Девочка Северуса Снейпа

      За ней официально закрепилось звание девочки Северуса Снейпа, потенциального темного волшебника, хотя ни у одной живой души не было доказательств тому, что он практикует темную магию, талантливого зельевара и парня, превратившегося из затюканного младшекурсника в действительно опасного соперника, не гнушавшегося пользоваться мозгами и действовать не в открытую, а тайно. Сама Лили игнорировала это, ведь Сев не выходил за рамки, да и просто так никого не трогал.       Лили Эванс никогда не чувствовала потребности в мужском внимании, наверное от того, что этого внимания и без этого всегда было много, а порой даже и слишком. Еще когда она училась в начальной школе в Коукворте, еще тогда, несмотря на все попытки сестры доказать окружающим, что Лили — урод с этим ее магическим даром, который младшая Эванс, будучи смышленой, никому не показывала, ее уже обхаживали мальчики, нахваливали тяжелые темно-рыжие косы, отливающие бронзой на свету, и зеленые глаза. Конечно, были те, кто дразнили ее за веснушки, но часто легко вскрывалось то, что за обидными детскими высказываниями скрывается пресловутая детская симпатия. — Эй, Эванс, как у тебя дела? — Поттер сел на парту около нее, дожевывающей после обеда, на который она благополучно опоздала из-за кладовки для метел, кекс. — Может, это, порешаем вместе трансфигурацию сегодня? — Ну, не знаю… — Лили прищурилась. — Обычно, когда мы с тобой кооперируемся и работаем вместе, всю работу почему-то делаю я. — Да просто ты темы всегда выбираешь… сложные, — попытался оправдаться Джеймс. — Я не все понимаю, а ты мне очень помогаешь в этом. — Я подумаю, — Лили откусила кекс и закрыла глаза от удовольствия, когда языка коснулась нежнейшая шоколадная начинка.       В Хогвартсе она, разумеется, тоже пользовалась популярностью. Здесь было не так уж много рыжих и зеленоглазых, при этом фигуристых и таких очаровательных девушек, как она. Хотя Лили никогда не считала, что ее внешность чем-то особенно привлекательна, и что она обладает каким-то невероятным обаянием, но подруги уверяли, что так и есть, и Эванс была склонна им верить. Все таки, недаром за ней бегают с первого курса мальчишки. Бегали.       Лили часто наблюдала то, как нелепы мальчики в своих попытках привлечь внимание девушки. Вот взять хотя бы того же Джеймса или Сириуса: ни грамма джентльменского в них не видно, даже если засунуть этих двоих под лупу, и даже если под микроскоп. Толкнуть ее в коридоре, дернуть за одну из тугих французских кос, что так старательно заплетались по утрам, назвать рыжей бестией, пихнуть локтем за столом — все это выглядело так глупо, так по-детски и наивно, что одиннадцатилетняя Лили, которая, безусловно, в одиннадцать себя считала уже очень взрослой и самодостаточной, могла только закатывать глаза и цокать недовольно, а потом обсуждать с подружками, какие эти Мародеры — невоспитанные невежды. — Лилс, а Лилс, — Блэк был всегда чуть посмелее своего лучшего друга.- А мне ты с трансфигурацией не поможешь? — На четвертом курсе надо было спрашивать, — вытирая платком крошки с губ, буркнула Эванс. Когда Сириус отверг ее, ей было очень обидно, и головой она понимала всегда, что сердцу не прикажешь, но обида никуда не делась, и теперь, когда Сириус, как один из самых смелых студентов Гриффиндора, начал к ней подкатывать, Лили упорно его игнорировала, напоминая иногда про то, как он обошелся с ней.       С возрастом менялось многое, в том числе и понимание Эванс о том, насколько она взрослая, и способы парней обращать ее внимание на себя. Даже Поттер изменил свою тактику и теперь выбрал стратегию впечатления: задаривал ее шоколадом и цветами, подмигивал во время матчей по квиддичу, все зазывал прокатиться на его «Нимбусе», и так далее по списку, в котором, к сожалению, так и не оказалось ничего, что действительно бы впечатлило Лили, по крайней мере, впечатлило положительно. Да, думать, что он будет донимать ее лучшего друга и при этом получит хоть сколько-нибудь внимание к своей персоне как к мужчине — яркий показатель того, как работают шестеренки в этой голове. Они не работают.       Однако, в последнее время даже бравый лидер Мародеров заметно сдал позиции.       Подруги удивлялись: что же это случилось со всеми теми молодыми людьми, которым вскружили голову рыжие кудри, ярко-зеленые глаза, милые веснушки на лице и плечах, и, конечно, обтянутая во внеучебное время яркими водолазками и джинсами фигура. Лили было все равно. Конечно, она привыкла к комплиментам, цветам и шоколаду, но принципиально важным для нее это никогда не было, и она даже не заметила, что количество поклонников, открыто выражавших свою симпатию, вдруг стало уменьшаться в геометрической прогрессии.       Наверное потому, что ни комплименты, ни подарки никуда не делись, просто теперь один Северус отдувался за всех ее потенциальных ухажеров. Лили никогда не воспринимала действия лучшего друга как проявление симпатии к ней именно как к девушке.       Северус, который носил ее сумку с учебниками, был совершенно нормальным явлением. Северус, который притаскивал ей из Хогсмида ее любимые сладости, не казался чем-то из ряда вон. Более того, Северус был в своих жестах куда более изящен, чем другие парни. Например, когда он хотел порадовать ее цветами, ему вовсе не обязательно было покупать букет в Хогсмиде, он мог создать один единственный цветок на трансфигурации и, проходя мимо нее, собирающей учебники, вставить этот цветок ей в волосы, или договориться со Спраут, и та, взамен на помощь в работе с растениями, позволяла ему собрать букет из цветов со своих клумб.       Впрочем, недолго исчезновение активно действующих для ее завоевания парней было для нее тайной. Очень скоро все стали шептаться, что парней Эванс кто-то методично отваживает всякими мерзкими заклятиями, зельями и пакостями. Подозрения массово пали на Поттера. А кто еще может накладывать такие изощренные сглазы и так гадить людям, если не Джеймс? У Лили были сомнения по поводу этой теории. Поттер бы никогда не стал действовать исподтишка, он бы разбрасывался заклинаниями в открытую, да еще бы демонстративно требовал никогда не приближаться больше к Лили. У Джеймса есть сила, а, как известно, если сила есть — ума не надо.       И пока ее подружки обсуждали, кто же воюет против ухажеров Эванс, Северус только загадочно улыбался на вопрос, что он об этом думает, и пожимал худыми плечами под широкой слизеринской мантией. Конечно, он, очевидно, уверен, что Лили не в курсе, чьи прекрасные эстетичные руки с длинными тонкими пальцами и черным лаком на ногтях приложились к этому делу.       Для окружающих это перестало быть тайной, когда на самого Поттера, почувствовавшего, что Эванс максимально беззащитна сейчас, ведь все ее парни куда-то разбежались, напали. Сглаз гниющих ниток, зачарованная метла с измазанным липкой жижей цветка-слизня древком, слабительное в завтраке — все это преследовало Джеймса с пару месяцев точно. Собственно, тогда же и Лили впервые раскрыла Северуса, однако, продолжила делать вид, что ничего не замечает, чтобы не показаться всем мразью, которая в курсе, что ее лучший друг кошмарит половину парней Хогвартса, потому что те просто хотели сходить с ней погулять или подарили ей конфетку с намеком на то, что она может получить еще одну на свидании. Да и все эти передряги Эванс считала справедливой платой за то, что Джеймсу в течении пяти лет сходило с рук отвратительное поведение и пакости в сторону других ребят, даже тех, кто ему ничего не делал. — Эй, Поттер, ты уже выяснил, кто в этот раз тебе подсобил на матче? А то еще происшествие может повториться, — фыркнул Снейп, подходя к парте. — А ты, Сириус, смотрю, в больничное крыло уже не ходишь. Выздоровел?       Лили состроила глупое выражение лица, как будто вообще ничего не понимает, а Мародеры поспешили свалить в другую часть кабинета, подальше от источника опасности. Северус сел рядом с ней и, поставив сумку на парту, улыбнулся. — Отлично выглядишь. — Спасибо, — Эванс улыбнулась в ответ и положила голову ему на плечо.       Лили совсем была не против того, чтобы быть девочкой Северуса. Ей даже нравилось, когда про них шептались, и когда очередного парня отговаривали пытаться к ней подобраться, напоминая, что Снейп внимательно следит за тем, чтобы никто не трогал его рыжую львицу.       Лили все ждала того момента, когда же он уже наконец-то сам назовет ее своей девочкой.