Maintenant, il y a ... quatre d'entre nous?

За окном уже начало смеркаться. Сегодняшний летний вечер выдался весьма теплым, даже не смотря на то, что это последние летние деньки перед прохладной осенью. Еще не все деревья окрасились в золотистые цвета, есть вкрапления зеленого. Обычно, под лучами солнца это выглядит особенно прекрасно. Когда ты прогуливаешься по аллее в парке, а на плечах легкое кашемировое пальто — Тэхен любит это время года. Ему нравится гулять с Юнги и Чонгуком в такие моменты, всем вместе, потому что Чон не так часто может выбраться с ними. У альфы в этом году выпускные экзамены, к которым надо подготовиться. Старший альфа часто выпроваживает их Чонгук-и из квартиры, иногда не пускает на порог, но это не потому что ему не хочется видеть младшего, просто подобным образом он проявляет заботу. Сегодня ему тоже в общий чат написали, чтобы сидел готовился к сессии, а не прохлаждался у них дома. Вообще, эту небольшую квартиру в центре можно назвать их общей. Тут у каждого есть своя небольшая комнатка, в которой можно заниматься любимыми делами, большая общая спальня с плотными шторами, потому что в выходные дни все любят подольше поваляться в кровати. Зачастую, Тэхен спит посередине, словно оберегаемый двумя предназначенными с обеих сторон. Им комфортно так, никто ничего не говорит и не хочет менять собственной позиции. Чон часто тычется носом в шею омеги, когда спит, в то время, как Юнги, позволяет Киму видеть сладкие сны у себя на груди. Перед сном, чаще всего, все делятся друг с другом новостями или просто говорят ни о чем. Юнги любит наблюдать за подобным со стороны и лишь изредка вставлять емкие комментарии по поводу того или иного факта. А Чонгук с Тэхеном, словно дети малые, могут по несколько часов сидеть спорить о какой-то непонятной ерунде. Если бы не дом-альфа, то все бы рано или поздно переругались, но тот рыкнет и все успокаиваются. Они ему не перечат, потому что у каждого на запястье красуется аккуратная метка. У омеги — Юнги и Чонгука, а у младшего — только старшего. Все это было решено сделать общим разговором. Оба альфы достаточно долго препирались по этому поводу, но в итоге согласились. Метка на запястье — это всегда очень серьезный шаг, который в их случае был не только важным, но и достаточно ответственным. Несмотря на прошедшие несколько лет спокойной совместной жизни и поддержки друзей и родных, им все равно было страшно идти на подобный поступок. Общество не привыкло к подобному. Для всех окружающих существует лишь одно правило — на одного омегу один альфа и ничего более, а тут что-то из ряда вон выходящее и необъяснимое. Принимать такое сложно, а кто-то и вовсе не готов это делать. Но они не отступили, не оставили мысль на затворках сознания, а пошли дальше. Пусть это не брак, но что-то схожее точно. После всей этой истории с метками, все вернулось на круги своя. По будням Чонгук лишь забегал навестить, потому что был занят в университете, а Тэхен и Юнги просто работали. По вечерам омега готовил для альф вкусный ужин, стараясь учесть предпочтения каждого, рассказывал интересные истории с работы. Временами ему помогал Юнги, иногда и Чонгук подключался. По выходным младший оставался с ночевкой. В такие дни они проводили вместе чуть ли не каждую минуту. По вечерам за просмотром фильмов с большой миской попкорна, который редко досматривали до конца. Когда у кого-то начинался период гона, другой альфа получал сообщение и старался несколько дней не появляться в квартире, давая время побыть с омегой вдвоем. Единственное, что они встречали все вместе — течка Тэхена. И это вроде бы и странно, но, с другой стороны, обычно в подобном случае Юнги, чаще всего, находился рядом и спасал ситуацию, Чонгука не звали по причине большой загруженности, хотя тот и порывался. Под конец месяца Юнги всегда возвращался домой поздно. Он работал в фирме по продаже недвижимости, и обычно в это время на работе просили, из ниоткуда возникшие, отчеты, которые просто так за час не сделать. Сроки горят, на работе аврал, все постоянно куда-то носятся. Благо хоть не надо переживать о том, что Ким дома один, потому что если все будет совсем плохо, то можно будет написать Чонгуку и попросить приехать. Подобным Мин, конечно, пользовался редко, но иногда это действительно было нужно. Ему бы не хотелось, чтобы омега сидел дома в одиночестве, просто ожидая, когда он вернется и тихонько обнимет в прихожей. Правда, сегодня все совсем иначе. Целый день Чонгук и Юнги ходят сами не свои, словно вот-вот что-то должно произойти, а они не знают что именно. У саб-альфы все валится из рук, он не может сконцентрироваться ни на заданиях, ни на парах. В свою очередь, дом-альфа срывался на подчиненных и коллег, ходил весь из себя хмурый и раздраженный. После меток у всех троих появилась особая связь, тонкая нитка, что связывала по рукам и ногам. Она помогала Юнги держать младших в узде временами, помогала Тэхену понять, когда лучше либо одного, либо другого отправить куда-нибудь на пару дней, чтобы на всякий случай не совал свой нос домой. Это был своеобразный приятный бонус ко всему прочему. Никто не приставал к омеге на работе, не лез в торговом центре или просто на улице, они чувствовали настроение друг друга более отчетливо и понимали, как надо реагировать в любой ситуации, которая могла произойти. Плюсов всегда было намного больше, нежели минусов. — Тэхен, я до… Фраза, произнесенная на пороге квартирки, обрывается на середине. Только сейчас Юнги действительно осознает, почему у него сегодня целый день все наперекосяк. В воздухе витает сладковатый запах течного омеги. Его омеги. По коже пробегаются мурашки, пока он непослушными пальцами набирает Чонгуку сообщение с новостью и проходит внутрь, не закрывая дверь на замок. Он словно профессиональная ищейка, идет на запах. Столь притягательный аромат так и манит, альфа даже невольно облизывается, приближаясь к комнате. — Тэхен-и… — произносится с придыханием, в дверном проеме комнаты. Юнги облокачивается на дверной косяк, чуть слышно сглатывая и наблюдая. В комнате жарко. Омега тихонько скулит из-за дискомфорта и ворочается на кровати. — Юнги, не стой там, пожалуйста, — звучит слишком вымученно из чужих уст. Ресницы омеги слегка подрагивают, а глаза блестят в приглушенном свете одиноко стоящей лампы — в них очевидно горит желание. Он смотрит так томно, что все внутри связывается в тугой узел, где-то там внизу. Альфа в несколько шагов преодолевает расстояние от входа до постели и присаживается с краю. Он терпит, сдерживает себя, чтобы быть аккуратнее, чтобы не причинить боль. Тэхен перед ним такой желанный, такой нуждающийся в нем. Тянется руками, чтобы притянуть к себе. — Юнги-я… Терпеть просто невмоготу. Одно только сладкое и томное «Юнги-я» и он уже готов на все ради своего Тэхена. — Ну-ну, что ты, скоро приедет Чонгук и мы о тебе позаботимся, как всегда,  — альфа поглаживает омегу по спине, а того пробирает мелкая дрожь. Он не может терпеть, не сейчас. — Пожалуйста… Длинные пальцы забираются под влажную футболку, очерчивая изгибы хрупкого тела, словно Тэхен фарфоровая кукла, которая вот-вот рассыпется. Мин всегда осторожен с ним, никогда не идет на поводу собственных эмоций и редко когда бывает не сдержан в постели. Он понимает, насколько омеге сейчас неприятно и хочется ласки, потому что старше, потому что опытнее. Тонкие пальцы аккуратно поддевают чужую одежду за край и снимают через голову, откидывая ненужное в сторону. Возможно, ему все же разрешено начать раньше. Все внутри говорит о том, что надо помочь, надо избавить от неприятных ощущений. Разум потихоньку покидает сознание, оставляя в эфире инстинкты. Слегка животные, которым нет сил сопротивляться, к которым тело охотно прислушивается, выцеловывая чужую грудь и притягивая родное ближе к телу. Где-то на периферии, тот слышит сладкий облегченный выдох и хлопок входной двери. Чон уже успел добраться, значит переживать не стоит. Альфа притягивает к себе такое податливое тело, целуя страстно, несдержанно. Кусая чужие губы, наслаждаясь короткими стонами и тихим скулежом. Ему все равно на то, что там делает младший, раздевается ли, наблюдает, разум окутан непроглядным туманом. Тэхен вздрагивает всем телом, когда ощущает прохладное прикосновение к коже. Чонгук только пришел с улицы, понимание приходит сразу. Тело слегка содрогается от первого прикосновения и такого желанного холодка на коже. Омега падкий на ласки сейчас, сам напрашивается, слегка скулит, когда от него отстраняются оба альфы. Они сейчас, скорее всего, похожи на хищников. Зрачок полностью заволок радужку и отражает истинную сущность. Ким тянется к ним сам, потому что хочется, потому что терпеть невмоготу. Только вот руки альф снова толкают обратно на кровать. Чужие руки рывком поднимают футболку выше, не снимая до конца. Они так же играют. Кажется, саб-альфа привязывает тканью запястья к изголовью кровати. Он не такой терпеливый и аккуратный, как Юнги. У него бывают дни, когда хочется чего-то иного, сегодня видно такой случай. Нежные губы припадают к груди, целуют мягко, слегка прикусывают кожу. Он жуткий собственник, такой же, как и Юнги. Ему хочется пометить свое, хоть срок годности метки на запястье еще не истек. Язык аккуратно очерчивает ореол соска, но останавливается на самом интересном. Кажется, Юнги стоит в стороне и наблюдает, не хочет подходить ближе хотя бы на шаг. Он всегда такой. Сам же изводит себя подобной игрой и пыткой, а потом присоединяется. — Чонгук…. — выходит на полу вдохе. А Чонгука ведет от этого. Он, словно голодный зверь, притягивает к себе, лишь жестом указывая не двигаться. Стягивает белье одним рывком и отбрасывает в сторону, пока покрывает внутреннюю часть бедра поцелуями. Он старается быть нежнее, старается не показывать собственный голод, но получается из ряда вон плохо. Для него Тэхен — вишенка на торте, которую ты всегда откладываешь до последнего, потому что она самое вкусное, что только есть в десерте. Он знает, что это лишь выдумка, но вот не верить совсем не хочет. Взгляд мажет по возбужденному члену омеги, но он к нему не прикасается, лишь отходит слегка назад, стягивая с тела одежду медленно, словно испытывая терпение. — Если ты хотя бы что-нибудь не сделаешь, ему станет только хуже,  — проговаривает Юнги, прикуривая себе и вдыхая сигаретный дым. Призыв к действиям слишком очевидный, чтобы его не замечать. Старший альфа все еще безучастен, Чонгук наблюдает за ним, смотрит, как меж длинных пальцев тлеет сигарета и только после короткого кивка переводит взгляд на кровать. Омега дышит урывками, сводит ноги вместе и ерзает, из-за неприятного зуда. Тэхен кусает и без того искусанные ранее губы, сдерживая собственные стоны, когда властные руки хватают за бедра. Чон всегда был резким и необузданным мальчишкой. Даже сейчас он показывает собственную незрелость, проникая прямо так, без подготовки, резко, одним размашистым толчком, заставляя омегу вскрикнуть. Без подготовки тяжко. Ким зажмуривается и кончиками пальцев собирает простынь рядом с собой, пока рядом осторожно присаживается Юнги. Он словно антидот от боли, всегда нежный и аккуратный, всегда следит за тем, чтобы все протекало хорошо. Даже сейчас, когда сам еле держится, рыкает на младшего, чтобы был осторожнее, а сам припадает к щекам и сцеловывает аккуратно проступившие слезы. Он всегда такой — своей нежностью перекрывает грубость. Мин всегда двигается плавно, целует нежно. Его ладонь чуть влажная и горячая скользит по телу, так успокаивающе. Тэхен тоже хочет к нему прикоснуться, несколько раз дергает руками, только все тщетно. Наверняка потом на запястьях будут красоваться синяки. Он дергается каждый раз вместе с новым толчком, так пошло издавая стоны прямо в поцелуй, пуская приятную вибрацию по чужим губам. На бедрах, кажется, тоже останутся кровоподтеки от рук саб-альфы, который сминает их так сильно, и так грубо проходится прямиком по заветному комку нервов с каждым резким толчком, что искры перед глазами. Тэхену так нравится. Нравится, что Чонгук груб с ним, а Юнги залечивает раны. Нравится даже сейчас, выгибаясь дугой, когда Мин прикусывает сосок, а следом зализывает рану. — Хей, мелкий, не забирай себе все. Чонгук замедляется. Он и сам понимает, что не должен быть жадным, но так не хочет отпускать чужое тело. Хочется еще немного теснее, ближе, кожа к коже. Выходить из чужого, такого горячего тела совсем нет никакого желания. Чону хотелось бы рыкнуть на Мина, только вот связь, что появилась с меткой не позволяет подобного. Она словно ущемляет внутреннего альфу, заставляет подчиниться этому хриплому голосу. — Умница, — взгляд проследовал за юным телом, что привалившись рядом, притянул омегу к себе за сладким поцелуем, словно извиняясь. — А мой где? Чонгук вскинул на альфу короткий взгляд, прежде чем его в наглую притянули к себе. С ним Юнги не церемонился, потому что саб-альфа не рассыпится на мелкие кусочки, если с ним вести себя резко, нагло, надменно. Он все такой же собственник, как и всегда. Целует мокро, кусаясь, проводя языком по небу и деснам. Вся его сущность подчиняет себе. Тонкие пальцы тянутся к изголовью развязать затекшие руки, за что слышит стон благодарности и наконец отстраняется. — Только не трогай его, хорошо? — голос низкий, приятно тягучий. Юнги хочет получить собственную вишенку на торте, только её не уступит младшему и сделает так, как хочется ему. Чонгук покорно кивает, когда ложится рядом с Тэхеном, только вот близость их длится недолго. Тот слишком изголодался по прикосновениям. Сам тянется к Мину, обнимая за крепкие плечи, но встать ему не дают. Альфа пристраивается меж разведенных ног, смакуя момент, оттягивая его как можно дольше. Он сделал то, что заставило Кима сжать пальцы на ногах, взял у него в рот, обхватывая безучастный член губами. Где-то сверху проследовал глубокий вдох, не рваный, какой был при Чонгуке. Тот был более плавным, размеренным. Чужой язык любовно и томительно очерчивал проступающие венки, вызывая слабый, тихий стон, какой-то слишком развязный пошлый. Тэхен из-за собственного нетерпения поддался бедрами вперед, из-за чего Юнги рычит. Он этого не позволял делать. — Иди ко мне, — Мин делает все так, словно младшего сейчас нет в комнате. Он не обращает никакого внимания на молодого альфу, потому что сконцентрирован на другом. Все его внимание сейчас сосредоточено на омеге, что сам подошел, сам прильнул к его губам, крепко прижимая к себе за плечи и втягивая в такие нужные обоим объятия. Он не замечает того, как входит Юнги. Тот делает это лениво-медленно, осторожно. Двигается плавно и не размашисто, короткими толчками, наслаждаясь тягуче-сладкими стонами и целуя щеки, шею, ключицы. Тэхен льнет к нему, горящими ладонями очерчивая позвоночник. Ему так нравится, когда все идет именно по такому сценарию, когда сначала так грубо, что слезы застывают на глазах, а потом нежно, словно он сделан из хрусталя. Тот ускоряется лишь когда сам понимает, что пора. Только в такие моменты его движения становятся резче, пока рука плавно скользит меж двух тел. Он двигает ей по чужому возбуждению в такт самому себе, доводя до скорой разрядки. Только вот сам не выходит, позволяет сцепке сделать свое дело. — Хен, ты… — Чонгук уже было хотел возмутиться, но его прервали. — Нам всем это пойдет лишь на пользу, — проговаривает он, укладывая размякшее тело обратно на кровать аккуратнее, чем мог на самом деле. Сцепка заставляет Тэхена вздрагивать временами и иногда скулить, потому что ощущение новое, потому что это так же приятно, как было до. — Но Юнги, так нечестно! — Не честно, что ты забрал у него девственность, а сейчас и на первого ребенка претендуешь, — дает он ему подзатыльник, устраиваясь рядом. — Вы можете хотя бы иногда не вести себя словно кошка с собакой? — сонно бормочет Тэхен, устраиваясь поудобнее на чужом плече. Он слегка вымотан после всего произошедшего, из-за чего глаза слипаются сами собой. — Хотя бы сейчас… Он хотел бы поменяться с Мином местами и лечь посередине, чтобы эти двое не сцепились в очередной раз, только вот чужой узел мешает. С каждым движением тела перед глазами снова и снова возникают звезды. — Тшшшш, маленький, лучше не дергайся, — мягко поглаживает его по спине Юнги. — Тогда перестаньте вести себя подобным образом… — выходит слишком устало и измотанно. Ресницы еще несколько раз вздрагивают, а после омега не шевелится совсем, проваливаясь в сладкое царство морфея. — Я все еще зол на тебя… Почему мне не сказали? — Если ты сейчас его разбудишь, то я, ей богу, вдарю тебе по лицу. А ну цыц и живо спать. Альфа накрывает их всех большим и теплым одеялом. Ему действительно хотелось, чтобы в даже такой нестандартной семье появился хоть кто-нибудь младше Чонгука. Это бы помогло стать ближе, превратило бы их в настоящую семью. Да, завтра Тэхен будет ворчать из-за того, что им воспользовались в своих корыстных целях в самый неподходящий момент, но ведь об этом можно подумать завтра. Он будет хорошим папой и будет отдавать их малышу много своего тепла и любви, а альфы… Пока не ясно, что именно с ними произойдет. Сейчас Чонгук, даже не смотря на бушующую внутри обиду, пристраивается рядышком и просится в объятия, из-за чего улыбка сама возникает на лице.