***
Кишо устроился на подоконнике, скрестив ноги. Когда ему удалось успокоиться, появилось новое чувство. Скука. Ему не хотелось спать, и решительно нечем было себя занять. Он привык за несколько лет не знать отдыха и быть постоянно в делах, и сейчас чувство неправильности навалилось на плечи. Неделя. Надо что-то делать, чтобы, когда Кайко снова появиться на пороге, дать отпор. Надо найти место, где можно спрятать Это, сам он бежать не собирался. И надо как-то пережить неделю с людьми и нелюдьми, с которыми он не хочет общаться. Всё медленно закручивалось по спирали, и он не видел выхода. В порыве жажды деятельности он нашёл чистую бумагу и карандаш, и начал чертить исходы событий. От самого позитивного до самого негативного. С негативными его мозг справлялся лучше, поэтому он начал выписывать «подводные камни». Увлекшись, он отключился от своих переживаний, поэтому лёгкий стук в дверь застал его врасплох. К счастью, он умел брать свои эмоции под контроль. Его бывший начальник появился на пороге. Сейчас Кишо мог уже спокойнее оценивать происходящее. Как будто бы у него был лимит переживаний, который он сегодня уже исчерпал. — Я хочу с тобой поговорить. – Маруде сделал несколько неуверенных шагов вперед. — Боюсь, я не хочу с вами разговаривать. – Кишо попробовал снова углубиться в свои записи. — Кажется, я нашёл ответы на все свои вопросы. Только почему ты ничего не рассказал? – Маруде подошёл совсем близко. — О чём? – Кишо остановился на середине вдоха. О чём он мог рассказать? — О том, что происходит. Мне кажется, твой способ донесения правды был слишком … радикальным. – Кишо чувствовал, как отчаянье медленно сменяется злостью. О чём он мог рассказать? — О чём я мог рассказать? – Он подумал, что сейчас нет смысла скрывать и дальше. Он подумал, что впервые может говорить правду, не боясь последствий. – О том, что я гуль? В организации, нацеленной на убийство гулей? О том, что Вашу моя семья? О том, что я должен работать на них до конца жизни, без отдыха, пока не умру или не стану бесполезным и меня не пустят под пресс? О том, что я должен быть лучше всех, иначе решат, что я не приношу пользу? О том, что я не могу сближаться с людьми, потому что, если случайно расскажу им лишнее, их ожидает казнь? О чём я мог рассказать? – В его голос почти не просочились эмоции, но внутри он был на грани. Маруде потрясенно на него смотрел, явно не знал, что ответить. Кишо сжал челюсти. — Нам не о чём разговаривать. Спасибо, что поинтересовались моей жизнью и привнесли в неё ещё больше проблем. — Арима, послушай. — Я не хочу вас слушать. – От вежливой, вбитой в него кулаками не осталось и следа. Он разозлился. Как всегда, на себя. — Я хочу тебе помочь. – В голосе Маруде послышалась сталь. — Если бы хотели помочь, то поняли бы что что-то не то гораздо раньше. А не помогали моей семье травмировать меня. – Это было грубо. Эти слова были незаслуженными. Кишо знал, что виноват только он сам. Другие не виноваты во всех его неудачах. Травмированный. Именно таким он и был. И впервые сказал это вслух. Маска, которую он носил должна была становиться крепче с каждым годом, а не идти трещинами.***
После сна она чувствовала себя такой же уставшей, но оценив свое состояние, она решила, что сил должно хватить. Было три часа ночи, и она справедливо понимала, что все спят. Медленно и аккуратно отключила капельницу, потом замотала катетер свежим бинтом, лежащим рядом на тумбочке. Она осторожно кралась по коридору, когда одна из дверей бесшумно открылась. Это выругалась про себя. Кишо, довольно растрепанный, вышел ей на встречу. Его она хотела меньше всего видеть. Он подошёл ближе, часто моргая. Это сообразила, что в темноте он действительно не может понять, кто перед ним. — Это? – Его бровь вопросительно изогнулась. Это медленно выдохнула. — Иди спать, я тебе мерещусь. – Не то, чтобы она верила, что подобное сработает. Но взгляд Кишо стал гораздо осмысленнее. — Куда ты? — Вниз, за водой. – Кишо в ответ закатил глаза. — Я не хочу придираться, но ты выглядишь так, как будто у тебя в голове какой-то грандиозный план, не несущий ничего хорошего. — Я не хочу слышать о том, как я выгляжу, от слепого крота. – Он чуть слышно ухмыльнулся. — Я могу пойти с тобой? – Это почти хотела уточнить: за водой? Но передумала. В тишине они спустились по лестнице, помня, что у Ирими острый слух, и она ночует здесь. Отец Это тоже вполне мог их поймать. Это осторожно присела около люка и попыталась открыть его. Не получилось. — Ты же понимаешь, что мы спускались не за водой? – Прошипела она, увидев в руках Аримы две пластиковые бутылки. — Лишней вода точно не будет. – Вдвоём они открыли люк. Это начала спускаться первой. — Зануда. – Кишо чуть улыбнулся. Давно он не слышал этого прозвища. В тоннеле было светлее, чем в кафе. – Почему у тебя мокрые волосы? — Я мыл голову. – Это подошла к нему и втянула воздух. — Теперь твои и Ирими волосы пахнут одинаково. — Я действительно рад, что я не пахну так же, как Йомо. – Это звонко рассмеялась. Напряжение, возникшее между ними, медленно спадало. — Ты не представляешь, как я на тебя зла. — Понимаю, — но по его лицу было ясно, что он понимает не до конца. Или не так. — За то, что ты признался мне в своих чувствах. – Его лицо помрачнело. Это продолжила говорить, не давая ему вставить и слово. – Дело не в тебе, меня просто трясет с признания в любви. Но я понимаю, что для тебя было невыносимо держать всё в себе. Я не хочу, чтобы тебе было больно, но и отпустить свои чувства тоже не могу. – Она осторожно взяла его ладонь и слегка сжала. Его лицо было печальным, но он постарался ей улыбнуться. Когда она смотрела на него, подумала, как было бы здорово, если бы у них обоих всё в жизни было хорошо, а их отношения могли развиваться плавно и постепенно, а не со взлетами и падениями. Спустя какое-то время Кишо нарушил мягкую тишину, установившуюся между ними. – Куда мы идем? — В гости к моему приемному отцу. – Расслабленная рука Кишо мгновенно напряглась. – Мне нужно кое-что проверить. В душе Это была благодарна предусмотрительности друга, губы быстро покрылись соленой плёночкой, а горло саднило. Вода помогала держать расшатанные нервы в каком-то подобии порядка. Дорога оказалась дольше, то ли из-за того, что она никогда не ходила от «Антейку», то ли силы кончились слишком быстро, то ли они сделали крюк, как предположил Арима. Это доступно объяснила, куда он может пойти со своими предположениями. Когда они наконец дошли, Это показалось, что она упадет, колени ныли от долгой ходьбы. Кишо озирался по сторонам, место, где она выросла. Найти Нороя оказалось несложно. Он чёрным силуэтом стоял на углу. Он казался живым. В горле появился ком при мысли о том, что её галлюцинации могут оказаться правдой. — Привет. – Она помахала ему рукой. Кишо, казалось, состоял из одних нервов. Норой резко обернулся. – Я обещала, что никогда не вернусь, но вот я здесь. – Её опекун, которого она знала так давно, медленно шёл к ней. Ей нужно было напомнить себе, что она его больше не боится. — Это? – Его голос дрогнул. Словно два человека в одном теле. Тот, кто заботился о ней. Тот, кто разрушил её жизнь. Она плохо поняла, что произошло в следующий момент. Только её тело с силой впечаталось в железную стену. Она закрыла лицо руками, слыша возню перед собой. Всё происходило в её голове. Кишо, успевший пожалеть, что спустился сюда безоружным, и пытавшийся придумать план, вдруг осознал, что противник не двигается. Медленными шагами он подошёл ближе и положил руку на шею. Мёртв. Но как? — Это, он мёртв. – Её тело медленно съехало вниз. Кишо бросился к ней. — Уже несколько лет. Значит, это правда. Я отпустила его. Вот чёрт. Я превратила его в зомби. Он никогда не становился лучше. – Она раскачивалась взад-вперед. Кишо с тревогой смотрел на неё, но про себя думал, что Норой этого заслужил. Но он мог себе только представить, каково это, превратить приемного отца в куклу и не знать об этом. — Здесь я жила. – Это обвела глазами свою старую комнату. Вода также медленно капала сверху. Это с благодарностью посмотрела на Кишо, не давшего ей потонуть в эмоциях или натворить что-нибудь.***
— Скажи, когда будешь готова идти обратно. – Это только кивнула. Кишо рассматривал её стол. — Что ты будешь делать через неделю? – Она знала ответ. Просто хотела его услышать. — Я останусь. Буду сражаться. – Другого она и не ожидала. — Я не могу использовать кагуне. – Кишо озадаченно на неё посмотрел. – Какухо повреждено. – То, что мучило её долгое время, всплыло на поверхность. – Я бесполезна. — Это не так. – Она только горько покачала головой. Свет в её живых глазах потух. Сломанная. Он не знал, сломалась она сейчас, или давно, и просто резервный запас энергии кончился. – Если бы не ты, ничего бы не произошло. Только благодаря тебе некоторые люди и гули смогли забыть о противоречиях и объединиться. И я здесь благодаря тебе. А не работаю на свою отвратительную семью. И Акира-чан жива благодаря тебе. И если этот мир измениться, то только потому, что ты приложила для этого усилия. Что-то дрогнуло в её глазах. – И почему ты продолжаешь поддерживать меня? Чем я тебя заслужила? – Кишо отвел взгляд, чувствуя болезненное стеснение в груди. — Я могу научить тебя пользоваться куинке. – Он бы хотел, чтобы она ушла отсюда, когда все начнется. Но если бы он сказал это вслух, сделал бы ещё хуже. У него семь дней, чтобы переубедить её, даром, что это у него почти никогда не получалось. Он был тем, кого переубеждали.***
В кафе они вернули около шести утра. Это, вылезшая первой, приложила палец к губам. Кто-то ходил по кухне. Вернуть на место люк бесшумно – задача не из лёгкий, но им это удалось. — У тебя волосы распушились. – Это задорно улыбнулась. Всегда прилежно прибранные, сейчас волосы Кишо торчали во все стороны, а чёлка стояла дыбом. Его рука взметнулась к голове, чтобы поправить беспорядок, но сделала только хуже. Это лишь шире улыбнулась. – Наверное, я тоже приму душ. — Тебе нужна помощь? – Конечно он спрашивал не из желания увидеть её голой, обратно он вёл её, постоянно поддерживая, и у неё могло не хватить сил даже подняться по лестнице. В ней боролись желание принять помощь и чувства стыда и беспомощности. — Я справлюсь. Пока Это была в душе, Кишо снял постельное белье с её кровати, постелил новое, найденное в коридоре в шкафу, открыл окна, чтобы застоявшийся воздух покинул комнату. Потом присел на край её кровати. За окном розовело небо. Без очков он видел всё хуже и хуже. Это отсутствовала долго, достаточно, чтобы он начал переживать. Вдруг она потеряла сознание? Или ей стало хуже? Но он убедил себя, что его сомнения беспочвенны. Это появилась в дверях в белом махровом полотенце, обмотанным вокруг тела. — Не знаешь, где можно взять запасную одежду? И пожалуйста, не вынуждай меня напоминать, что у нас уже был секс, и голой ты меня видел. – И, хотя это было правдой, было трудно избавиться от неловкости. Он нашёл в шкафу чёрную футболку и протянул Это. — Можешь дальше не искать, просто не хочу, чтобы кто-нибудь словил сердечный приступ, когда придёт утром проведать меня. — Обо мне ты не беспокоишься? – Кишо приподнял одну бровь. — А тебе подобное полезно. – Её тело было расчерчено зеленовато-черными разводами. Позвонки болезненно выступали вперед. Ей нельзя здесь оставаться, когда Кайко вернется. — Хочешь поспать со мной? – Это тряхнула волосами и несколько капель попали ему в лицо. – В смысле, если тебе будет нормально. Просто так уже стало привычно. Они забрались в постель, Это вернула трубку от капельницы на место, а потом устроилась между плечом и шеей Аримы. Одной рукой он осторожно приобнял её спину. Странный комфорт разливался где-то внутри. Её мокрые волосы щекотали ему щеку. — На твоём месте я бы наделась, что меня не стошнит во сне. – Кишо попытался отодвинуть её в сторону, но она всё равно вернулась на прежнее место. – Без очков и причесанных волос ты выглядишь иначе. – Просто это был уже не тот человек, которого она встретила на улице, с испачканными рукавами.