан, Лав-сан, Хачи-сан…- перечисляла Иноуэ, уставившись в потолок.  — Ты что, собираешься в Общество Душ? — вскинул брови Урю, перебив ее. — Думаешь, стоит?  — Я думаю, Бьякуя-сан обязательно должен тоже сшить узор! К тому же, Йороучи-сан тоже занята работой в Сейретее, собираюсь еще заглянуть к Куукаку с Гандзю… В общем, надо спешить, у нас ведь столько друзей, не сосчитать! — радостно заметила Орихиме. — Это будет самая замечательная фата на свете, даже если Кучики-сан ее не наденет на саму церемонию, я уверена, она будет счастлива знать, что все наши друзья приложили усилия, чтобы создать ее.  — Она ее наденет, — Исида улыбнулся девушке, с лаской отмечая про себя, какая же она была любящая. «Как столько любви и света помещается в ее сердце?», — думал он каждый раз, глядя на ее улыбку, исходящую из ее неунывающей светлой души. Сколько ей пришлось пережить, но она нисколечки не обижалась на мир, даже наоборот, казалось, любила его с каждым днем все сильнее. Урю так не мог. Как был отчужден от мира, так и остался, а краски вокруг все тускнели и тускнели с годами. В такие моменты он напоминал себе Улькиорру Шиффера (и от этого каждый раз передергивало), как он, умирая, тянул к ней руку до той самой секунды, когда от него осталось буквально ничего. Нигилист, живущий ничем, различающий среди черно-белых красок мира только цвет крови, но даже его свет ее души заставил изменить свой взор, пусть и немного, пусть и слишком поздно. И ее рука, тянущаяся в ответ, но схватившая только ветер… Исида часто вспоминал Уэко-Мундо. Особенно — битву Ичиго с Улькиоррой. И вовсе не потому, что ему отрубили кисть, гораздо сильнее в ее памяти отпечаталось выражение полного ужаса на лице Иноуэ, когда она увидела безжизненные глаза Куросаки, на которых застыл такой же ужас, и, признаться, Урю тоже стало страшно, но лишь на миг. «Он бы хотел, чтобы я защищал ее», — твердил его собственный голос в его голове, и он был готов это сделать. Не умереть, защищая ее, а жить, защищая ее, чтобы на ее лице больше не было этого выражения ужаса и отчаяния. Но, к счастью, Куросаки восстал из мертвых, ее горькие рыдания вернули его, и хоть страшной ценой, но он смог защитить ее. «Смог бы я так же?», — задавал себе вопрос Исида вновь и вновь, зная очевидный ответ. Но все же он был рядом, и он был готов отдать все, чтобы защитить ее, заняв его место. Был ли он все еще готов в случае чего встать на замену Куросаки? Скорее нет, и не потому, что он не хотел защищать Иноуэ, а потому что он понял, что заменить его нельзя. Она любила его, а он любил ее, хоть и не дорос еще до признания. Но Урю знал, что он обязательно дорастет, и тогда в их жизни настанет совершенно новый этап, как это случилось у Абараи и Кучики. А что будет делать Урю? Продолжать учиться, изредка появляясь на встречах одноклассников, возможно, ему даже повезет помогать Иноуэ с выбором свадебного платья. «Тьфу, повезет», — упрекнул себя юноша, подметив, что он довольствуется ролью подружки. Но, тем не менее, Урю чувствовал, что вырос уже с того подросткового максимализма, и факт наличия у него невзаимных чувств воспринимался не так трагично. Ему казалось, что это пришло к нему не постепенно, а именно в тот день, когда Куросаки умер и восстал из мертвых, когда Урю сказал ей: «Я рад, что ты в порядке», а она ответила ему лишь слегка беспокойным взглядом, который он видел не впервые на ее светлом лице. «Вот поэтому и это не вечная радость», — снова прокомментировал собственные мысли юноша. Иноуэ не будет вечно ему улыбаться, ей тоже будет иногда грустно, и кто тогда ее поддержит? Уж точно не Исида со своей вечной железной стеной. Он — одиночка, сражающийся за свою честь. Куросаки — защитник, а Иноуэ — его опора и помощь. Все было просто, как дважды два. И все же, Урю не мог не думать обо всем этом, пусть и в тысячный раз, пусть и выводы каждый раз были одинаковые. Может, ему просто нравилось переживать те моменты снова и снова, нравилось осознавать свою личную трагедию, так иронично схожую с историей их с Куросаки родителей. *** Свадьба Абараи и Кучики была роскошной. Было много гостей, большинство из которых были знакомы Урю лишь мимолетом, так что часто останавливаться ради светских бесед о прошлом не приходилось. Да и хорошим знакомым, вроде Рангику или Иккааку, Исида запомнился крайне закрытым человеком, так что особо к нему поболтать никто не рвался, и до начала церемонии Урю решился пройтись по округе под предлогом сходить в туалет. В Обществе Душ настали самые мирные за многие года времена, так что и повода приходить сюда больше не было, тем более у него, и хотелось посмотреть на здешние места еще раз. Вокруг не переставали носиться синигами, вовсю обсуждающие свадьбу двух лейтенантов, небо было привычно чистое, и Урю лишь изредка отвлекался от него, чтобы кивнуть синигами, бросающим ему по пути короткое «Добрый день». Было приятно осознавать, что не надо прятаться, не надо сражаться, и более того, быть узнаваемым и уважаемым. Раньше Исида и представить не мог, что будет вот так просто расхаживать по владениям синигами, будучи приглашенным на свадьбу двух их представителей, приходящимся ему близкими друзьями. «Как все меняется со временем, но Вы бы были рады этому, учитель», — улыбнулся мыслям Урю, вспоминая доброе лицо деда. Менялось многое, от прошлого в лучшем случае оставались только места. Вот и сейчас Урю понял, что забрел на территорию 12-го отряда, которым заправлял скользкий тип Куроцучи Маюри, простить которого он не смог бы даже в другой жизни. Плечи сами собой съежились, когда в памяти пронеслись все моменты, связанные с безумным ученым. Внезапно вместе с этим вспомнилась и дочь капитана 12-го отряда, которая некогда помогла Исиде после одной из самых трудных битв в его жизни, из-за которой он даже лишался сил на время. Весьма чудна́я для обычного живого человека, но крайне человечная для искуственно созданной души — такой лейтенант Куроцучи запомнилась юноше.  — Торжество проходит в противоположной стороне отсюда, — вдруг услышал незнакомый голос Урю, который заставил его еле заметно дрогнуть и обернуться. За ним, у стены, стояла маленькая девочка в форме синигами, и это была не Ячиру Кусадзиси. Приглядевшись, Исида узнал в девочке черты той самой дочки Маюри Куроцучи.  — Ты? — удивленно произнес он, и только потом подумал, что, возможно, она его уже не помнит.  — Квинси, — лишь только сказала девочка, хлопнув густыми темными ресницами, обрамлявшими большие глаза причудливого темно-бирюзового цвета.  — Ты меня помнишь? — спросил Исида, шагнув ближе к девочке. Та не стала пятиться назад, а лишь непринужденно оперлась спиной о стенку, все так же глядя на юношу снизу вверх.  — Угу, — кивнула она.  — А… что с тобой случилось? — осторожно поинтересовался Урю, сложив руки на груди.  — Пришлось пожертвовать прошлым телом ради преимущества на поле битвы, — ответила тем же механистичным тоном девочка, в кукольной манере хлопая глазами. — Новое тело является более совершенной разработкой Маюри-сама.  — Понятно…- протянул Исида, с некой досадой думая о том, что Куроцучи наверняка горд своей работой.  — Ты в прошлом не раз помогла мне… Нему-сан, — сказал Урю, не найдя других слов.  — Я все помню, — ответила девочка, затем добавила: — Торжество начинается. Вам лучше поспешить.  — Ах, да, точно, — спохватился Урю. — Спасибо, Нему-сан.  — До следующей встречи, — воскликнула в ответ девочка, прежде чем вернуться в бараки 12-го отряда. По какой-то причине эти слова еще долго эхом звучали в голове квинси. Он точно знал, что еще вернется сюда.