Контраст

Когда Пятый шёл на поиски сестры, он никак не думал, что придётся нести её домой на руках, из какого-то богом забытого бара, ещё и пьяную. А больше всего об этом не думал Диего. Его вообще шантажом заставили пойти помочь, хотя бы найти Ваню, ну и задержать ненужных людей, если она в беде. Да и Пятому веселее, есть кого-то стебать, самому скучно. Не смотря на то, что Диего недолюбливал Ваню, он переживал. Хотя бы за то, что сейчас она пьяная в стельку. В свои едва шестнадцать. – Как ты вообще убедила бармена продать тебе алкоголь? – Второй смотрит на её тело, что свободно повисло на руках у Пятого, приподняв бровь. – Слушай, Пятый, а мы точно нашу сестру забрали? – Да, – выдохнул парень. Они идут около двадцати минут и, честно говоря, Пятый устал. Не потому, что Ваня тяжёлая, нет – для него она лёгкая. Просто руки не привыкли бесперерывно носить под сорок пять килограмм. Он мог бы использовать телепорт и в миг добраться до дома, только есть небольшая и частая проблема – он попросту растратил всю энергию. Перенести всех их троих тем более не сможет. По крайней мере, сейчас. – А кто сказал.., – Ваня подняла тяжёлую руку и указательным пальцем ткнула куда-то вверх в пространство, – что «продать»? – Ты что, украла? – глаза Пятого расширились. Девушка же залилась смехом. – Не совсем, – она крепче ухватилась за шею парня, насколько могла в таком состоянии, – в голове словно был один звук, а он вдр.., – девушка пьяно икнула, – вдруг испугался и делал всё, что пожелаю. Парни переглянулись между собой, имея в глазах один и тот же вопрос, но решили разобраться с этим позже. Тут бы Ваню донести целой, удержать, пока она порой вырывается всякий раз, как хватка Пятого слабеет. Вдвойне сложнее нести. Пятый поджал губы, ускоряя немного шаг. Он дико замёрз, Ваня нагло отобрала у него пиджак и завернулась. Хоть её тело немного греет в позднюю осень под сопровождение ветра. Он готов поспорить, на улице небольшой мороз. Для вечера вполне нормально в последние дни перед наступлением зимы. Сухой и холодной зимы. Пальцы порозовели, их всякий раз обдувало ветром и уже не получалось их согреть об девушку. «– Только бы не упустить, – думал он про себя. – Держи, придурок». Благо до Академии оставалось всего ничего, теперь бы дойти без происшествий, и, желательно, не попадаться на глаза сэру Реджинальду. Они оба получат наказание, а Ваня – вдвойне и похуже. Больше Пятый переживал за Ваню, чем за себя, ему уже не интересны угрозы отца. Он вправе сам решать, что ему делать. К тому же, где бы его не запер Монокль, Пятый с лёгкостью оттуда выберется. Руки Вани также замёрзли, он чувствовал холод на шее. – Зачем ты туда пошла? – Диего попытался разговорить сестру и узнать хотя бы что-то, что заставило самую тихую особь их семейства пойти и, банально, набухаться. – Мне всё осточертело, – просто ответила Ваня, прижимаясь к Пятому. Тот благодарно посмотрел вверх – она уже не вырывается. Заметив вопрос в глазах обоих братьев, она продолжила: – Надоело, что отец всякий раз, как предоставится малейшая возможность, напомнить, что я – никто, – Ваня говорила так просто и спокойно, что и самой было удивительно. Наверное, дело в алкоголе, кто его знает. Речь, правда, не совсем связанная. – А вы, – она медленно указала на Диего и Пятого, а после и куда-то вперёд, имея в виду весь дом, – помогали. Рука упала ей на грудь, от чего Пятый чертыхнулся – он чуть не уронил Ваню. Сцепив зубы, он вернул её и ухватил повыше, едва чувствуя собственные руки. Диего не знал, что ответить сестре, ведь она была права. Как бы он не ненавидел отца за его эксперименты над ними, а Ваня была права – он помогал отцу. Она же не виновата, что без способностей, ведь так...? «– Нас всегда учили бороться за первое место, даже в доме. Мы не семья, от слова совсем. А Ваня, – он посмотрел на закрывающиеся веки сестры, – такая же жертва, как и мы». – Она спит? – Второй старался говорить как можно тише, они подошли к воротам дома. – Да, – пытаясь выровнять дыхание, Пятый закрыл глаза. – План такой: у меня немного появилось сил перенести нас всех в мою комнату, ты тихо идёшь к себе, а я остаюсь с Ваней, – брови Второго поползли вверх. – Мало ли, – эмоционально прошипел парень, когда Диего уставился на него с непониманием. Одна из проблем Пятого – то, что он молниеносно раздражается. – Хватайся за меня и не отпускай, пока я не скажу, понял? – в голове парня уже решалось очередное уравнение, слишком простое для его мозга. Диего ухватился за его плечо, и оба, вместе с Ваней, оказались там, где он и планировал. Пятый бережно и аккуратно уложил сестру на кровать и укрыл одеялом. Краем глаза он заметил, что Диего уходит и вспомнил, что нужно кое-что ещё прояснить. Мимолётная голубая вспышка, и Пятый поравнялся ростом с братом, переграждая путь. – Слушай сюда, – его брови нахмурились, – расскажешь об этом отцу или хоть кому-то из этого дома, – его шепот перетекал в раздражённое шипение, – огребём все мы. А ты ещё и от меня получишь, усёк? Он смотрел прямо в тёмные глаза Диего, открыто угрожая. Это было в его стиле. Диего смерил его точно таким же взглядом, после чего закрыл глаза и выдохнул: – Усёк. Я не собирался выдавать Ваню, как минимум, потому что я тоже получил бы. И начался бы допрос. Меня волнует то, что ты так сильно печёшься о ней, уж о-о-очень сильно, – глаза хитро засверкали, а губы растянулись в ухмылке – Диего попал точно в цель. Он ткнул куда-то в районе сердца и приблизился к Пятому, что прошептать последние слова перед уходом: – Подумай об этом, братец. Диего похлопал брата по плечу и тихо вышел. Пятый ещё с минуту стоял растерянным, после чего улыбнулся фирменной улыбкой, поджав губы, пока внутри он готов был перевернуть здесь всё к чертям. Нервы всегда плохо влияют. Он шмыгнул носом, чувствуя, что согревается понемногу и переместился в ванную, беря всё необходимое. «– Наутро Ване будет совсем не весело, сочувствую». Опыт в алкоголе у Пятого уже был. Он задумался над словами сестры. «– Мне всё осточертело. Надоело, что отец всякий раз, как предоставится малейшая возможность, напомнить, что я – никто. А вы помогали». Нет, это они помогали, а не он. Это они всякий раз бросались на Ваню, как на предмет изгнания злости из себя. Никогда не забывали напомнить ей, что она пустое место. Отталкивали её, когда она пыталась как-то помочь или тупо поддержать, выслушать. Она всегда тепло к ним относилась, и в ответ не получила ни капли от них того же, что отдавала. Он был рядом с ней, когда Ване было особенно хреново и тяжело. Относился к ней совершенно не так, как остальные и, можно сказать, отдавал ей тепло за всех них. Они у него в огромном долгу. Пятый посмотрел на себя в зеркало с нескрываемой злобой и презрением. – Ты налажал, как всегда. Ты не смог защитить её от элементарного буллинга. Это проще, чем защищать толпы незнакомых людей. Голос вновь шипел. Он резко развернулся и ушёл. Нихрена не проще. Это куда сложнее. Пятый был зол на себя, на семью, на время, которое не вернёшь и не исправишь, на всю эту ситуацию. И на Ваню тоже злился: вместо того, чтобы прийти к нему за помощью, она сбежала хрен знает куда и напилась до чёртиков. Это дебильное чувство «а вдруг помешаю», которое постоянно мешает ей тупо прийти к нему. «Спасибо вам, Харгривз, теперь мне разбираться с этим». Ваню всегда было сложно переубедить, хоть у него и получалось, но прогресс был очень мал. – Сам виноват, раз не пришла, то не доверяет. Твой косяк, – парень бубнил себе под нос по пути к комнате, пока его не остановил властный тон. – Номер Пять. «Да блять», – он выдохнул, беря эмоции под контроль и разворачивается к отцу, что остановился в конце коридора. Парень старался выглядеть спокойно и непринуждённо, держа «искренне удивление» на лице при виде Реджинальда. – Где ты был и почему ещё не спишь? Забыл правила? Его глаз слегка дёргается от надменного тона и маска невозмутимости с треском падает. – У меня были дела, – медленно начал Пятый, делая шаг после каждого слова, – которые никак не касаются тебя. Правила я помню, но вот наказания на меня не действуют. Куда бы ты меня не запихнул, хоть в стену, я выберусь оттуда за считанные секунды, – в нём постепенно закипала ярость, и это отлично выдавало его шипение и широко раскрыты глаза. Он остановился в полуметре от отца, не сводя глаз с него. – Предлагаю не тратить время зря и разойтись по своим комнатам, не мешая дальше заниматься своими делами. – Номер Пять, – тон отца стал ниже и холоднее, хотя куда ещё. – Я тебе не щенок на цепи, – почти что перебивая его, парень не сдерживает раздражение. – Я могу уйти отсюда в любой момент, как и все из этого дома, – зелёные глаза сощурились, а губы чётко проговаривали каждое слово. Чтобы дошло. – И Ваня тоже, – он опередил Монокля, когда он бывало открыл рот для возражения. Пятый знал отца вдоль и поперёк, знал, что тот собирался упомянуть всеми забытую Номер Семь. – Предположим, что этого разговора не было и мы не встречались тут, – холод в голосе по-прежнему сохранился, держа все эмоции под чётким контролем. Дети выросли. Пятый невинно улыбнулся, сверкнув глазами. Абсолютная победа. Секундная вспышка перекинула его в комнату, где Ваня уже сидела на кровати. Неужто разбудил своей перепалкой с отцом? – Ты как? – Ваня медленно обернулась на звук и смотрела слегка затуманенными глазами в его зелёные. Она всё ещё пьяна. Девушка не отвечала. Пятый решил попробовать снова выяснить четкую причину такого весьма резкого поворота в Ване. – Зачем ты туда пошла? – его голос был монотонным и мягким, без хоть малейшей капли осуждения. Взгляд не был укоризненный, наоборот, понимающий и спокойный. Да, он осторожничал, действовал аккуратно, даже беря её уже тёплую руку в свою холодную, чтобы Ваня почувствовала, что не одна – её не будут ругать, не будут читать нотации. Её выслушают. Пятый смотрел в её тёмные глаза, ожидая, когда она заговорит. Он не торопил её, вселял уверенность в конфедициальности сказанного. Он поймёт её в любом случае. – Мне надоели серые будни. Отцу как было плевать на меня, так все и осталось, – Ваня поджала под себя ноги и устроилась на плече Пятого. – Я хотела ему прод...продре... чёрт, показать прогресс в Шторме, а у него «нет времени». Три года уже одна и та же отмазка. Ване было воистину обидно, что даже отец, ценитель музыки и скрипки, не уделил внимания дочери. Девушка слегка переделала произведение и хотела продемонстрировать свои результаты. – А эти самодовольные морды! Ха, сила у них есть, видите ли. Защищать человечество и без силы можно, подумаешь. Они все лишь эксперимент отц-ца, – Ваню переполняли эмоции, но слов не хватало, и она не знала, как выразиться. Не знала, что вообще говорить. Тогда ей накипело, и в силу адреналина попробовала то, что ранее категорически было запрещено в этой Академии, недо-семье и кучке фриков. Сейчас, выпустив пар, Ваня столкнулась с проблемой, что не знает, что говорить, как объяснить всё то, что она чувствовала, что душит её столько, сколько она себя помнит. Пятый всё понимал. Понимал без слов. Ваня устала от всего и всех. Пятый молча пересадил девушку себе на колени и обнял. Он был уже значительно выше, Седьмая что в детстве, что сейчас, могла спокойно, и без всякого дискомфорта, положить голову ему на плечо. Харгривз медленно покачивался из стороны в сторону, и на Ваню накатывал сон. Глаза уже закрылись под тяжестью век, но она всё ещё слышала размеренный стук сердца и ровное дыхание парня. Кроме стука девушка перестала что-либо слышать. Занавески слегка покачивались, будто от ветра, а вещи на столе подрагивали. Бренчание чашки заставило Пятого обернуться и взглянуть на комнату целиком: лёгкий ветер и вибрация, что пронзила воздух. На него давило что-то необъяснимое, это можно было сравнить с тем, что он чувствовал при скачке в пространстве. Он крепче перехватил сестру и обеспокоенно взглянул на слегка бледную кожу: – Ваня..? Девушка открыла глаза и всё стихло. Она вопросительно взглянула в его глаза, искренне не понимая, почему он её позвал. Она почти уснула. Пятый насторожился. Нифига это не сквозняк или землетрясение. – Ты хорошо себя чувствуешь? - догадки толпились в мыслях, путаясь между собой, осознание лишь безуспешно пыталось догнать поток. Кто она такая? – Немного голова кружится, а так терпимо. Она крепче обняла Пятого, чтобы банально не упасть, и не увеличивать между ними расстояние. Она чувствовала себя неловко рядом с ним, и не только сейчас. В столовой за завтраком, когда он случайно касался её, пробираясь на своё место, в библиотеке, когда их заинтересовала одна и та же книжка. Катализатором их прикосновений могло стать что угодно, любая вещь. И Ваню это крайне смущало. Определённо, не такие чувства должны испытывать брат с сестрой. «Но мы же не родные. Правда?» – Мы же не родные. Правда? - его способность это время, а не чтение мыслей. Ваня заторможенно покачала головой. Пятый хмурился, всё ещё держа при себе эти странные колебания пространства. Постепенно он отключался, незаметно бегая глазами по образу сестры. Эти мысли провоцировали, разгорались и соблазняли. Контраст температур: её тёплая шея и его холодная ладонь. Он медленно приближался к ней, пока расстояние не было мизерным. Темные глаза закрылись и Ваня неуверенно прикоснулась к его губам, уничтожая сантиметры между ними. Для Пятого это было спусковым механизмом. Харгривз бесцеремонно заставил её раскрыть рот и углубил поцелуй, притягивая к себе. Чувствовать Ваню сейчас – всего то, чтобы отрубить разум напрочь. Признаться честно, ему это дико нравилось. Ваня не ожидала такого напора, стоило ей коснуться его языка своим, как алкоголь вновь ударил в голову, разбрасывая мысли, которые едва начали собираться в логический пазл, за которые Ваня пыталась ухватиться. Она запустила руку в волосы парня, чувствуя, как прикосновение губ и языков переполняют её с ног до головы. И окончательно бросила попытки ухватиться за здравый трезвеющий разум, когда его рука скользнула по бедру, заставив сесть перед ним.