Не лишний

Третий – лишний. Эти слова буквально выцарапаны на сердце. Чертовски болезненное ощущение. Сохон, саркастично хмыкнув, направляет храм Солнца прочь от линии ночи. Линия заката, впрочем, тоже не особо радует. То и дело ему кажется, что вот сейчас из полосы розового света вынырнет хрупкая тоненькая фигурка и вприпрыжку понесется нагонять храм Луны. Но нет, Глим сейчас веселится с ушастым раздолбаем, и Сохон, будучи честным, не знает, кому из них он завидует больше. И завидует ли вообще. В его случае не мудрено и запутаться в эмоциях. Хранитель Солнца в этой ситуации может лишь стиснуть зубы, пряча всё за горделивой усмешкой, и отвесить пару бессмысленных реплик в привычной нарциссической манере. Как всё просто было давно! Или не давно, а лишь в прошлом году. Всё тогда было легко и просто! Было всё, но лишь он, Сохон, ученик хранителя Солнца Ксолаля, любимец девчонок и учителей, которых не заботило то, что будущий хранитель Солнца должен уметь и знать значительно больше, чем метание клятого гарпуна! Он должен быть чем-то значительно большим, чем неразрушимым куском камня! Да до последнего ему и словом никто не обмолвился, что нужна география, геофизика и, чтоб их порвало, геология! Что крепкое и полное сил тело - это средство для защиты Солнца, и оно имеет смысл только если последнему грозит опасность! Повторения того, ещё недавнего, случая с Некросом ему не хотелось. С чудовищным опозданием приходится учить все эти науки и слушать Глим, вертящуюся иногда вокруг словно юла. А он ведь даже обнять ее не может толком – вряд ли сила Луны вновь ее спасет! Сохон слишком хорошо теперь осознаёт себя вечно раскаленным камнем. Что делать, если одного он своим объятием может попросту поджарить и серьезно помять кости, а вторая и вовсе растает в лужицу воска? А, и да, Сохон ведь уже смирился с тем, что у этих двоих и без него всё прекрасно. Он понимает, что умом не блещет. И просто натужно улыбается на нечастых церемониях, видя, как эти двое воркуют между собой, а потом, заметив его, взволнованно переглядываются и бросаются к нему с объятиями. Пожалуй, в такие моменты Сохон сам не знает, каких сил ему стоит сдержать свой дар и не причинить им вреда. Потому что слишком хорошо помнит расплавленное от солнечного жара тельце Глим. Прекрасно помнит полные горечи и отчаяния глаза Мьюна. Ушастый идиот ведь тогда чуть не подставился под удар Некроса. Тогда Сохон, избитый едва ли не до потери сознания, бросился вперёд в надежде на то, что из всех них сможет выжить хотя бы этот чудик пушистый. При виде расплавленной Глим он лишь стиснул зубы. Он всегда был сильнейшим среди сверстников. В принципе, у него была отличная жизнь и толпы поклонниц. Так что ему в результате не хватало?! Он винил во всем Мьюна, но не смог в результате не прийти к мысли, что из хранителей именно он оказался слабым звеном. Слишком слаб. Слишком самоуверен. И что забавно, он быстро понял, что ушастый малолетка лучше него как хранитель. Да эту странную зависть заметили даже змеи и демоны Некроса. Он оказался слишком уязвим. Пожалуй, Сохон после того инцидента изменился больше всех. Потому что Мьюн как был добрым и простым малым, так и остался, разве что стал увереннее и научился быть хранителем. Глим же тоже, кроме более живой мимики, просто окрепла достаточно, чтобы бродить по ночной територии без факела и прибегать в храм Солнца прочесть нотацию. А вот Сохон, похоже, свихнулся. Ведь, получая сравнительную свободу от храма на время фестивалей, он идёт не к поклонницам и даже не к родне. Отнюдь. Нет, он внимательно выискивает в толпе две хрупкие фигурки, что держатся за руки и встречают его взгляд улыбкой. И Сохон правда надеется, что ему рады. Сам хранитель Солнца может лишь давить на корню дурацкие порывы и молча страдать, когда эти двое кидаются его обнимать. Глим ладно – она бегает к нему каждую неделю, и это спасает от помешательства. Но этого мелкого синего чудика он видит едва ли раз в несколько месяцев. И его хочется прижать к груди, ероша мягкую шёрстку. Вот только подпаленной шерстью, как в прошлый раз, это уже не закончится. Возвращаясь обратно в храм и направляя его подальше для хоть какого-то отдыха, Сохон думает о том, что уже не сможет так выкрутиться из столь неловкой ситуации. Ему даже сегодняшнее позорище, с быстро замятым разговором и сдержанными обьятиями, было достижением. Лишь проводившие его удрученными взглядами Мьюн и Глим озадаченно переглянулись. — Я говорил, что твой план не работает.- вздохнул Мьюн, чуть сжимая ладонь восковой девочки. — Но это он должен сделать первый шаг! – в своей обычной манере воскликнула Глим. — А вместо этого делает сто шагов назад. Нет уж. Теперь всё будет по-моему! *** Перед сном Сохон вспоминает, как Мьюн сражался с Некросом, утащив в мир Снов. Может, для ушастого это и была битва в мире Снов. Для Сохона это был прыжок камикадзе в духе Глим. Все, что он мог, это схватить падающее на пол тельце, прислоняясь к стене пещеры, и лишь с тревогой ждать. Он так встревожился, что его температура подскочила. Он будил малолетнего повелителя Снов мягко, осторожно, стараясь не опалить. И, как ни странно, смог. То прикосновение к спящему было словно попытка погладить маленького хрупкого зверька. Мьюн, впрочем, таким и был. За это, и очень многое другое, в него и влюбилась Глим и, чего греха таить, сам Сохон. Именно из-за таких мыслей он не придал никакого особого значения сну, в котором оказался. Они все втроём на берегу залива, Мьюн напротив него с очень серьезным взглядом, и весело болтающая в воде ножками Глим. Из привычной картины сна выбивался лишь взгляд ушастого балбеса. Не мягкий, не весёлый, и отнюдь не безмятежный. — Сохон, нам нужно поговорить. – звучит это как приговор, а ладонь Сохона повисает в воздухе из-за привычного в таких снах жеста потрепать пушистое ухо. А ещё хранитель Солнца не идиот. Он покрывается мурашками при мысли о том, как много юный повелитель Снов может узнать о нем на своей территории. - Я слушаю. - Отлично, тогда прекращай страдать! Я же вижу, как ты с нами носишься. Хочешь, мы будем тебе сниться? - это звучит немного робко, и в исполнении Мьюна с его глазищами даёт просто убойный эффект. Сохон чувствует, что отказать в ответ на столь щедрое предложение попросту не способен. И, что самое ужасное, он ведь отлично понимает, что обязательно сорвётся. Именно из-за этого Сохон замирает, а Мьюн делает первый шаг. Невысокий и тонкий, он обхватывает хранителя Солнца за шею, словно стремясь прижаться как можно плотнее. Сбоку к нему приникает Глим, молчаливая, но решительная. - Ты чего, ушастый? - Заткнись, головешка.– шепчет ему прямо в лицо Мьюн, а вторую руку обхватывает Глим, голос которой заставляет его вздрогнуть. - Просто… попробуй нас наконец услышать.- значение этих слов… вызывает счастливые мурашки и некий ступор. Сохон громко сглатывает. Он, в конце концов, не железный. Абсолютно.